— Похоже, Твой господин не удовлетворяет Тебя, не так ли? — спросила Тина.
— Нет, — вздохнула я.
— Ты чем-то вызвала его недовольство? — уточнила она.
— Я сама не знаю.
— А Ты его умоляла?
— Да, — опять тяжело вздохнула я, конечно, не уточняя, что мои мольбы о его прикосновении заключались в облизывании ног. — Но он отверг меня.
— Интересно, — протянула Тина. — Неужели Ты столь неопытна и инертна, как, например, свободная женщина, что Тобой даже не хотят обладать?
— Я так не думаю, — ответила я.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказала она. — Конечно же, ему хотелось бы, чтобы в Тебе было больше рабских качеств.
— Все может быть, — сказала я, вспомнив его слова, сказанные мне за вчерашним ужином: «Помни, что Ты — Татрикс Корцируса, а не рабыня».
— Что? — решила уточнить женщина.
— Мне кажется, что может хотеть держать меня больше как свободную женщины, — призналась я.
— Почему бы ему хотеть этого? — удивилась она. — Это было бы просто глупо, учитывая, что Ты — рабыня.
— Но он не заклеймил меня, и не надел ошейник, — напомнила я.
Раньше, то, что он не сделал этих столь обычных здесь вещей, как мне казалось, просто было связано с его желанием отомстить мне еще жестче и продолжать позорить и оскорблять, заставляя меня служить в качестве рабыни, несмотря на то, что фактически я оставалась свободной. Но теперь, я с испугом осознала, что, возможно, у этих упущений могли быть и более сложные побуждения.
— Если он не хочет Тебя, тогда почему просто не продаст? — спросила Тина.
— Может он и хочет меня, — прошептала я, — по крайней мере, иногда.
— Мне он не показался горящим желанием поскорее расстаться с Тобой, — заметила моя собеседница. — Иначе зачем бы ему заковывать твои лодыжки в кандалы.
— Это точно, — признала я, подумав, что меры безопасности, применяемые ко мне, действительно казались несколько необычными.
В течение всего дня мои запястья обычно были скованы цепью, а зачастую еще и к фургону. Вечером, в местах стоянок, как и в настоящее время на лодыжках у меня были ножные кандалы. Ночью, Спьюсиппус забирал мою тунику, и запирал меня в ящик, служивший мне конурой.
— Он сдает твое тело в аренду? — поинтересовалась Тина. — Иногда мужчина-рабовладелец может получить подобное предложение относительно его собственности.
— Нет, — прошептала я.
— Тогда, все становится столь странным, что я совсем запуталась, — призналась Тина.
— Да, — поддержала я ее.
Внезапно я испугалась. Спьюсиппус совершенно очевидно полагал, что я могу быть рабыней. И при этом казался заинтересованным в том, чтобы не позволить мне погрузиться в мое рабство слишком глубоко. Но, почему нет? Большинство мужчин, само собой гореан, не вмешиваются в естественный рост, продвижение и развитие женщин в их неволе. По крайней мере, большинство мужчин, разрешает им заниматься этим самосовершенствованием. Некоторые из них даже, конечно, в пределах определенных дисциплинарных рамок, разрешают им развиваться в значительной степени в их собственном темпе, постепенно приходя к пониманию, неоспоримости того факта, что они, любящие и покорные, внутренне всегда были рабынями.
Конечно, я не была рабыней! Но, если бы оказалось именно так, то почему Спьюсиппус действовал таким странным образом? Я сильно сомневалась, что он отказал мне в ошейнике просто назло мне. Скорее, я бы предположила, что более вероятен вариант, при котором, желая натешить свою жажду мести, он надел бы его на меня, а затем заставил бы меня сожалеть, что я носила это. Даже, если я не была прирожденной рабыней, разве теперь не самое подходящее время, чтобы закрыть на моем горле свой ошейник? В результате, я, свободная женщина, вынуждена к моему унижению и позору, служить ему, как самая презренная рабыня.
Конечно, следующим естественным шагом для осуществления своей мести он должен был бы сделать меня рабыней юридически, и владеть мной по закону. Разве это не была бы роскошная месть! Привести Шейлу — Татрикс Корцируса, к кузнецу, чтобы полюбоваться, как она будет дергаться и верещать под раскаленным железом, а потом подобрать для нее подходящий ошейник, чтобы затем замкнуть его на ее горле, и таким образом, сделать ее настоящей рабыней? Но, кажется, у него были некие иные намерения. И меня не могла не интересовать, какую судьбу в таком случае приготовил для меня Спьюсиппус из Турии?
Я выловила из воды последнюю тунику, и отжав ее, положила вместе с остальными. Теперь их следовало растрясти и развесить на фургонах для сушки.
— Есть какие-нибудь новости, Тина? — поинтересовалась я.
— О чем? — удивилась рабыня.
— Да о чем угодно.
— Ничего особенного, — пожала плечами женщина. — Есть некоторые опасения за урожай Са-тарны из-за последних проливных дождей. В Аре собираются праздновать День Рождения Марленуса, тамошнего Убара. Лактантиус считает, что это важно.
— А есть ли какие-либо известия с запада? — осторожно поинтересовалась я.
— Да все как обычно, — ответила она, но потом, задумчиво добавила, -
Разве только…
— Что? — нетерпеливо спросила я.
— Ты слышала о побеге Татрикс Корцируса?
— Нет, — солгала я.
— Это, пожалуй, самое странное, — сказала она. — Побег произошел несколько дней назад. Там сейчас проводят большую облаву на нее.
— Интересно, я не знала этого, — опять солгала я. — И что они думают, по поводу того, куда она исчезла?
— Да кто же это может знать? — удивилась Тина.
— Ох, — вздохнула я, слегка успокаиваясь.
— Знаю только, что за ее поимку объявили награду в тысячу золотых монет, — сообщила мне рабыня.
— Это же огромные деньги, — пробормотала я, внезапно почувствовав слабость в ногах, и присев на колени, вновь позвала, — Тина.
— Да? — с готовностью откликнулась она.
— Лактантиус, Твой Господин, он ведь из Форпоста Ара. — Что он делает на этой дороге?
— Он взял подряд на перевозку в Аре, — ответила она. — Сейчас он везет груз на запад.
— А куда именно? — не отставала я.
— В Аргентум, — ответила Тина, и тут же воскликнула, — Что с тобой?
— Ничто, все в порядке, — отмахнулась я. — Что он делает на этой дороге?
— Что Ты имеешь в виду? — удивилась она моему вопросу. — Он делает точно то, что и обычно делает взяв подряд.
— А куда ведет эта дорога? — все еще на что-то надеясь спросила я.
— В Аргентум, куда же еще, — ответила Тина.
Я сделав вид, что не удовлетворена видом пары выстиранных мной туник, принялась елозить ими в потоке, выжидая пока Тина не закончит свою работу и не отправится к фургона ее хозяина. Лишь дождавшись этого момента и убедившись, что никто не смотрел в мою сторону, я наклонилась к речке и подняла со дна заранее примеченный небольшой, но с острой кромкой, камень. Я припрятала его под своей рабской туникой. Позже, когда Спьюсиппус забрал у меня одежду, собираясь закрыть меня в ящик, я незаметно сунула камень в рот. Ящик, хотя и крепкий, не был железным или стальным контейнером для доставки рабынь с Земли. Этот был сделан из дерева, и лишь усилен железными полосами по углам.
Глава 21Дорога
Я продвигалась вдоль по мощеной камнем Аргентумской дороге, придерживаясь направления на восток, назад, в сторону Виктэль Ария. Меня окружала облачная гореанская ночь. Сырые камни дороги легко ложились под мои босые ноги.
Потребовались две ночи, чтобы я смогла с помощью острой кромки камня, проточить днищевую доску ящика, прикрывая это место подстилкой. Я начала с небольших царапин, скорее даже черточек. Но постепенно они превратились в царапины, потом после неоднократных моих усилий, в борозды, постепенно углубляясь, медленно и осторожно.
Работала я предельно аккуратно, как можно тише, начиная лишь, будучи уверенной, что Спьюсиппус заснул. Днем я скрывала камень под одеялом, как и сами следы моей работы. Меня порадовало, что торговец оказался беспечен, и не столь скрупулезен в осмотре места моего заключения. Вчера утром, уже ближе к рассвету, я, наконец, пропилила основание ящика, и осторожно уперевшись в крышку и приподняв ящик, мне удалось просунуть пальцы наружу под боковой стенкой ящика.
И вот сегодня поздним вечером, несколько анов назад, я привстала в ящике. Затем, подцепила его пальцами, и подняв свою тюрьму протиснулась наружу. Аккуратно, опасаясь разбудить храпящего Спьюсиппуса, я поставила ящик на место. Затем выскользнув из его фургона, крадучись выбралась за территорию стоянки, и что было сил бросилась бежать.
Я снова была нагой, как и после моего побега из лагеря Майла из Аргентума. Я понятия не имела, куда именно Спьюсиппус прятал мою рабскую тунику, ведь к тому времени я уже была заперта в ящике. Искать ее я не решилась. Насколько я знала, одежды свободной женщины на той стоянке, быть не могло. Это был привал свободных мужчин и их рабынь.
Я спешила на восток, задыхаясь от усталости, то двигаясь быстрым шагом, то срываясь на бег, по Аргентумской дороге, назад к Виктэль Арие. Я рассчитывала на то, что двигаясь по твердой дороге, я, конечно, могла бы оторваться от своих преследователей как можно дальше. При этом они не ожидают того, что я буду придерживаться дороги, тем более, того что я пойду именно в сторону Виктэль Арии, ведь это мало того, что это приведет меня в области с высокой концентраций поселений, но, также, приблизит меня к Ару.
Я сочла разумным, что они предположат, такое направление почти столь же неудачным для меня, как и побег в сторону самого Аргентума. Я надеялась, что мои преследователи будут ожидать от меня, что пробежав по дну реки, я выберусь на берег в нескольких пасангах ниже по течению, я постараюсь уйти на север. Только бы Спьюсиппус не забыл, как я на коленях умоляла его не вести меня в Ар.
Я очень спешила.
Еще одной разумной с моей точки зрения причиной того, чтобы следовать по дороге состояла в том, что, по крайней мере, я на это надеялась, на твердой, мокрой поверхности, будет труднее обнаружить мои следы, если они воспользуются охотничьим слином. Кроме того, запах моих следов будет смешан с запахом других путешественников. Конечно, никаких слинов на месте стоянки извозчиков не было и в помине, но что мешает Спьюсиппусу арендовать одного такого зверя на несколько дней. И мне оставалось надеяться, что к тому моменту как он это сделает, особенно учитывая периодические и частые ливни, даже для таких прекрасных и неутомимых охотников как слины, будет невозможно вычленить мой запах. Также, я не думал, что у него найдется что-нибудь, чтобы дать слину почуять мой запах, и встать на след. Я вполне сознательно не забрала одеяло из ящика. Ведь оно пахло не только мной, но многими другими женщинами, что побывали в руках у Спьюсиппуса. Туника, что досталась мне от щедрот торговца, до меня, скорее всего, также побывала на телах других рабынь, впитав их запахи. Кроме того, этим вечером я весьма предусмотрительно, тщательно выстирала ее и не надевая покорно вручила Спьюсиппусу, прямо перед тем, как забраться в ящик, чтобы, как ему казалось, оказаться беспомощно запертой внутри.