За моей спиной в охотничьем азарте бесновалась толпа. Они, по крайней мере, многие из них, уже давно преследовали меня по городу, и теперь казалось, с нетерпением ожидали зрелищного завершения охоты. И вот она уже я, их рыдающая добыча, в панике бегущая перед ними. Никто из встречных не рисковал остановить меня в моем беге. До меня доносился азартный визг слинов, все ближе и ближе ко мне.
Вскоре я уже задыхалась и спотыкалась. Упала, и подскочив, побежала снова. В панике я бежала вслепую, наугад.
Я уходила от погони уже целый день, за который уже успела побывать схваченной, связанной, и заставленной доставлять удовольствие незнакомцу. Когда мне осталось только лежа на спине и разведя ноги умолять о своем изнасиловании, да еще я должна была поблагодарить насильника за его внимание ко мне. И вот я снова, бежала преследуемая слинами.
— Нет! — внезапно, закричала я. — Не-е-ет!
Передо мной была стена, с высокими деревянными воротами. Скорее всего, она окружала внутренний двор какого-то частного дома. Вокруг меня были только стены. Все пути оказались отрезаны. Не было никакой, даже малюсенькой лазейки, чтобы пробраться Дороге Вдоль Стены, которая, судя по всему, должна быть всего в сорока — пятидесяти ярдах позади этого дома.
Я в панике повернулась назад. Спасения не было.
Я несчастно опустилась на колени около ворот, и дала волю слезам. Глаза я закрыла руками. Мне не хотелось видеть слинов.
Я слышала визжание слинов, крики толпы, звяканье цепей на ошейниках животных, скрежет их когтей по мостовой, голоса мужчин, чувствовала бурление тел вокруг меня. Я отчаянно завопила, почувствовав как один из зверей ткнулся в меня своей сопящей мордой, и затем отвернулся.
— Что Ты здесь делаешь, Тиффани? — услышала я изумленный голос Клодии.
Кристэль и Тупа тоже были с ней.
— Я думала, что Ты не захотела посмотреть на охоту.
— Зачем Ты побежала, — сказала Кристэль. — Некоторые в толпе всерьез решили, что именно Ты была добычей.
— Это было глупостью с твоей стороны, Тиффани, — подтвердила Тупа. — А что если бы слины видя твое бегство, взбесились и бросились на тебя.
Наконец, решившись оторвать руки от лица, я ошарашено заозиралась. Мужчины уже ломали ворота в заборе. Вскоре запоры не выдержали и створки распахнулись. Животные, сдерживаемые ловчими, рванулись во двор. Толпа ломанулась вслед за ними.
— Пойдемте! — крикнула Клодия. — Скорее, а то все пропустим!
Потрясенная, едва способная держаться на ногах, я последовала за Клодией, Кристэль и Тупой во двор.
— Назад! — заорал Хассан на зевак. — Всем сдать назад!
Толпа, порядка двухсот человек, шарахнулась в стороны я прижалась к стенам внутри двора.
Пятеро помощников Хассана взломали дверь дома и, обнажив клинки, осторожно вошли внутрь.
Слины, охота которых закончилась, лежали на траве двора придавленные к земле цепями егерей, и недовольно шипя, хлестали себя по бокам своими длинными гибкими хвостами.
Дверь жилища, покачиваясь, криво висела на почти вырванных из косяков петлях. Можно было рассмотреть, что две скобы, державшие засов с правой стороны, были буквально с корнем вырваны из стены.
Во дворе, тут и там, виднелись клумбы с декоративной травой и цветущими кустарниками. Имелся даже стол с двумя скамьями при нем. Жильцы этого дома, таким образом, если они того желали, могли бы, не пачкая своих одежд землей, посидеть и поужинать здесь теплыми вечерами. Подобные низкие скамейки, сделанные из полированных досок, часто также используемых для кровли, встречаются во многих дворах гореанских домов, и служат для той же цели. Во дворах роскошных зданий богачей для этого могут быть возведены целые портики и веранды.
Мы напряженно всматривались внутрь дома через щель между дверью и косяком. Плеть Хассана, свернутая петлями, теперь висела на его поясе, закрепленная на карабине.
Его взгляд остановился на мне. Я не думала, что он хотя бы узнал меня. Ведь я была всего лишь Тиффани, обнаженная рабыня, девушка, от которой, однажды вечером, он получил немного удовольствия. Он опустошил меня тогда, поборов мое сопротивление и полностью покорив меня, и в тот момент, сделав меня еще большей рабыней, чем я когда-либо могла предположить, что это возможно с женщиной. Он изменил меня, преподав мне самой мою истинную женственность, и навсегда закрыв мне дорогу к свободе. Его взгляд заскользил дальше.
Он сделал со мной многое. И он даже не вспомнил меня.
Внезапно изнутри дома послышался звон стали. Мгновение спустя, до нас долетел звук разбившегося стекла. И снова все стихло. Мы все с напряженным любопытством смотрели на пустой порог и покосившуюся дверь.
Спустя несколько инов в дверном проеме появилась, подталкиваемая сзади женская фигура, скрытая под одеждами сокрытия и вуалями.
Слины, с разъяренным визгом натянули цепи, попробовав метнуться вперед. Напуганная женщина вскинула руки к лицу, и попыталась развернуться и скрыться в доме. Толпа взорвалась довольными криками. Егеря с трудом смогли удержать своих подопечных, что было сил, вцепившись своими, одетыми в перчатки без пальцев, руками в цепи, пристегнутые к широким, покрытым шипами ошейникам.
Но женщине не позволили снова войти в здание, скорее наоборот, ее пихнули вперед, вынудив запинаясь и чуть не падая скатиться вниз по лестнице, во двор. Следом за ней на пороге вырос один из помощников Хассана.
Она стояла на полусогнутых, трясущихся ногах, у подножия лестницы, испуганно глядя на слинов, до звона натянувших свои цепи.
Хассан стремительно прошел между животными и, схватив женщину за руку, отшвырнул ее к стене дома. Там он, особо не церемонясь, вынудил ее упереться ладонями рук в стену, потом, резким пинком, заставил сделать шаг назад и очень широко расставить ноги. Это было то же самое неловкое положение, в которое меня поставил стражник парой анов ранее. Убедившись, что женщина абсолютно беспомощна, Хассана ножом срезал, одну за другой все ее вуали и одежды, оставив ее столь же голой, как простая рабыня. Он даже не поленился наклониться и срезать шнуры ее сандалий, и выдернуть их из-под ее ног.
На мгновение он отстранился, и оценил дело рук своих. Его босая, нагая пленница беспомощно стояла, наклонившись вперед, дрожащими руками упираясь в стену. Охотник зачесал волосы женщины вперед, перед ее плечами. Я не могла не отметить, что цвет ее волос очень похож на мой. Зато они отличались от моих длиной. У нее волосы были длинные и очень красивые. Ведь ее никто не остригал.
Хассан, взял из рук одного из своих помощников ошейник, простой, не украшенный и дорогой, а самый обычный ошейник, точно такой же, какой могла бы носить любая рабыня вроде меня.
Подозреваю, что в тот момент она, стоя у стены в том беспомощном положении, еще недостаточно ясно понимала того, что он собирался с ней сделать. Кто знает, возможно, она ожидала просто быть подвергнутой его плети. Как вдруг, неожиданно, на ее горле сомкнулся рабский ошейник.
Женщина вздрогнула и чуть не воткнулась головой в стену, но затем сумела восстановить равновесие и выпрямиться.
— Нет! — закричала он. — Не-е-ет!
Она обернулась и столкнулась взглядом с Хассаном, который отступил от нее на несколько шагов.
— Нет! — кричала она, согнувшись, и взбешено дергая за стальную полосу. — Нет! Не-е-ет!
Она даже попыталась, совершенно иррационально, стянуть его через голову. Но ошейник, конечно, плотно, сидел на своем месте, далеко под ее подбородком.
Она в бешенстве бросилась к Хассану, и, истерично рыдая, несколько раз ударила его своими маленькими кулачками. Он даже позволил ей сделать это, выждав пару мгновений, пока до нее не дошло насколько абсурдными и бесполезными были ее действия. Потом он взял ее за плечи, и развернув, отшвырнул на несколько ярдов назад к стене. Довольно сильно ударившись о стену, он сползла на землю. Оказавшись на четвереньках, женщина обернулась и посмотрела на Хассана. Как раз вовремя, чтобы увидеть, что он отстегивает плеть со своего пояса.
Я едва могла поверить в то, что было перед моими глазами. Такое впечатление, что это я сама стояла на четвереньках в шаге от стены. Конечно, я смогла подметить и немало отличий между нами, но, тем не менее, схожесть в цвете волос и глаз, в общем тоне кожи, в фигуре, в размере и весе, и во многом другом, была настолько потрясающей, что была почти пугающей. Нас легко можно было принять за сестер-близнецов.
— Нет! — заверещала она, и первый удар обрушился на ее спину.
Она мгновенно оказалась животом на камнях у стены. В ее глазах застыло неверие в происходящее, а на спине выступили капельки крови.
— Возражаете? — ядовито поинтересовался он. — А сколько раз Вы посылали плеть на спины других людей.
Женщина, задыхаясь и дрожа, растянулась на камнях. Он ударил ее еще дважды. Это были завершающие удары, или поучительные удары. Он нанес их быстро и небрежно, но я думаю, что они многому научили ее. Казалось, что она пыталась вдавить себя в каменные плиты, вцепившись в них ногтями. Хассан неторопливо смотал плеть и закрепил ее на поясе. Схватив Шейлу за плечи, он легко вздернул ее на ноги и придавив грудью к стене, заломил ей руки за спину. Два сухих металлических щелчка, и ее руки оказались в рабских наручниках. После этого Хассан подхватил женщину за подмышки и провел ее, а точнее наполовину понес, к столу во дворе.
— Что Вы собираетесь сделать? — испуганно взвизгнула она.
Без всяких разговоров, она была брошена животом на край стола.
— Я — девственница! — отчаянно крикнула Шейла, и в тот же момент перестала ей быть.
Пока она все еще полулежала, полусвисала со стола, дрожащая, и наполовину шокированная, на ее шее застегнули пряжку кожаного ошейника, прямо поверх стального, с кольцом и прикрепленным к нему поводком. Этим поводком ее и стащил Хассан со стола и, запинающуюся о свои собственные заплетающиеся ноги, испуганную, потянул между рычащими слинами.
Он остановился, только перед створом разрушенных ворот двора, начал медленно выбирать слабину поводка наматывая его на свой кулак, пока женская шея не оказалась в каких-то шести дюймах от его руки. Казавшаяся совсем крохотной по сравнению с ним, Шейла стояла перед ним раздетой, выпоротой, закованной в наручники и ошейник. Нетерпеливые беспокойные слины, еще не отвлеченные от ее запаха командой и куском мяса, были всего в нескольких шагах от нее.