Кейн Черный Нож — страница 27 из 66

Он качал головой, губы оттопыривались в гримасе отвращения. - Покорность Копава сделала меня кватчарром Черных Ножей. Если покоряюсь я, покоряется весь род. Все мы принадлежим Хрилу.

- Это идиотизм.

- Думаешь? Когда Хуланская Орда пала при Серено, что случилось с огриллонами Бодекена? Им выпал тот же выбор: покориться или драться. Они покорились. И где они теперь, хей? Видел уже, как живут огриллоны Хрила? Этот трах мне не по нраву, братишка.

- Мне самому невесело.

- Но я Черный Нож. Теперь кватчарр. Черные Ножи не подчинились. Ни тогда, ни сейчас.

- Лишь потому, что их...

- Ага. - Орбек подался ко мне, приглушая голос. - Да уж. Ты позаботился о нас, братишка. После Ужаса мы рассеялись по городам. Подчинились другим родам. Когда Хуланская Орда проиграла при Серено, Черные Ножи уже не были Черными Ножами. Копав Горбатый уже не был Черным Ножом, папаша отдал его Пыльным Зеркалам. Папаша и его самки погибли, не покорившись. Потому мой род свободен. Изо всех огриллонов Бодекена свободны лишь Черные Ножи. И такими останутся навеки, разве только я сам надену на них цепи.

- Как? Ты умрешь ради чертового крючкотворства-в-законе?

- Никакого крючкосучко. Поборница - кулак Хрила. Встав против нее, я встаю против бога. Я бьюсь с ней и гибну. Но гибну свободным. В бою. Честно. Честь остается моему роду. На следующий год в Анхане старший сын, которого назовут Кейгезгет Черный Нож, станет кватчарром. Черные Ножи будут жить свободно и вечно.

Я качал головой. - Ты подумай, насколько лучше будет твоим щенкам расти, зная отца. Живя с тобой.

- Лучше, чем живя свободно? Я что, не с тобой говорю?

Да, со мной вечно одна проблема. Я закрыл глаза рукой, пытаясь массажем снять боль. Сработало не лучше, чем прежде.

- Мой отец сбежал в город, - говорил он. - Его позор, бегство из Бодекена. В те дни отец был моложе, чем я, когда мы встретились в Яме. Мать умерла в Городе Чужаков. Убита пьяным громилой. Отец задохнулся от лихорадки в Лабиринте. Братья погибли в Пещерной войне. Ни один не увидел Бодекена. Кроме меня. Мы знали о Нашем Месте - и о Черных Ножах - лишь то, что узнал отец, когда был щенком. До Ужаса. До тебя. Когда Черные Ножи правили Нашим Местом. Когда другие огриллоны шарахались с нашего пути. Когда их самки пользовались магией, чтобы скрыть свой запах, едва почуяв нас. Когда люди бежали, едва услышав о нас.

- Люди бежали, услышав мое имя, щенок. Этим не стоит гордиться.

- Как скажешь. Тебе легко. Ты ходишь королем. Больше чем королем - короли прячутся, когда ты входишь в город. Когда ты говоришь, боги слушают.

- Это не так уж круто.

- Теперь боги слушают меня! - Кулак размером с окорок ударился в бочку грудной клетки. - Наш бог. Сила Черных Ножей. Она слышит мою молитву: выведи Черных Ножей в Наше Место. Введи людей в прежний страх.

Я чувствовал, как черный нож ворочается в кишках. - Ты сам не знаешь, о чем просишь.

- Знаю. Не Ма'элКот наш бог, братишка. Наша Сила заключает сделки прямо. Говорит мне, что моя жизнь принадлежит Ей и Она потратит ее по своему выбору.

- Пусть выберет мою жопу. - Я мотнул подбородком в сторону самки в углу. - Они выбирают, Орбек. Этого не рассказал тебе отец. Черные Ножи никогда не были королями. Они были рабами. Рабами своих сучек.

Он лишь ухмыльнулся. - Я был рядом с божеством, братишка. А ты ничего не знаешь.

- Я был там...

- А я здесь.

- Терргол петтикаар хомунн хоррилтеразз, - пробурчала самка. - Румма тагарряз бурат нет?

Я глянул на Орбека. Он показал все зубы. - Она говорит, что знала: люди рождаются наполовину годными, но удивляется, где ты потерял яйца.

- Скажи... - Я осекся и в отвращении покачал головой. - Забудь. Мне нечего сказать твоей траханой шлюхе.

- Эй. - Ухмылка исчезла. Орбек встал, почти заполнив яму. - Следи за языком, когда говоришь о моей жене.

Я поднял глаза, посмотрев в холодные желтые глаза брата. - Она желает тебе смерти, членоголовый. А я на твоей стороне.

- Моя сторона - сторона Черных Ножей.

- Я пытаюсь спасти тебе жизнь.

- Тебя никто не просил.

- Все, что нужно - сказать тому парню наверху, что покоряешься. - Я повел рукой в сторону озаренного газовым светом лица рыцаря за решеткой. - Вон ему. Прямо сейчас. Просто скажи, и я вытащу тебя.

Орбек даже не глядел на меня. - Не нужна мне твоя помощь. Не хочу. - Единственный шаг придвинул его ко мне. Словно гора нависла. - Никто тебя не звал. Прошу, уйди.

Я стоял совершенно спокойно. Долго, долго смотрел на окаймленный красноватым светом силуэт огриллона, которого звал братом. Вспоминал, что без него погиб бы. Вспоминал, как встретил Орбека в Донжоне; и нашу битву, и рождение братства. Вспоминал, что Орбек в одиночку выиграл донжонский мятеж и освободил всех. Вспоминал, как думал, гния в Яме Донжона, что Орбек очень похож на меня в таком же возрасте.

Сейчас я мог лишь удивляться, как ошибался. Был ли я тем юнцом?

Нет, конечно.

Как и Орбек.

Медленно я оторвался от стены. Качнулся. - Расскажешь, что на деле происходит?

- Не понимаю.

- Хорошая сказка, Орбек. Реально хорошая. Я почти купился. - Я помахал рукой рыцарю. - Подадите лестницу, ха?

Я сжал толстую лапу Орбека в пожатии огриллонов и приблизился, губы на три дюйма от его уха. - Не хочешь сказать правду? - пробормотал я едва слышным шепотом. - Смерть не поможет друзьям из Дымной Охоты.

- Не трогай меня! - Орбек вырвался, большая ладонь ударила в грудь так сильно, что я врезался в стену. - Не трогай меня. Никогда больше.

В голове звенело. Я прижался к стене, вдыхая силу в ноги. - Вот как, значит?

Внезапный гнев вспыхнул в его глазах, и отвращение, и откровенная злоба. Кулаки-окорока тряслись у моего лица. - Думал, я хочу выйти отсюда, мелкий засранец? Думал, я хочу жить?

- Орбек...

Кулак взлетел, но упал не на меня. На него самого. В висок. Рядом с черной полоской в углу глаза.

Огриллоны плачут кровью.

- После всего, что было? Думаешь, я хочу жить? После того, как скурвился с тобой?

Он снова ударил себя.

Ох, подумал я, ты тупее тесаного камня. Ох, понятно.

Иисусе Христе.

Но я мог глядеть ему в глаза. Я же такой крутой. - Ты знал, кто я. Что сделал.

Голова поднялась, он смотрел на меня сквозь бивни. - Знать одно дело. Но быть с ней... с кем-то, кто был там, кто пережил...

Он потерял слова и гортанно зарычал. Я уже слышал такой рык. Здесь, в Бодекене. Слышал от самцов, запутавшихся в паутине собственных кишок. Слышал от самок, державших трупы щенков. - Орбек, слушай...

Жилы на шее вздулись, дернув голову. - Ты никогда не поймешь моего бесчестия. Никогда не поймешь моего стыда.

- Орбек... - Глаза жгло. В груди словно скопилась груда мертвых Черных Ножей. - В Шахте ты сказал мне, что я разделю бесчестие Черных Ножей. И что разделю будущую славу побед.

Желтые глаза были полны болью и презрением. К себе или ко мне, было не понять. - Я был моложе. Моложе и глупее. Таким глупым, что верил, будто тебе ведома честь.

В конце концов я оказался не таким уж крутым. Понял, что смотрю вниз, на свои ладони. Как обычно. - Все творят дерьмо, когда молоды и глупы. Потом приходится лишь жить с этим, чтоб нас разодрало.

- Не буду.

- Это не так легко.

- Мне легко. Ты должен уйти.

- Или что?

Губы вздернулись над бивнями. - Кое-что с тобой случится.

- Как обычно.

Он бросил быстрый взгляд на Кейгезз. - Разве у тебя нет семьи?

- Да. И ты ее часть.

Козлы подняли решетку, осадная лестница скользнула в яму. Я взялся за ступеньку, и рука куда больше упала на плечо, развернув с необоримой силой. - Как думаешь, что ты можешь сделать?

Я ответил улыбкой такой дружеской и расслабленной, какую только сумел состроить. - Думаю, сделаю все что смогу.

- Не прошу. Приказываю. Оставайся в стороне.

- Не хочешь снять руку, собачина?

- Слушай, мелкий засранец...

- В последний раз ты нападал, когда я был калекой. - Я оскалился, глядя в желтые яростные глаза. - Думаешь, теперь получится лучше?

- Да ты...

- Да тебе лучше слушать, что я велю.

Он застыл.

- Слышишь? Когда Ангвасса Хлейлок выйдет на Вызов, ты упадешь на колени. Я сказал. Выполняй.

- Ты мне не приказываешь. Я кватчарр Черных Ножей...

- Ты даже не дерьмо кватчарра.

Мощная рука соскользнула с плеча на грудь, придавив к стене. Орбек склонился надо мной, бивни в дюйме от челюсти. Сзади Кейгезз села, глаза блестели ведовским огнем. В дыхании Орбека ощущалась жажда убийства. - Бросаешь вызов, мелкий засранец?

- Ты уже пробовал. - Я стал невесомым, позволяя ему держать меня; если будет еще хуже, потребуются обе ноги. - Я принял от тебя покорность в Яме, дерьмоголовый. Ты мой.

Лысые брови сошлись воедино, будто шмат мяса.

- Ага - сказал я. - Все верно.

Я глядел не на него, я почти видел, как в уме Кейгезз происходит холодная калькуляция. Сказал как можно тише, чтобы не слышали наверху. - Поняла, леди МакСучка? Орбек никто. Ни хрена он не кватчарр Черных Ножей.

Я усмехнулся прямо в его туповатое лицо. - Я кватчарр.

Он казался раненым. А потом - мертвым. Я не просто обидел его. Что-то умирало в душе. На моих глазах. - Ты... ты не можешь вот так...

- Не я начал. Ты. Теперь убери гребаную лапу, или я тебя убью.

Я готов был утешить его тонкие расстроенные чувства, но лишь после того, как не придется биться за его жизнь.

Хватка лишь усилилась. С меня было довольно хрени. Я сжал нервный узел под бицепсом; он закряхтел, рука спазматически дернулась. Я ступил ближе и дал пару секунд на раздумья.

Он склонился так низко, что одним движением мог бы вонзить клык-бивень мне в глаз. - Не хочу, чтобы ты лез в мои дела, засранец. Не хватай зубами мою добычу. Долбаный хуманс...

Пустая болтовня. Я повернулся спиной и полез по лестнице.

- Только и умеешь приносить неприятности, - рычал он вслед. - Чего коснешься, станет дерьмом. Едва придешь, все мрут.