— Не стоит этого делать, — предупредил он.
— Почему нет? — удивилась я.
— Как Вы сами сказали, они — просто рабыни, — объяснил Друз Ренций.
— Конечно, — сказал я, с горечью в голосе.
— Леди Шейла сочувствует рабыням? — спросил он.
— Нет, — резко отказалась я. — Конечно, нет!
— Хорошо, — кивнул мужчина.
— И что же в этом хорошего? — поинтересовалась я.
— Есть такая пословица, «та, кто сочувствует рабынями, уже примеряет ошейник на свою шею».
— Нет! — крикнула я.
— Это — только пословица, — успокоил он. — Ее иногда еще говорят по-другому — «та, кто сочувствует рабынями, сама — рабыня».
— Но это же нелепо! — возмутилась я.
— Несомненно, — не стал спорить Друз Ренций.
— Но если бы я была рабыней, — сказала я, насмешливо, — Я предполагаю, что должна была бы повиноваться. Я должна была бы делать то, что мне приказали.
Я стояла почти вплотную к нему. Я казалась совсем маленькой по сравнению со своим огромным телохранителем. Его размеры и мужественность заставили меня чувствовать себя необычайно хрупкой.
— Да, — согласился он, глядя мне в глаза с высоты своего роста. — При таких обстоятельствах у Вас не было бы иного выбора, кроме как повиноваться. Вы должны были бы сделать все, что Вам приказали.
Я отвернулась от него, внезапно испугавшись его пронизывающего взгляда, и снова оказалась лицом расстилавшемуся за стеной пейзажу. Тарны теперь уже справа от меня спокойно восседали на своих местах в ожидании седоков.
— Это удачно для меня, что я не рабыня, — засмеялась я.
— Да, — прищурившись, кивнул он.
— Но ведь солдаты, тоже, должны повиноваться, не так ли?
— Леди? — сразу напрягся воин.
— Это я к тому, что если я захочу пойти куда-нибудь, или сделать что-либо, я надеюсь ожидать, что Ты будешь относиться с уважением к моим пожеланиям, — пояснила я.
— Если Леди Шейла недовольна моей службой, — выпрямившись словно копье, заявил Друз Ренций, — ей достаточно только довести это до внимания Лигурия, первого министра Корцируса. Замена, возможно более угодная ей, будет немедленно предоставлена.
— Пока Ты назначен служить моим телохранителем, — напомнила я, — Ты повинуешься мне. Я сама решу, когда, или если, Ты будешь освобожден от твоих обязанностей, или даже если Ты должен быть полностью освобожден от обязательств на службе в Корцирусе.
— Да, Татрикс, — глядя сквозь меня, ответил он.
— Я вполне довольна твоей службой, — постаралась поскорее успокоить его я, — но мне хотелось бы, чтобы она была еще лучше. Ведь, я — Татрикс Корцируса, не так ли?
— Да, Татрикс.
— И если, например, я вдруг захочу войти в пага-таверну, Ты будешь сопровождать меня, а не препятствовать.
— В большинство пага-таверн, свободным женщинам входить не разрешают, — предупредил Друз, — лишь в некоторые.
— Понятно, — разочарованно сказала я.
Попытка заставить впустить меня в такое место, как я поняла позже, могло закончиться перебранкой, а то и дракой, следствием чего могло стать раскрытие моего инкогнито. Обычной же свободной женщине, можно было бы просто запретить пересекать порог заведения.
— Кроме того, — продолжил он свои объяснения, — даже получив соответствующее распоряжение, я не могу сознательно вести Вас в те места где Вам грозила бы опасность, например, в определенные районы города ночью. Моя обязанность защищать Татрикс, даже от нее самой, поэтому я не могу подвергать Вас неоправданному риску.
— Ты — превосходный телохранитель, Друз, — уже раскаиваясь в своей вздорности, сказала я. — Ты прав, конечно.
— Я мог бы отвести Вас в таверну, в которой обслуживаются семьи, — предложил мужчина.
— Это совсем не та таверна, которую я имела в виду, — вздохнула я.
— О-о-о, — удивленно протянул он.
— А рабынь могут впустить в пага-таверны, или нет? — не зная еще зачем, поинтересовалась я.
— Если только по поручению, или в компании свободного мужчины, — удивленно ответил он.
— Кажется, об их чувствительности не особо беспокоятся, — усмехнулась я.
— Иногда, — добавил Друз, — рабовладельцы даже могут взять своих женщин в такое место, чтобы они могли видеть пага-рабынь, и танцовщиц, и таким образом поучиться у них, как служить своему господину еще более восхитительно и сладострастно в их собственных домах.
— Что, если я переоденусь в рабыню? — вдруг озвучила я сформировавшийся в моей голове план авантюры.
— Это невероятно! — воскликнул он, на миг впав в ступор.
Я был довольна, что эта мысль, очевидно, лишила его обычного хладнокровия. Мне даже стало интересно, а не размышлял ли он втайне от всех о том, как бы выглядела я, будучи одета как рабыня, или возможно даже, в одних цепях, без всякой одежды вообще. Не исключено, что многих мужчин, волновал подобный вопрос — какова я без одежды. Не скрою, я всегда довольно ревниво относилась к своему телу, и меня не могло не интересовать мнение других о том, как оно выглядит. У меня никогда не было хозяина, который мог бы просто приказать, чтобы я разделась. Меня, конечно, видели голый, мужчины в моей квартире, когда они сорвали с меня полотенце. Но я так же помнила, как небрежно и рационально они обращались со мной, как они безразлично ввели мне содержимое шприца, как спокойно заткнули мне рот и, втиснув в железный контейнер, пристегнули меня там кожаными ремнями. Признаться, к своему разочарованию, я не заметила никакого их интереса к виду моего обнаженного тела.
— Предупреждаю, — сказал он, — в столь публичном и оживленном месте, Вы, даже переодетая рабыней, можете быть опознаны. Как минимум может быть отмечена Ваша схожесть с Татрикс.
— Конечно, Ты снова прав, — вздохнула я, признавая глупость своих идей.
Друз Ренций молча стоял рядом, ожидая распоряжений.
— Друз, — наконец решила я сделать еще одну попытку втянуть его в авантюру.
— Да, — с готовностью отозвался он.
— Я хотела бы посмотреть дом работорговца, изнутри. Я хотела бы увидеть рабские «загоны».
— Подобные зрелища не слишком пригодны для чувствительности свободной женщины, — предупредил телохранитель.
— Я хотел бы увидеть их, — уперлась я. — Это ведь не опасно, не так ли?
— Нет, — вынужден был признать он, хотя и крайне неохотно.
Я была всецело уверена, что такие места, возможно, были самыми безопасными на Горе. Где еще могла быть более эффективная охрана, как не внутри этих заведений, где содержится такое количество заключенных рабов и рабынь? Разве только во дворце Татрикс.
Кроме того, свободному человеку на Горе никогда или почти никогда не грозит какая-либо опасность от невольников, за исключением возможно раба-телохранителя, да и то в случае нападения на его хозяина. В некоторых городах раба могут казнить, только за прикосновение к оружию. Рабам быстро преподают, неповиновение гореанскому рабовладельцу неприемлемо, ни в каком случае.
— Значит, — сказала я, торжествующе, — Я могу ожидать, что Ты устроишь мне эту экскурсию.
— Есть ли какие-либо загоны особо интересные для Леди Шейлы? — сдавшись моему натиску, поинтересовался Друз.
— Выбор за Тобой, — небрежно, хотя внутри меня все пело от возбуждения, ответила я.
— Вы просто хотели бы увидеть девушек за решетками, или прикованных цепью в их конурах, или к их кольцам, — уточнил он, — или возможно Вы бы хотели, также получить представление о том, что происходит за стенами такого дома?
— Что Ты имеешь в виду? — не совсем поняла я его вопроса.
— Например, как дрессируют рабынь, — объяснил мне Друз Ренций.
— Это также могло бы оказаться небезынтересным, — заметила я, делая вид, что обдумываю эту идею, изо всех сил пытаясь не дать волнению прорваться в мой голос.
Мысль о возможности увидеть, как дрессируют женщин, в прямом смысле этого слова — дрессируют, как животных, как например, возможно дрессировали Сьюзан, привела меня в состояние такого возбуждения, что я почувствовала слабость в ногах. Я даже представила себе, как могла бы дрессироваться я сама, несомненно, мне не позволили бы делать это недостаточно усердно, за такое здесь наказывают мгновенно и безжалостно. Подозреваю, что в таких условиях, я научилась бы всему быстро и превосходно. Я приложила бы все усилия, чтобы оказаться прилежной и способной ученицей.
— Надеюсь, Вы понимаете, что Ваше присутствие, как Вы можете догадаться, может смутить рабынь, — предупредил мужчина.
— Ты — умный мужчина, — решила подольститься я. — Думаю, Ты сможешь придумать способ предотвратить это.
— Пожалуй, это можно организовать, — начал сдаваться он, — в каком-нибудь торговом доме, где лишь немногие будут знать Вас в лицо.
— Что Ты задумал? — заинтересовалась я.
— У Вас ноги симпатичные? — вдруг спросил Друз Ренций.
— Да! — ответила я, не успев даже возмутиться его бестактному вопросу.
Вообще-то, я была уверена, что ноги у меня ноги у меня весьма привлекательные.
— Ну что ж, это настолько безумно, что может получиться, — задумчиво протянул он.
— Завтра! — нетерпеливо воскликнула я.
— Так скоро? — опешил Друз.
— Да.
— Позвольте поинтересоваться, для чего Вы хотите увидеть такое место? Почему это оно представляет такой интерес для Вас?
— Мне просто любопытно, — объяснила я, вскидывая голову.
— Так значит завтра? — переспросил он.
— Да, — закивала я головой, чуть не пританцовывая от волнения.
— Хорошо, в таком случае, мне надо заняться кое-какими приготовлениями.
— Сделай это, — сказала я. — Я была бы Тебе крайне благодарна.
И снова это негромкий звук, позвякивание металла, из-под его одежды, звук который он никак не хотел мне объяснить. Это озадачивало меня, и разжигало мое любопытство. Также, я помнила его явно заметную нервозность в первые минуты нашего здесь нахождения, уже, казалось, прошедшую. Кроме того, я все никак не могла понять, почему он привел меня именно на эту площадку на стене, столь близкую к тем внушающим трепет тарнам, сидящим всего в нескольких ярдах отсюда.