- Как они сюда взобрались? - Рабебел запутался с платиновым диском, тот падает в камни у ног. Он даже не смотрит вниз. - Как они зашли вперед нас?
- Не зашли. - Я киваю в сторону города. - Наши еще там. Эти - новые.
- Но... но... что они делают наверху?
Марада отвечает, как по книге: - Когда большая армия перемещается параллельно крупной географической структуре - вдоль горной гряды или, скажем, такого плато - нужно выдвинуть заслон по другую сторону, на случай...
- Армия? Перемещается?
Хромовая сталь скрипит, когда она медленно качает головой. - Вроде того.
Он проследил ее взгляд, увидел широкую тучу, уже скрывающуюся в темноте. - Ухм. О. Хм, вижу. - Его нервный голос, наконец-то, становится спокойным и тихим. Впервые он говорит как взрослый. - И понимаю. Эта туча - не буря.
Марада кивает, все еще глядя в будущее. Увиденное ей не нравится.
Ага, как и мне.
Взгляд Тизарры вновь становится диким. - Где, ради ада, наши лошади? Где Кесс и конюхи?
Я машу рукой в сторону иной пыли, что вьется на фоне заходящего солнца.
- Ублюдки, - выдыхает она. - Пожиратели крыс, ублюдки...
- Оставь ругань мне, - бурчу я. - У тебя нет таланта.
Дикий взор вдруг становится оценивающим. Ставлю монету, она сейчас перебирает все известные магические приемы, чтобы достать их отсюда. - Они не успели уйти слишком...
- Достаточно далеко. Но дальше не уйдут: эта пыль поднята не ими. Черные Ножи взяли след.
Стелтон снова хватает меня за плечо. - Еще Черные Ножи? - вздыхает он, мигая. Да, слабое зрение. - За член меня тянешь? Сколько?
Вздох, от которого не развяжется узел в животе. Пожатие плечами, с которых не стряхнуть груза. Какого еще ответа ему нужно?
- Давай, Кейн. У тебя было стекло. Сколько их там?
И я говорю ему. - Все, что бывают.
>>ускоренная перемотка>>
Я выставляю руку, мешая тавматургам сойти с вершины крепости по лестнице. - Сколько остается огненных шаров?
Тизарра смотрит на Рабебела. Тот корчит рожу. - Ну, дюжина. Около того.
- Дюжина. Дери меня в зад!
- Если бы знал, сколь блестяще сработает твой генеральный план, - шипит он, - был бы бережливее.
- Ага. Ладно. - Без паники. Без паники.
Паника...
Ха. Смешно.
Какая паника?
Знайте, во мне сейчас остается лишь тот темный клубок повыше яиц. Может, я действительно дерьмо крысиное, каменный сукин сын.
Я предвкушаю...
- Ладно, ладно. Слушайте, вы можете Касаться через мыслезрение?
- Телекинезис? - Он хмурится. - Ну, э, немного. Я не силен.
- И не нужно. Заберите фляги у носильщиков. Каждую до половины заполните ламповым маслом. И в каждую по одному каштану. Поняли?
Хмурый лоб понемногу разглаживается. - Думаю, да.
- Тизарра, ты владеешь Ночным Зрением? А Шептать можешь?
Она начинает кивать и замирает. Пышные брови сведены. - Должна владеть. Должна. Но в здешнем Потоке что-то чудное. Ничего не обещаю.
- Без извинений. Заставь это сработать.
Она полна сомнений. - Луна едва в первой четверти и не покажется до полуночи. Даже если я скажу, где они, вы не сможете сражаться во тьме.
Я киваю на Рабебела. - Будешь с ним.
- Не поняла.
- Фляги с маслом, - мурлычет Рабебел.
- Юп. - Она наводчица, он артиллерист. - Будем драться при свете горящих огриллонов.
Коренастый некромант пялится на меня, будто в первый раз увидел. Будто я загадочная тварь и он пытается просчитать, насколько я могу быть опасен.
Болвану даже не понять. - Что еще у вас есть?
- Для боя?
- Нет, для набивания голов грилловым дерьмом.
- Я, э... Малые Щиты. Несколько. Э, пять. Но, знаешь, только для защиты.
- Еще?
Он отводит глаза. Отвислые брыжи наливаются розовым. - Ну, полагаю... - Тон изменился. Говорит так, будто только что вспомнил. - Я о том, ну... есть секущий жезл...
- Секущий жезл? - Я вставляю на место отвисшую челюсть и подскакиваю так близко, что он облизывает губы. Чую запах слюны. - У тебя был секущий жезл? И ты послал меня в ворота с одним, мать твою, ножиком в рукаве?!
- Ну, э... это же магия... Видишь ли...
- Тебе не захочется узнать, что я вижу. - Я тяну руку. - Давай.
- Но... но...
- Давай, или, клянусь рукой Трахнутого Бога, я заберу его с трупа.
Сзади Стелтон делает шаг от края обрыва. - Кейн, ты не смеешь давить на него, как...
Я останавливаю его, лишь покосившись через плечо. - Ты раньше видел прием, каким я прикончил того скота внизу?
Он меряет меня взглядом.
- Готов поставить жизнь та то, что у меня нет другого в запасе?
Он меняется в лице. - Это не...
Я протягиваю открытую руку Рабебелу. - Давайте.
Он роется в подкладке, вынимает секущий жезл. Я едва удерживаюсь, чтобы не схватить слишком жадно. Никогда не видел его в натуре. Даже ломаного. За все пятнадцать лет... только ребенком, когда игрался с пиратскими кубиками "Ткача Света". А он держит его передо мной.
Беру.
Держу в своей собственной руке. Реально держу.
Он тяжелый и теплый, пахнет затхлым потом. Длиной почти в полруки, дерево винного оттенка твердо, как сталь, оплетено изумительно изысканным узором из тонкой платиновой проволоки. Конец раздут овоидом размером с куриное яйцо, гладким и нежным, он ложится в ладонь, как будто в ней вырос. Центр баланса находится на палец выше яйца: грифоний камень внутри должен быть настоящим монстром.
Секущий жезл. Черт, не могу поверить.
Одно дыхание, и я призываю прозрачную, бесстрастную ясность Дисциплины Контроля. Не так уже отличается от мыслезрения. Ладонь зудит энергией.
Хмм. Ткач Света использовал его вроде вот так...
Наставляю конец в сторону прохода и тянусь внутрь себя, призывая чистую концентрацию, касаюсь пусковой точки разумом. Ничего не происходит.
Дерьмо.
Рабебел все еще заикается. - Но... но... он же магический, не понимаешь?
Понимаю. В Консерватории отдал год Боевой Магии - но окажись я способным хотя бы пердеть ушами, работал бы не здесь...
- Ты не тавматург, Кейн. Почему ты решил...
- Молчите.
- Может, я могу его взять, - неуверенно говорит Тизарра. - Тесаком сечь умею, и...
- Молчи.
Меньше усилий. Просто намерение. Чувство...
Прилив в правой руке: не зуд, не покалывание электрического тока, которое чувствуют телукхаи, но настоящий прилив, будто поток горячего масла пульсирует, течет из позвоночника к пальцам...
- Ну слушай, Кейн, ты лишь позоришь себя. Годы тренировок...
Прозрачная мерцающая сине-белая энергия лижет платиновые узоры и тянется с кончика жезла: плоскость шириной с ладонь и три метра длиной входит в миллионолетний камень горы без сопротивления. Сохраняется она лишь одно замирание сердца, но этого времени вполне хватает, чтобы жезл вырезал кусок камня больше головы.
Ооо, да-а.
Кусок рушится вниз, разбиваясь о склон. Срез гладок, будто стекло. Основание жезла теплеет в ладони.
Теперь Тизарра и Стелтон выучили этот взгляд: да-что-у-нас-за-чертова-тварь-такая? Рабебел выдыхает: - Кто ты?
Я поднимаю жезл, чтобы поймать последние лучи заката. Платиновая оплетка светится, будто запятнана кровью.
Я действительно предвкушаю.
>>ускоренная перемотка>>
- Вы знаете, что нам сейчас предстоит.
Они смотрят на меня из закутков и щелей высокого, полного теней природного зала, лица осунулись и зеленеют от страха. Лунный свет льет призрачное молоко на проход к плато за моей спиной.
- Выхода нет. Ни вперед, ни назад. Не будет переговоров. Апелляций. Они придут, и мы умрем. Все мы. Мы даже не сможем их задержать. Есть лишь один выбор. Умереть этой ночью, или умирать месяц. Под собственные вопли.
Не совсем речь Генриха Пятого в день св. Криспина [6], но я хотя бы привлек их внимание.
- Я намерен умереть этой ночью. Как и Марада, и Преторнио. Стелтон, Рабебел и Тизарра. - Я киваю повару и его дружку. - И ты, Нолло. И ты, Джеш. И каждый из вас. Кто не умрет, пожалеет, что еще жив. Скажите все: "я хочу умереть этой ночью".
Они смотрят так, будто я уговариваю сплясать танец маленьких цыплят.
- Давайте. Говорите. Я хочу умереть этой ночью.
Медленно, неохотно и вяло, но они бормочут эти слова.
- Там, откуда я пришел, жила некогда нация воинов. Идя на битву, они говорили друг другу: "Сегодня хороший день для смерти". И они верили в это. - Я киваю в сторону запада. - Что ж, для нас будет ночь. Эта ночь. Не знаю, насколько она хороша, но другой не будет.
Я сжимаю кулак, выставляю над головой. - Сегодня хорошая ночь для смерти.
Они глядят друг на друга, или на разводы селитры на стенах, или в свод пещеры. Только чтобы не на меня.
Христиане говорят, будто истина сделает нас свободными. Я выбрал неподходящую истину.
- Слушайте... - Я позволяю кулаку раскрыться, потираю лоб. - Слушайте: у меня в жизни много проблем. Да вы сами знаете. Я дырка в заднице. Никто меня не любит. Иногда я сам себя не люблю.
Даю им секунду на возражения. Никто не вскакивает. Вот чертовский сюрприз.
- На мне всякого дерьма налипло, только представьте. Как на каждом. Я часто думаю, что дальше делать с поганой жизнью. У меня отец болен, а я не могу помочь ему, а девушка, по которой сохну, считает, что я придурок и знаете, она права, но иногда я срываюсь и... - Я не смотрю на нее. - Ах, забудьте, это чепуха.
Вот что главное: будущее - полная лажа. Знаете? Всё то, отчего мы не спим ночами. Вся срань, которой будто бы ждет от нас мир. Вы знаете. Неудачи. Старость. Одиночество. Разрыв сердца. Рак. Что угодно.
Теперь всего этого не будет. Сообразили? Все драное беспокойство... Не будет у нас завтра. Никогда.
Для нас нет будущего.
Обдумайте. Нам не о чем беспокоиться. Ничего нет. Эти Черные Ножи, что бродят в ночи? Они принесли нам дар. Ведь вся дрянь, все тухлое треклятое дерьмо, что уготовано нам на остаток жизни... Ничего не будет. Ведь от жизни нам осталось несколько минут, чтобы решить, как именно умереть.