С какой стати ей пришло в голову нафантазировать неизвестно что?
Минуточку: если Валерия Квашня не сестра Наты, то что делала Еремина в бараке и почему она там была прописана? Она ведь жила с детства в Москве, вместе с отцом и мачехой. И потом, вот странность, и Наташа, и Андрей, с виду молодые, здоровые, умирают в одночасье. Кстати, Еремина сообщила мне, что супруг намного ее старше, так сказать, покрытый опятами пень, но мне хозяин фирмы не показался старикашкой. Допустим, он следил за собой, сейчас мужчины охотно пользуются новейшими разработками косметологов, пусть даже сделал круговую подтяжку лица, но задор в глазах не натянуть!
Еремин смотрелся максимум на сорок лет, а вообще-то больше тридцати я никогда бы ему не дала. И теперь напрашивается резонный вопрос: отчего его жена столь самозабвенно врала? Зачем она разоткровенничалась перед абсолютно незнакомой женщиной? Ведь мы могли поболтать о всяких малозначительных вещах типа погоды или о модных кофточках, а потом расстаться. Одна женщина просто подвезла другую, ничего не значащая услуга, встретились случайно, разошлись, словно в море корабли, так к чему долгий рассказ о своей семейной ситуации?
Правда, психологи давно подметили явление, названное ими «эффект попутчика». Сами, наверное, сталкивались в купе поезда с человеком, который, едва сев на полку, начинает откровенничать с присутствующими. Такое поведение вполне объяснимо, многие люди, увы, не имеют около себя внимательного слушателя. И еще, не всегда расскажешь близкому человеку о некоторых личных тайнах, а вот перед незнакомцем легко обнажить душу, очистить ее. Попутчик ведь, поболтав от души, потом растворяется на вокзале в толпе, «забыв» оставить свой телефон или адрес. Может, Наташа была из таких? Но она дала мне свои координаты. Почему? Заподозрила во мне клиентку?
Впрочем, и Луиза сейчас была откровенна с полузнакомой Виолой Таракановой, но только поведение поломойки абсолютно объяснимо. Она перенесла стресс, поняв, что из полунищей девицы стихийно превратилась в богатую особу. И еще, Луизе стало страшно одной входить в квартиру сестры и зятя. В моей жизни был случай, когда пришлось идти в дом к умершей подруге. Я, сто раз бывавшая у Лены, имевшая вторые ключи от ее особняка, всегда спокойно приезжавшая кормить во время командировок Ленки кошку, узнав об автомобильной катастрофе, в которую та попала, так и не отважилась в одиночестве войти в принадлежавшее ей здание, пришлось брать с собой Кристину и Семена, но все равно, вставляя ключ в замочную скважину, я испытала настоящий ужас. Поэтому с Луизой ситуация понятна. А вот с Наташей! Чего та испугалась-то? Моего вопроса про Леру Квашню! Конечно, ну как я не сообразила раньше! Едва услыхав это имя и фамилию, Еремина вздрогнула и начала врать, словно сивый мерин. Кстати, меня давно мучает вопрос: ну каким образом в русском языке появилась эта поговорка – «лжет, как сивый мерин»? Право, странно, но еще более странной кажется мне ситуация с Лерой Квашней. И кто убил Ереминых?
Я вздрогнула и нервно оглянулась. Ох, не зря в голову пришел этот вопрос. Сейчас я абсолютно уверена: и Наташа, и Андрей погибли не своей смертью, их уничтожили очень хитро, представив дело как несчастный случай. Отчего я пришла к такому заключению? Знаете, став Ариной Виоловой, писательницей, описывающей подлинные, реально произошедшие криминальные ситуации, я обрела чутье. Нет, Виола Тараканова в быту вполне способна забыть про кипящий на плите суп или наполняющуюся ванну, а вот Арина Виолова ловко подмечает нестыковки в ситуациях.
Андрей Еремин внезапно скончался в трактире, по версии правоохранительных органов, по предварительным данным, у него случился инфаркт. Но Луиза только что рассказывала мне о том, как трепетно следил ее зять за своим здоровьем. Неполадки с сердцем начинаются постепенно, организм всегда предупреждает человека, «звонит» о беде: легкая одышка, головокружение, боль в лопатке, онемение рук. Большинство людей, ощутив один из этих симптомов, сначала пугаются, но потом, обнаружив, что состояние здоровья стало вновь хорошим, не идут к врачу и в конце концов расплачиваются за свою беспечность и нежелание слышать сигналы тревоги. Но Еремин! Он из насморка делал трагедию! Защеми у него в левом боку, он мигом бы лег в клинику, следовательно, Андрей не испытывал дискомфорта, но… умер от инфаркта.
А Наташа! Ее сгубило не очень страшное заболевание. Неужели она не знала о язве? Да быть такого не могло. Если уж речь зашла о прободении, то язва находилась в самой крайней стадии, ладно, пусть она не болела, но есть куча других признаков, та же изжога! У язвенника она начинается от любого куска «неправильной» еды. В «Марко» работает художник Леша Маркелов, у него язва, давно залеченная, но тем не менее Лешка никогда не берет в столовой ничего, провоцирующего желудочно-кишечные неприятности. Он чурается салатов с майонезом, сметаны и так далее. А Наташа на моих глазах преспокойно стала лакомиться здоровенным рожком с жирным пломбиром!
Нет, их отравили, очень хитро, представив дело как несчастный случай! Кто? Почему? За что? Я просто обязана узнать правду! И начинать следует с женщины с фамилией Квашня, ведь упоминание о ней подвигло Наташу на вдохновенное вранье. Кстати, может, Олечка расскажет о Лере некие подробности?
– Ты довезешь меня до морга? – закричала Луиза, влетая на кухню. – Деньги взяла, вот!
Я глянула на толстую пачку, перетянутую розовой резинкой, которую та стиснула в пальцах, и подавила желание воскликнуть: «Крайне опасно демонстрировать малознакомому человеку такое количество ассигнаций».
– Заплачу сполна! – ажитированно орала Луиза. – Сколько хочешь? Сто? Двести баксов? Вот держи, спасибо за услугу. Я теперь богата! Все в жизни пойдет по-иному! С сегодняшнего дня не мне, а я людям платить стану! Найму горничную, шофера! Вау! Заживу человеком! Замуж выйду.
Я молча смотрела на Луизу. Ну какой смысл объяснять ей, что сейчас она обижает меня, оскорбляет, засовывая в карман купюры? Вполне вероятно, она не такая уж и толстокожая, просто у нее от осознания собственного богатства снесло крышу.
– Прости, – тихо сказала я, – но мне больше недосуг болтать, домой пора, дела ждут. Ты можешь нанять такси, только не вынимай при шофере все деньги, отложи небольшую сумму в кошелек, а остальные спрячь.
– Уж не дура, – фыркнула Луиза и пихнула пачку за воротник блузки.
– Скажи, ты никогда не слышала имя Валерия или Лера Квашня?
– Говорила уже, нет, – напомнила Луиза.
– Может, у Наташи подруга такая имелась?
– Она с бабами не общалась, – хмыкнула наследница, – старалась их в дом не водить, Андрея ревновала.
– В монастыре у тебя Квашня не жила?
Луиза пожала плечами.
– Не знаю.
– Как же так?
– Просто.
– Провела с людьми детство, юность и не в курсе, как их зовут? – изумилась я.
Луиза улыбнулась.
– Сразу видно, что ты не церковный человек. В обители фамилий нет. Сестра Евпраксия, сестра Анна, сестра Онуфрия, а уж как их в миру звали, все позабыли. Те, которые не пострижены, пока вроде со своими именами, но знаешь, женщины-то за монастырскими стенами от разных обстоятельств спрятались и представились другими именами, допустим, Марфой. Конечно, настоятельница правду знает, ей не солгут, нельзя с матушкой хитрить, только она никому чужих секретов не раскроет, мать Епифания под пытками молчать будет. А тебе очень про эту Квашню знать надо?
– Да! – воскликнула я. – Безумно.
Луиза кивнула.
– Хорошо, оставь телефон. Сейчас оплачу бальзамирование, а потом займусь похоронами, стану по телефонным книжкам звонить, Наташи и Андрея знакомых оповещать, может, и обнаружится Квашня, я сообщу тебе тогда.
– Огромное спасибо!
– Слушай, – оживилась Луиза, – ты про Петра и Февронию слышала?
– Ну… нет.
– Были такие святые люди, муж с женой, любили друг друга, их потом в одном гробу похоронили. Может, Нату с Андреем в общую домовину положить? – деловито осведомилась Луиза. – Как тебе моя идея, а? Два пристанища дорого потянут, в простой ящик-то не сунешь, народу много придет. Мне надо со всеми знакомыми Еремина законтачить, фирма-то тоже моей будет! На поминки куча денег усвистит. По-тихому не сделать, следует объявиться наследницей. Жалко на гроб много выкидывать, это ж в прямом смысле зарытые деньги! Ну, так как?
Меня передернуло. Жадность Луизы пугала, а ее открытость и странная для взрослого возраста наивность изумляли.
Впрочем, может, она просто инфантильна? Отсюда и неумение ощутить скорбь. Пятилетний ребенок не станет плакать на похоронах бабушки, он зарыдает, когда поймет, что та больше никогда не испечет ему сладких ватрушек. Только зрелая личность способна скорбеть о человеке как об индивидууме, остальные пожалеют не покойного, а себя, оставшегося без ласки, внимания или денег.
– Чего молчишь? – поинтересовалась Луиза, подталкивая меня к выходу. – Что скажешь про мою идею?
– Мне кажется, это ужасная затея!
– Да? Ну ладно, прощай, позвоню, если Квашня объявится! – сказала Луиза, когда мы вместе вышли на улицу.
Я кивнула и стала искать свои «Жигули». Понадобилась целая минута, прежде чем я вспомнила, что моя тачка теперь отлично тюнингованный вариант.
– Эй, – крикнула Луиза, – постой!
Я обернулась и увидела, что наследница, уже поймавшая такси и успевшая сесть в машину, высунулась в открытое окошко.
– Что случилось?
– Да Квашня эта!
– Ты вспомнила ее?!
– Нет, но фамилия отчего-то знакомой вдруг показалась!
– Наверное, ты встречала в поваренной книге слово «квашня», – вздохнула я.
– Нет, – задумчиво протянула Луиза, – вначале имя с фамилией неизвестными показались, но сейчас… Лера Квашня… Кто мне о ней говорил, а? Ладно, вспомню, позвоню. Давай, покатил, заплачу сполна, думаешь, денег мало? Ошибаешься, у меня ими полны карманы.
Последнюю фразу Луиза сказала таксисту, черноволосому черноглазому мужчине. Тот оскалил в улыбке золотые зубы.