меня обнаженную. Такое впечатление, что они видели множество женщин в подобном виде и в подобной ситуации, они как будто делали привычную рутинную работу.
Я почувствовала, как влажный кусок ткани или ваты касается моей левой ягодицы. Место касания сразу стало прохладным. Я отчаянно заскулила, почувствовав, как в центре охлажденного места в мою плоть воткнулась игла. Слезы брызнули у меня из глаз, когда через иглу ввели какое-то лекарство. Наконец игла была извлечена, и я снова почувствовала, как мою ягодицу протерли дезинфицирующей жидкостью. Затем меня сдернули со стола, и на руках отволокли в гостиную моей небольшой квартиры. Их старший, или кто он был, защелкнул на моей щиколотке какой-то браслет и откинул увесистую дверцу крепкого металлического контейнера. Внутри действительно было пусто, лишь различные ремни и кольца, закрепленные на стенках ящика.
— Не нужно сопротивляться, мисс Коллинз, это бесполезно, — спокойно сказал мужчина, когда я попыталась было бороться.
Я с мольбой посмотрела на него, но меня безжалостно, в сидящем положении, втиснули в стальной ящик. Карабин, несомненно, вшитый в кожаный валик, прижатый к моему затылку, был защелкнут на кольце, установленном на соответствующей высоте, на стенке ящика. Теперь моя голова надежно удерживалась на месте. На мгновение у меня потемнело в глазах, и показалось, что комната закачалась, но мне удалось удержаться в сознании и избежать обморока. На этом ничего не закончилось, и к моему ужасу мое левое запястье было пристегнуто к стенке позади и слева от меня ремнями, свисавшими с кольца. То же самое сделали и с правой рукой, а за ней последовала очередь обеих из моих лодыжек, также прикрепленных к стенкам контейнера. Я изо всех сил пыталась не потерять сознания. Вдруг меня втолкнули еще дальше в ящик, вынудив прижаться спиной к задней стенке ящика. Я рефлекторно вздрогнула, когда пряжка широкого кожаного ремня, плотно вжавшегося в мое тело, была застегнута на моем животе. Теперь я едва могла пошевелить торсом. Все что мне было позволено теперь, это смотреть умоляющими глазами из глубины ящика на стоящих снаружи мужчин.
— Закреплена надежно, — доложил один из мужчин одетых грузчиками.
— Закрывайте контейнер, — скомандовал их старший, осмотрев крепления.
Я пораженно смотрела на медленно закрывающуюся дверцу. С внутренней стороны на ней не было ни ручки, ни каких-либо других устройств для ее открытия. Впрочем, даже если бы они там и были, я все равно была бы не в состоянии ими воспользоваться, будучи крепко пристегнутой к стенкам ящика. Я была просто совершенно беспомощной связанной женщиной, плачущей и жалобно смотрящей на своих похитителей в надежде на их милосердие. Но все мои надежды оказались разбиты о закрывшуюся с гулким стуком дверцу.
Внутренности ящика-тюрьмы погрузились в практически полную темноту, за исключением двух маленьких, круглых отверстий справа от меня как раз на уровне лица, через которые все еще проникал свет.
Послышался скрежет двух входящих в пазы ригелей в верхнем и нижнем углах двери. Я осталась сидеть внутри, беспомощная и одинокая. Я слышала, как мужчины неторопливо, один за другим вкрутили десять винтов, по три в верхнюю и нижнюю кромки дверцы, и по два в вертикальные, как раз между петлями и между ригелями.
Я отчаянно задергалась в удерживающих меня путах, но все было тщетно.
Ранее, когда я спросила мужчину, не был ли этот ящик сейфом, то получила ответ, что это не так, но его можно использовать для хранения ценностей.
Оставалось только задаваться вопросом, могу ли я теперь испытывать некоторое горькое утешение от его лаконичного ответа, который теперь казался скорее ироничным. Скорее всего, именно меня, теперь так хорошо закрепленную внутри этого сейфа, он и подразумевал тогда. По крайней мере, я могла считать себя ценностью. Я прижалась затылком к прохладной стальной поверхности. Снаружи донесся скрип поворачивающихся ручек по бокам ящика.
Меня мучил вопрос, раз уж тот мужчина назвал меня ценностью, то насколько же ценной я была для них. Честно говоря, я сомневалась, в своей высокой цене. Если бы все было так радужно, то я полагаю, меня не привязали бы голой внутри этого темного и тесного контейнера.
Я сделала попытку разглядеть что-нибудь снаружи сквозь маленькие отверстия, но видны были лишь цветы на обоях в верхней части стены гостиной.
Ящик покачнулся, по-видимому, поднятый за ручки грузчиками. В этот момент на меня накатила дикая усталость, и меня неудержимо потянуло в сон. Я из всех сил боролась с этой внезапной сонливостью и старалась удержаться в сознании.
По шороху, раздавшемуся со всех сторон, я поняла, что контейнер опускают в картонную коробку.
Услышав снаружи звон отпущенных ручек, я замотала головой, стонами пытаясь привлечь к себе внимание. Я попыталась подергать запястьями и лодыжками, но едва смогла пошевелить ими. Застегнутый на животе, широкий кожаный ремень глубоко врезался мне в живот, удерживая меня на месте.
Теперь лишь слабенький свет, проникающий между стенкой ящика и картоном, подсвечивал отверстия. В отчаянии я мотнула головой и ударила в стенку позади меня.
— Не глупи, сучка, — зло отозвался на это мужчина снаружи.
Я зарыдала. Я из последних сил отчаянно боролась с накатывающей на меня сонливостью. Кольца и ремни удерживали меня вплотную к стенкам, и не оставляли мне даже минимальной степени свободы. Все что я могла делать, это сигналить о своем присутствии внутри ящика, слегка постукивая головой о сталь.
Мои действия и в самом деле были совершенной глупостью. Я прекрасно осознавала, что даже в самых идеальных условиях, если бы вокруг находились посторонние, любая девушка, столь профессионально связанная и не имеющая возможности кричать из-за вставленного в рот кляпа, будет иметь мало шансов, привлечь внимание к своему плену. Сомневаюсь, что даже ее самые жестокие и отчаянные удары головой окажутся слышимыми дальше, чем на ярд от ее крошечной тюрьмы.
Я уже захлебывалась от рыданий. Они должны были проявить ко мне милосердие, но вместо этого закрыли крышку картонной коробки.
На мгновение я вновь отчаянно задергалась, но добилась только тог, что почувствовала себя совершенно опустошенной.
Снаружи послышался звук отрываемого от рулона скотча, и очевидно, они запечатали наружную коробку.
Я прижалась головой к железу. Два кольца, к которым был пристегнут ремешок кляпа, издали слабый стук, а сам кожаный ремешок чувствительно вдавился в мой затылок. Ремень, державший мое тело, больно впивался в живот, и чтобы ослабить это давление, я придвинулась вплотную к стенке, так что между моей спиной и холодной сталью остались лишь мои волосы, все еще влажные после душа. Своими ягодицами и пятками, опиравшимися на пол ящика, я чувствовала прохладный, гладкий и твердый металл.
Затем моя маленькая тюрьма закачалась, и я поняла, что грузчики подняли ящик и куда-то его понесли.
Последней мыслью пришедшей мне в голову, перед тем как сознание покинуло меня, было то, что сегодня был вечер вторника. А завтра будет среда, мой выходной в магазине. Никто не хватится меня до четверга.
Мое сознание померкло, и я погрузилась в глубокий сон.
Глава 3Корцирус
В комнате было тепло. Судя по моим ощущениям, было раннее утро.
Под своими пальцами я чувствовала мягкую шелковистую ткань. Я лежала на животе на мягкой, широкой, покрытой красным шелком поверхности, и вяло пыталась собрать в кучу свои разбегающиеся мысли. Осторожно пошевелившись, почувствовала легкое движение покрывала под собой. Я была полностью раздета, и теплый воздух ласкал мое обнаженное тело. Одеяла на мне не было.
И тут я вспомнила мужчин, ремни и ящик. В панике я вскочила на руки и колени, и осмотрелась. Мягкой поверхностью оказалась широкая круглая, диаметром около пятнадцати футов, кровать или софа, около центра которой, я и стояла на четвереньках. Матрас, а точнее перина была такой мягкой, что я утопала в ней почти наполовину. Я даже не представляла, что подобная роскошь может существовать.
К моему облегчению, если верить моим глазам, в комнате больше никого не оказалось.
Комната, в которой я очнулась, была большой, и в высшей степени красочно декорированной. На полу была уложена глянцевая, алая, каменная плитка. Стены, также, были покрыты глянцевым кафелем, собирающимся в рельефные спиралевидные орнаменты, преимущественно желтых и черных тонов. В одном месте на полу лежала большая шкура, с выкрашенным в красный цвет мехом. Кое-где у стен стояли довольно громоздкие, архаично выглядевшие, сундуки, закрытые массивными крышками открываемыми вверх. То тут, то там на стенах висели зеркала, а перед одним из них стояло нечто похожее на низкий туалетный столик. Кроме него, я заметила еще один невысокий стол, стоявший совсем рядом с кроватью. На полу, главным образом близ стен, валялось несколько подушек. С одной стороны в полу было видно большое углубление, напоминавшее бассейн. Я предположила, что оно, возможно, служило в качестве ванны, правда воды внутри не наблюдалось, как не было заметно и никаких кранов либо смесителей. В одном из зеркал, я увидела отражение девушки стоящей на четвереньках посреди большой кровати, и торопливо отвела взгляд. С другой стороны, как мне показалось, были какие-то раздвижные двери. Справа от меня, в нескольких футах от кровати, находилась тяжелая деревянная дверь, выглядевшая очень толстой и крепкой. Я обратила внимание, что на ней не было каких-нибудь задвижек или замков, цепочек или шпингалетов, либо иных устройств посредством которых я могла бы запереть эту дверь изнутри. Похоже, она запиралась только снаружи. Совершенно очевидно, что я не смогу не впустить кого-либо в эту комнату, и с другой стороны, также несомненно, что я могу быть удержана здесь против моей воли. В одном месте в пол было вмуровано тяжелое металлическое кольцо. Еще два подобных кольца я заметила на одной из стен. Одно торчало из стены, приблизительно в ярде от пола, а другое в ярде слева от первого и на высоте около шести футов.