Как же далеко я очутилась от своей крохотной квартирки, от прилавка в парфюмерном отделе супермаркета на Лонг-Айленде. Наивная маленькая продавщица теперь, валялась в ногах мужской кровати, в наручниках, прикованная цепью к рабскому кольцу, на планете, живущей по законам природы. И не было у нее больше прав ничего не давать мужчинам, впрочем, как не было и разочарования от того, что она не могла служить им с совершенством, и, прилагая все свое способности, обеспечивать их, фантастическими удовольствиями. По крайней мере, теперь я полагала, что для кое-чего годилась.
Как походя Майл из Аргентума, только что использовал меня! Но мне нечего было ему возразить, ведь я была всего лишь рабыней. Подобная форма небрежного использования, такого бесцеремонного употребления, возможно, неприемлемая для свободной женщины, была вполне подобающей в отношении рабыни. Мы и не должны быть объектом тщательно продуманных и утомительных приготовлений, оговорок, сложных ритуалов, внимания и уважения. Мы могли, время от времени, быть простыми элементами комфортного существования рабовладельца, и, в этом, также, есть нечто честное, естественное, и прекрасное. Есть время, когда господин просто хочет нас, и все тут. В таких случаях, нам, являющимся его — рабынями, остается только с удовольствием служить ему. Безусловно, использование, которому Майл из Аргентума только что подверг меня, и я хорошо это себе представляла, не было просто случайным, использованием удобства. Это, также, было использование презрения. И хотя он даже не разговаривал со мной, за исключением короткого и властного приказа подняться к нему, у меня не было никаких сомнений, что с его точки зрения, я все еще оставалась Шейлой — Татрикс Корцируса. Какая роскошная насмешка над гордой Татрикс!
Ну что ж, превосходный урок для плененной правительницы, оказаться использованной в качестве объекта для сброса ее захватчиком утреннего напряжения, чтобы сразу по окончании быть сброшенной обратно к ее месту у рабского кольца. Но даже в этом случае я не возражала. Что-то в внутри меня чисто по-женски ответило на его столь надменное обращение со мной. Он еще раз ясно дал мне понять сколь восхитительно и ужасно владычество мужчин, под которым я оказалась на Горе. Я сама искала мужчин, которые могли бы стать моими правителями и владельцами такими, какими они были на Горе. Я сама жаждала принадлежать им так, как это произошло со мной на Горе. Я сама мечтала любить их, повиноваться им так, как сделали это со мной, не оставив мне выбора, на Горе.
Еще я думала о Майле из Аргентума.
Насколько же опытным он оказался в обучении женщины ее неволе. Как здорово он проверил меня в деле на поводке, и чуть позже и в своих руках. И как всего несколько енов назад, он просто приказал меня мне залезть к нему и бессловесно взял меня, поставив именно в такую позицию, которой ему от меня больше всего хотелось, с головой опущенной вниз.
Я обдумывала свое покорное согласие с его потребностями и пожеланиями. Я отлично повиновалась ему. И конечно, я не смела даже подумать о том, чтобы поступить иначе. Надо мной был далеко не мужчина с Земли. Меня брал типичный гореанин.
Я, аккуратно, чтобы не сместить покрывало, перевернулась на другой бок, и немного пошевелила запястьями, беспомощно закованными в рабские наручники за моей спиной.
Почему мужчины делают с нами все, что им нравится? Почему они властвуют над нами! И я сердито, бессмысленно, иррационально задергала руками, пытаясь вытащить их из браслетов. Конечно, я не смогла освободиться от плотно сидящих стальных колец.
Какой же великолепный мир создали для себя мужчины! Мир, в котором такие женщины, как я должны были служить им и ублажать их!
Но я тут же потянулась с восторгом и удовольствием. Какой же это великолепный мир и для женщин! Мир в котором мы должны служить и ублажать!
Я вдруг почувствовала восторг от своей неволи, от беззаветности самоотверженного служения до экстаза сексуальной капитуляции рабыни перед властвующим над ней мужчиной, ее господином. Насколько прекрасной я стала в неволе, и как прекрасна неволя оказалась для меня. Я по своей природе была создана для неволи. Это ясно проявлялось в моем теле, и в моем характере и склонностях. Я была счастлива, что кому-то пришла в голову мысль доставить меня в мир, в котором я был свободна исполнять, и, в данной ситуации даже не буду иметь никакого иного выбора, кроме как исполнять это свое естественное предназначение. Здесь, на Горе, не было ни путаницы определений, ни подмены понятий, ни двусмысленностей и просто откровенной лжи присущих Земле. Здесь, на Горе была лишь ясность, система и правда жизни. Здесь цивилизация не стала воевать с природой, здесь рабыни остались рабынями, а их владельцами — владельцами. И здесь я стала тем, чем я была — рабыней, и без каких-либо компромиссов. И, что удивительно, я не возражала. Скорее я была возбуждена этим, с тех самых пор узнала о моем месте в природе этого мира.
Но я была напугана Майлом из Аргентума.
Кажется, что он не думал обо мне как о беспомощной и низкой рабыне, которой я была, как о простой девушке взятой в аренду на ночь для его удовольствий. Похоже, что он обращался со мной как с благородной леди и свободной пленницей Шейлой — Татрикс Корцируса. Возможно, он делал это по соображениям мести ей за ее побег из его лагеря. Возможно, его чувство оскорбленного достоинства и его унижение, бушевали в нем даже теперь, когда я в его несгибаемой неволе, вынуждена была демонстрировать себя и обслуживать его как настоящая рабыня. Конечно, он получил от этого глубокое удовлетворение.
Но он же отлично знает, что настоящая Шейла попалась в руки Хассана — Охотника на рабынь. Совсем недавно он доставил ее в Аргентум в позолоченном мешке. И теперь даже, для развлечения, они держат ее в том мешке, полотно завязанном и по несколько анов в день подвешивают его, троном зале, в то время как там идут приемы и заседания. Мешок собираются открыть, и выпустить бедную женщину, чтобы представить ее Клавдию — Убару Аргентума, высшему совету, и знатным горожанам во время городских празднований, в кульминационный момент большого пира, который будет дан через два дня.
Так, в чем же тогда интерес Майла из Аргентума ко мне? Он же понимает, что я не могла быть настоящей Шейлой. Обращаясь со мной так, и называя меня — Шейла, он, конечно же, всего лишь играл в со мной в игру. Он же не мог помнить меня, по крайней мере, я на это надеялась, по его появлению передо мной в тронном зале, когда я сидела на троне, и по времени, когда он захватил меня, и я голой пленницей сидела в золотой клетке.
Нет, он всего лишь играл со мной!
Я же была просто Тиффани, рабыней для банкетов, доставленная в Аргентум с другими такими же, чтобы прислуживать на пиру в честь победы. Это же не моя вина, что я имела некоторое отдаленное сходство с Шейлой — Татрикс Корцируса. К тому же, успокаивала я себя, я не собственность Майла из Аргентума, Он всего лишь арендовал меня на ночь, как это мог бы сделать любой мужчина на Горе с любой такой женщиной, как я.
Уже этим утром, он должен вернуть меня служащим компании Эмильянуса. Я надеялась, что он забудет обо мне за это время. А через несколько дней, возможно уже через три — четыре, я буду вместе с другими девушками моей группа на дороге в Ар.
Нет, мне нечего бояться!
Я не принадлежала ему. Именно это было самой важной причиной, по которой он не мог навредить мне, по крайней мере, серьезно, или надолго, не заплатив некоторую компенсацию компании Эмильянуса. В конце концов, я была их собственностью, ему не принадлежащей.
Лишь перед самым рассветом мне удалось забыться тревожным сном.
Странно, но проснулась я довольно поздно. По моим ощущениям было около восьмого ана. Комната была уже залита солнечным светом.
Меня разбудил стук в дверь. Я решила, что должно быть пришел служащий Эмильянуса, чтобы забрать меня. Я с трудом поднялась на колени, принимая положение в котором рабыня обязана приветствовать входящего свободного мужчину. Я не хотела бы получить пинок или затрещину за неподобающее поведение. Со скованными за спиной руками, я не смогла удержать на себе покрывало, и он соскользнуло мне на бедра. Майл из Аргентума, уже нарядно одетый и гладко выбритый, открыл дверь, встречая гостя. Я не поняла, кто именно стоял за дверью, но, похоже, это был кто-то другой, к компании Эмильянуса отношения не имевший.
— Она вскоре будет у Вас, — сказал он мужчине за дверью.
Я не поняла этого замечания, и так и не смогла рассмотреть гостя, а Майл уже закрыл дверь. Возможно, решила я, что тот человек подождет снаружи. Кто же это мог быть?
— Я вижу, что Вы уже проснулись, Леди Шейла, — насмешливо заметил он.
— Да, Господин.
— Замечательно, — усмехнулся Майл. — А то ведь уже восьмой ан заканчивается.
Я не поняла, и его фразы насчет восьмого ана. Какое это могло иметь для меня значение?
Но то, что произошло потом, поразило меня еще больше. Я почувствовала как Майл из Аргентума, подойдя ко мне со спины, вставил крошечный ключ в замочную скважину моего ошейника.
— Господин! — испуганно вскрикнула я.
К моему изумлению он открыл ошейник, и снял его с моей шеи.
— Господин, что Вы делаете? Как Вы можете делать это? Откуда у Вас ключ? — потрясенная до глубины души, я засыпала его вопросами, не думая о последствиях.
— Ты помнишь, как мы встретились в Аре, несколько дней назад? — напомнил он. — Уже на следующий день после этого, я заплатил за Тебя, но передача прав собственности, определенная в контракте по моему настоянию, считалась вступившей в силу с этого утра, в восьмой ан. Несколько енов назад, Ты сама того не зная, стала моей собственностью.
— Конечно же, Вы шутите, Господин, — залилась я слезами. — Они не захотели бы продавать рабыню для праздника таким способом. Я же нужна им. Мне не подготовили никого на замену. К них нет подходящей девушки, чтобы исполнять мои обязанности!
— Я бы не был столь уверен в твоей незаменимости, дорогая, — отмахнулся Майл. — Одной девкой больше, одной меньше, разница не существенна.