…Холмогоров спустился через три минуты после моего звонка. Он выглядел удивленным. Я впервые позвонила сама, раньше инициатива всегда принадлежала ему. И мы никогда не встречались тет-а-тет. А сейчас… Синее небо, сияющее солнце, горячий ветер, пылающие цветы…
Как романтично!
– Андрей Вадимович, держите. Это вам! – сказала я вместо приветствия.
– Юля, что это?
– Вам посылка от депутата городской думы Антона Аркадьевича Воскресенского.
Легкое удивление на лице Холмогорова сменилось катастрофическим недоумением.
Сейчас надо произносить как можно меньше слов.
Чтобы не ляпнуть лишнего.
– А что в кейсе? – метнул в меня молниеносный, но внимательный взгляд Холмогоров. Я услышала свист падающей бомбы и сжалась от страха.
– Деньги, наверное. Воскресенский сказал, он вам должен. Вы сами откройте, посмотрите. Вот код у меня на бумажке записан.
– Никаких денег депутат мне не должен, – отрезал Холмогоров.
– Он очень просил передать вам этот кейс!
– Но почему он использует тебя в качестве курьера? Почему сам не принес?
– Так его же подстрелили!
– Что?! – встрепенулся Андрей Вадимович. – Юля, о чем ты?
Я максимально сжато рассказала Холмогорову о трагедии, случившейся в загородном имении депутата. Старалась быть лаконичной. Не использовала мои излюбленные сложноподчиненные предложения, отбрасывала прочь экспрессивные прилагательные.
– Юль, а тебе это все не приснилось? – покачал головой Холмогоров. – Воскресенский, насколько я знаю, сейчас отдыхает на каком-то курорте. Вроде на Мальдивах. Обещал на целых десять дней отключить свой сотовый. По-моему, это непозволительная роскошь.
– Если мне все это приснилось, откуда кейс?
Холмогоров озадаченно рассматривал чемодан, молчал и хмурился… Видимо, боялся подвоха, провокации. Он даже оглянулся – вероятно, в поисках скрытой камеры.
– Нет, я ничего не понимаю. Ты говоришь… В него стреляли какие-то бандиты? Хмм… Наверное, это связано с бизнесом Воскресенского. Вляпался куда-нибудь…
– А вы хорошо с ним знакомы? То есть были знакомы?
– Ну… Был знаком. Довольно поверхностно. Все равно, Юля! Почему же никто, кроме тебя, не знает об этом происшествии?
– Я сама удивляюсь!
– Но о смерти Воскресенского на следующее же утро кричали бы все местные СМИ.
– Андрей Вадимович! – взмолилась я. – Не мучайте! Откуда я знаю, почему гибель Воскресенского не афишируется. Я не скажу вам больше, чем мне известно. Воскресенский попросил передать вам кейс с деньгами. Вот кейс. Вот бумажка с кодом. Все, я выполнила его поручение, теперь хочу почувствовать себя свободной.
– Но почему же ты так долго не отдавала кейс? – пытливо уставился на меня Холмогоров.
О господи, что ответить? Я не готова к этому вопросу!
Признаться, что не расслышала его фамилию, когда ее произнес Воскресенский? А через пять дней мое сознание вдруг прояснилось и я поняла, кому должна отдать чемодан? Бред с галлюцинациями. Эта версия не пройдет, надо придумать другую.
Ничего, сейчас я выкручусь.
– Видите ли, Андрей Вадимович… С кейсом случился казус.
– Вот как.
– Да. Я рассказала подруге о кейсе с деньгами. Ну, она моя близкая подруга. Потом Нонна зашла ко мне в квартиру в мое отсутствие, увидела кейс на диване. И решила на всякий случай его спрятать. От воров. А вдруг? Спрятала, а сама отчалила в Лондон на несколько дней. Умница такая, убила б! Я тут потихоньку сходила с ума. Думала, кейс на самом деле украли. Сегодня подруга вернулась из Лондона – кстати, привезла мне этот сарафан. Купила в «Хэрродсе». И я сразу же помчалась к вам. Вот.
Сплела кружево.
Славно получилось, нигде не сбилась.
Специально ввернула про сарафан. Во-первых, в качестве доказательства Нонниного пребывания в Лондоне. Иначе байка звучала бы совсем неубедительно. Во-вторых, мне хотелось выглядеть дурочкой. Пусть Холмогоров расслабится – перед ним не хитроумный враг, а глуповатая пустышка… Впрочем, кажется, я и так выгляжу полной идиоткой.
Но рассказ о Лондоне не особо удовлетворил чиновника. Он продолжал гипнотизировать меня тяжелым взглядом… А мне больше нравились наши прежние отношения – изящные и необременительные. Флирт, оставляющий приятное и радостное ощущение, невесомое, ускользающее, как утренняя дымка… А сейчас Холмогоров в чем-то меня подозревает. Словно в его сердце не осталось ни грамма симпатии.
– Если честно, не нравится мне эта история! Ладно, посмотрим, что здесь. – С этими словами мой мучитель набрал код и приоткрыл кейс. – Оп-па!
– Там не деньги? – с деланным равнодушием спросила я. Крышка чемодана загораживала обзор и не позволяла убедиться, что в кейсе отнюдь не деньги, а хорошо знакомые мне английский документ и статуэтка.
Бумаги Холмогоров не тронул, но кобру вынул.
– О, – сказала я. – Милая вещица. Подойдет к интерьеру, выдержанному в африканском стиле. Это подарок от депутата?
– Не знаю.
– Хмм… Но вы понимаете, почему депутат вам ее передал?
– Не совсем, – признался Холмогоров.
О документе он не проронил ни слова, хотя было очевидно – вся суть заключена в контракте.
– А вдруг эта кобра – магический талисман? – предположила я. – Символ какого-то африканского племени? Драгоценность? Тотем?
Холмогоров с опаской покосился в мою сторону и пожал плечами.
– Почему же Воскресенский говорил о деньгах?
– Наверное, так убедительнее.
– Но неужели весь сыр-бор из-за этой кобры?
О боже!
Ну зачем я пристаю к нему с вопросами?
Однако упорное молчание и отстраненность выглядели бы подозрительно. А когда девица стреляет вопросами, как автомат, и пытается выяснить все до мельчайших деталей – это нормально.
– Нет, Юля, дело не в кобре, – нехотя признался чиновник. – Тут еще некоторые бухгалтерские документы. Было б весьма неприятно, если бы они пропали.
– А-а… Тогда все понятно. Значит, я не зря тряслась над этим чемоданом и переживала из-за него.
– Нет, не зря.
Ознакомившись с доставленным грузом, Холмогоров слегка повеселел. Вероятно, он пережил много томительных минут, дожидаясь, когда к нему вернется контракт на тринадцать миллионов фунтов стерлингов. Я украдкой наблюдала за ним.
Внезапно в голове шевельнулась неприятная мысль. А вдруг Воскресенский, обманув меня насчет денег, был правдив в остальном? Да, в кейсе не деньги, и счетчик через пять дней не включился. Но в то же время Андрей Холмогоров действительно кровожадный монстр, готовый расправиться с семьей Воскресенского? Не дождавшись английского контракта, он бы начал мстить родственникам депутата. Вдруг Холмогоров и вправду самый влиятельный человек в нашем городе? И звание «серого кардинала» им справедливо заслужено?!
Я инстинктивно отодвинулась в сторону.
– Андрей Вадимович, пойду, пожалуй? Мне на работу надо.
– Давай иди, – отпустил Холмогоров. – Спасибо тебе.
– Да?
– Да, спасибо. Твой рассказ, конечно, странный и запутанный… Я не верю в смерть Воскресенского и не понимаю, почему он сам не отдал документы. Также неясно, почему ты так долго не возвращала кейс…
– Но я же сказала, моя подру…
– Не важно! – властно перебил Холмогоров. – Тем не менее я благодарен тебе за помощь. Спасибо. Я попытаюсь по своим каналам выяснить, куда же исчез Воскресенский. Где он – на Мальдивах или на том свете. А сейчас я тоже должен идти.
– Ясно. А вы мне сообщите о Воскресенском? Когда все разузнаете о нем?
– Ну… Созвонимся, – неуверенно ответил Андрей Вадимович.
Несмотря на прозвучавшие слова благодарности в мой адрес, от чиновника повеяло холодом. В его взгляде не осталось ни капли прежней заинтересованности. Я чувствовала себя брошенной любовницей. Для наших отношений старт и финиш соединились в одной точке.
Но я его отлично понимаю! И он, и я очутились в одинаковой ситуации. Андрей Холмогоров обхаживал приглянувшуюся барышню, вынашивая (предполагаю) идею яркого, но быстротечного романа. Ведь не жениться он на мне собирался, в самом деле! Но Холмогоров напоролся на серьезное препятствие: девица оказалась не так проста, как хотелось бы. Она была замешана в отвратительной истории с депутатом Воскресенским, да еще и держала в руках кейс с английским контрактом.
И чиновник поспешно свернул знамена и отозвал войска, не желая связываться с подозрительной журналисткой. Очевидно, я больше не дождусь приглашения на симфонический концерт или на семинар в мэрию.
Не больно-то и надо!
Я тоже обожглась! Думала, что познакомилась с интересным джентльменом, планировала и дальше греться в лучах его мужского внимания (не доводя, конечно, до крайностей, я все-таки слегка помолвлена), а он… Он вовсе не так мил и безвреден! Ворочает миллионами фунтов стерлингов, вершит человеческие судьбы…
– Вообще-то я завтра улетаю, – пробормотал Холмогоров.
– На Мальдивы?! – глупо воскликнула я.
– Что за ерунда! – помотал головой чиновник. – Так. Заграничная командировка.
– А-а… Понятно.
Наверное, полетит в Англию.
За новым контрактом.
– Удачного полета. Потом как-нибудь… увидимся, – промычала я без энтузиазма.
Предпочла бы вообще никогда больше не встречаться. Не нравится мне вся эта история.
Я покидала усыпанную цветами площадку перед мэрией, когда кто-то посигналил. Новенький, блестящий «лендкрузер» Нонны поморгал фарами. Подруга купила этот джип недавно, после того как в ДТП подкорректировала морду предыдущего «крузера». Думаю, нас ждет глобальная катастрофа, если Нонна изменит своей марке и модели автомобиля.
За рулем был Роман, он приветственно улыбался, пока я взбиралась на высокое сиденье. А когда-то давно он выходил из автомобиля, чтобы придержать дверь перед дорогой гостьей.
Все течет, все меняется.
Теперь наши отношения проще, и Рома вовсе не так галантен, как вначале. А я смотрю на него без прежнего восхищения. Да, красавец мужчина, с шикарной черной гривой волос, орлиным профилем, гордой выправкой потомственного дворянина, потрясающей эрудицией и отточенным умом. Но для меня он – бомба замедленного действия. Опасен и непредсказуем. Когда рванет? Неизвестно.