Ей было невдомек, как страшно мне покидать Кейптаун, снова жить в родном мире.
Все мои вещи легко поместились в старую холщовую сумку, которую Халия разрешила взять с собой.
– Вот, девочка, – она протянула мне маленький, туго перевязанный мешочек с зернами кофе и такой же – с чайными листьями, – на память о нас с дочерью.
Она также положила мне в дорогу пару сладких маисовых лепешек.
– А это в уплату за усердный труд.
В руке моей очутилась горстка звонких рандов.
– Халия, ты вовсе не обязана…
Но всезнающая жрица огня покачала головой:
– В Кейптауне принято благодарить за помощь.
Я кивнула и крепко обняла ее на прощанье.
– Спасибо тебе, я никогда не забуду стены этого каф-о-кана и его чудесные запахи.
Пришлось вытереть слезы, выступившие на глаза.
С Мале мы распрощались не так тепло, но и по ней я собиралась скучать, когда покину дорогие сердцу места.
Мы не стали затягивать расставание, и, улыбнувшись моим добродетельницам напоследок, я зашагала прочь не оглядываясь. Только раз махнула мне рукой вслед Халия и начертила в воздухе известный лишь ей невидимый знак.
Поднимаясь все выше, я брела по тем самым улочкам, которые увидела, впервые прибыв в Кейп. Казалось, с тех пор прошла сотня лет. Странно, но внешне я почти не изменилась: растерянный взгляд, как и в день приезда, старая одежда, которая нашлась на дне сундука Халии… Но внутри я ощущала себя совершено другим человеком и удивленно оглядывала непривычный наряд.
Вскоре впереди замаячила деревянная крыша железнодорожной станции. Сквозь рельсы и шпалы пробивалась жесткая трава и колючки, а кое-где даже росли желтые и лиловые пустынные цветы.
Место выглядело таким безлюдным и заброшенным, что я засомневалась, ходит ли здесь вообще поезд, но все же двинулась к кассе, чтобы купить билет.
– Извините, у вас открыто?
Пришлось разбудить безмятежно спящего кассира. Похоже, его не слишком часто тревожили пассажиры, и на рабочем месте он, в основном, отдыхал.
– Куда вам? – добродушно спросил старик в кепке, протирая глаза.
Неуверенно я назвала свой родной город и пришла в полное изумление, когда работник вокзала коротко кивнул и пробил мне билет.
– Багаж есть?
– Нет.
– Тридцать восемь рандов, – как ни в чем не бывало, сказал он.
Только сейчас я подумала о деньгах. Верно, ведь я совсем не помнила, как покупала билет в прошлый раз. А теперь пришлось выгрести из карманов все монетки, которые двадцатью минутами раньше вручила Халия.
– Десять, пятнадцать, тридцать один… – быстро считала я.
Что же делать, если их не хватит?
Но мои опасения были напрасными. Ровно тридцать восемь монет дала мудрая хозяйка каф-о-кана. Именно так она оценила моя труд, и теперь я знала почему. Это была не плата за старательную работу, а только возможность вернуться домой.
Вздохнув, я рассталась с деньгами. Ни одного золотистого ранда не осталось мне на память о Кейптауне. Но, видимо, так и должно было случиться.
Поблагодарив кассира, я несколько раз прошлась по тесной платформе и присела на единственную скамейку. Солнце почти склонилось к закату.
– Значит, я все-таки оказалась права, – довольно мурлыкнула Амфорная Кошка, усаживаясь рядом. – Рая на земле не существует…
– Что ты, – улыбнулась я, – он наверняка есть, но все время в каком-нибудь другом месте.
– Значит, ты уезжаешь с чистой головой и легким сердцем? – она обвила шоколадным хвостом длинные лапы.
– Пожалуй. Но я буду очень скучать.
Я погладила ее.
– По своим новым друзьям? – спросила Кошка.
– И по тебе…
– Я-то еду с тобой! – удивилась она.
– Нет, – я покачала головой. – Ты останешься здесь и проведешь немного времени с Шахрийяром.
– Глупости! – Она вскочила. – Нет ничего важнее, чем помогать тебе, появляться в нужный момент, нашептывать верные ответы…
– И ты много лет делала это. Но теперь настало время отдохнуть.
– Мне некогда отдыхать от своей работы.
– Аш-Эски, – я с любовью поглядела на нее, – ты всегда была со мной, и даже когда тебя нет рядом, я все равно слышу твой мудрый ласковый голос. Поэтому не тревожься, побудь немного в Кейптауне, поживи в свое удовольствие.
Амфорная Кошка выглядела совершенно сбитой с толку. Конечно, ей очень хотелось поселиться в уютной чайной беседке, но в то же время долг не позволял покинуть подопечную.
Видя ее терзания, я предложила:
– Давай сделаем так: какое-то время ты не будешь отвлекаться ни на кого, кроме себя. Стань беспечной и наивно-счастливой, как человек. А когда надоест, снова переберешься в мой мир. Тем более, Шахрийяр задумал перенести туда свою беседку.
– О нет! – простонала она. – Зачем ему это?
– Ты удивишься, – я хихикнула, – но он собирается читать будущее по чайной гуще.
Абиссинка глядела с недоверием.
– Не похоже на Чайного Вампира.
– Мы с ним договорились, что воровать чувства людей он будет только в самых крайних случаях.
Кошка вздохнула:
– Вот, значит, как ты решила, моя маленькая хозяйка. Но разве Шахрийяр умеет предсказывать?
– Еще как! Мне, например, он предвещал незабываемую поездку на голубом поезде.
Я поднялась со скамейки, и тут же прозвучал громкий переливчатый гудок паровоза.
Амфорная Кошка все еще переминалась с лапы на лапу, не смея покинуть меня.
– Аш-Эски, говорят, я – не обычный человек и могу иногда видеть скрытое. Так вот, предрекаю, что мы еще не раз встретимся, а ты будешь очень счастлива. – Я крепко прижала ее к себе, поглаживая гладкую шерсть. – А теперь мне пора…
Состав уже поравнялся с платформой, окутав станцию призрачным дымом. Выбрав нужный вагон, я шагнула в него и не успела даже оглянуться, как поезд тронулся.
Когда я пробралась в свое пустое купе, изящная фигурка Амфорной Кошки, как и стены Кейптауна, остались далеко позади. Голубая стрела неслась с невероятной скоростью, увозя меня прочь от заката, туда, где уже вовсю царствовала ночь, а громадные горы и густые леса сменяли великие пустыни.
Еще никогда мне не было так грустно. Расставание с Солеем, Шахрийяром и Аш-Эски, прощание с Халией и Фиджан навалились на меня. Абрисы прекрасного города все еще стояли перед глазами. Я горестно вздохнула, собираясь всерьез разрыдаться, но тут локомотив засвистел и резко остановился.
Спустя минуту в мое купе вошли двое странников: рыжеволосый молодой мужчина в цилиндре и дорожном плаще и его невысокая хрупкая спутница.
– Доброй ночи! – тут же поздоровался незнакомец. – Бабочка, смотри, как нам повезло! Не придется путешествовать в одиночестве.
Он забрал у нее легкий картонный чемодан и уложил на багажную полку с остальными вещами.
– Здравствуйте, – растерянно пробормотала я.
– Разрешите представиться, Чароит – Мастер Сказок. А это – моя помощница и вечная спутница Бабочка.
Он галантно поклонился, слегка опустив голову.
– О, – я смахнула с глаз слезы и протянула ему руку, – а я Странница.
– Вижу, – задумчиво сказал он, усаживаясь на диван.
Не проронив ни слова, Бабочка устроилась у окна и уставилась в мелькающую темноту.
– Куда вы направляетесь? – полюбопытствовал мой новый сосед.
– Еду домой.
– Прекрасно! А мы, наоборот, только пустились в странствия.
Он порылся в своем саквояже и достал из него потрепанную старую карту. Я с интересом смотрела на пожелтевшую бумагу.
– Мы едем в Марракеш, – он указал пальцем в какую-то точку на листе.
– Знаю этот город, – удивилась я, – но готова поспорить, он находится совершенно в другом месте. И вообще…
Я придвинулась поближе и как следует изучила пергамент:
– У вас неправильная карта. Не помню таких городов, гор, рек. Она выдуманная!
– Совершенно верно, – подтвердил мой собеседник. – Но разве это меняет суть дела?
– Что вы имеете в виду?
Я была озадачена.
– Я хочу сказать, – Чароит сложил карту вчетверо и спрятал ее, – становится ли мир менее реальным от того, что мы его придумали?
Он стащил с пальцев тонкие перчатки и бросил рядом с саквояжем.
– Вы, например, тоже возвращаетесь из места скорее вымышленного, чем настоящего…
Я начинала понимать, о чем он говорит, но все же возразила:
– Но одно дело, поверить в несуществующий город, а другое – в целый мир!
– Это лишь вопрос привычки, – махнул рукой мой сосед. – Я обычно верю в каждую историю, которую сочиню.
– Вы пишете сказки?
Мои глаза загорелись.
– Именно так, – подтвердил Чароит. – Собираю материал для них повсюду. Поэтому и путешествую. Обычно мы с Бабочкой пакуем чемоданы в разгар весны, когда ветер беспокойно стучится в окна, принося с собой запах трав и диких цветов, призывая нас отправиться в путь. Целое лето мы блуждаем по городам и дорогам, записывая услышанное. А потом, когда пойдут первые проливные дожди, и холодные зимние вечера заплетут окна морозной пряжей, сидим у камина допоздна, укрывшись в тепле нашего домика, и пишем сказки.
– Бабочка помогает вам писать?
Мне хотелось вовлечь в разговор и его молчаливую спутницу.
– Не совсем, – Чароит сжал ее ладонь. – Обычно она разбирает груды черновиков, завалы рабочего материала, прибирает в моем заставленном книгами и свитками доме и не дает мне умереть с голоду.
– Очень приятно, когда о тебе заботятся, но почему бы ей самой не рассказать…
– Боюсь, это невозможно, – покачал головой Мастер Сказок. – Видите ли, она не разговаривает.
– Совсем? – поразилась я.
– Абсолютно. У нее свой способ… общения. – Он погладил девушку по щеке. – Глаза Бабочки меняют цвет в зависимости от того, что она хочет сказать. Когда моя помощница сердится, они становятся огненно-карими, если грустит – синеют, но когда печаль светлая, превращаются в голубые. Если она согласна, глаза приобретают нежно-зеленый цвет, а когда хочет сказать «нет» – темно-серый…
– Как это интересно! – Я была поражена прекрасной незнакомкой. – Вы, должно быть, волшебница.