Сухоруков побарабанил пальцами по спинке водительского сиденья, я тем временем мирно продолжала:
– Показала школьнице нужную дверь и ушла по своим делам. Кстати, мы не познакомились, может, это вовсе и не дочь Михаила Сергеевича была.
– Она, она, увидела во дворе охранников, швырнула сигарету – и деру!
– Трудно поверить, что наивная, милая девочка, которую довезла до улицы Каргольского, балуется сигаретами, – не выдержала я.
Сухоруков потер затылок.
– Ладно, окончательно раскрою карты. Тоня не только курит, она еще и наркоманка со стажем, поэтому и сбегает от отца. Обманывает доверчивых людей, крадет у них деньги, золото, меняет на дурь, и так безостановочно. Ее лечили, да толку! И еще, по причине употребления героина у мерзавки развилось психическое заболевание, она опасна! Антонина способна убить человека, в момент ломки у нее появляется нечеловеческая сила.
– Вы же сами сказали, – напомнила я, – что девочка, бросив сигарету, убежала прочь от охранников, я не увозила ее.
Павел Петрович кашлянул.
– Ну… может, и так, только отчего-то, изучив вашу биографию, я подумал… Хорошо, раскроюсь совсем! Виола! Пока Тоня находится рядом, ваша жизнь в опасности! Поймите, девочка не контролирует свои поступки, она – крайне неприятно быть таким откровенным, но я обязан это сказать – сумасшедшая.
– Ой! – старательно изобразила я испуг. – Правда?
– Да. Верните Тоню. Михаил Сергеевич честный, законопослушный человек, он не посмеет силой ворваться в вашу квартиру, нарушить конституционное право на сохранность жилища. Михаил Сергеевич никогда не нарушает и не нарушал законов.
Пытаясь не выпасть из роли идиотки, я старательно закивала. «Никогда не нарушает закон». Ой, не могу! Судя по рассказу Сухорукова, Тоня с младых ногтей живет в роскоши, значит, на момент рождения дочери отец уже был богат. Похоже, состояние он сколотил в конце 80-х годов прошлого века.
Согласитесь, это было время, когла люди очень честно собирали урожай денег. Руководствуясь лишь буквой закона, носились по улицам с автоматами и, опираясь на Конституцию, грабили страну. Милейший Павел Петрович говорит сейчас сплошную правду, только я ему не верю. Ни за что не выдам Олю!
– Какой кошмар, – прошептала я.
– Ужасно, – подхватил Сухоруков, – так как, едем за Тоней?
Я принялась ломать пальцы.
– Я очень хочу рекламную кампанию! Мечтаю стать знаменитой, богатой, успешной, обойти на повороте Смолякову и Бустинову!
С лица собеседника сползло напряжение, в глазах появилось спокойное удовлетворение.
– Рад, что мы нашли общий язык, – вымолвил Павел Петрович.
– Ужасно, но мне всегда не везет! Знала бы, что познакомлюсь с вами, мигом бы захватила беглянку, но увы! – рыдающим голосом произнесла я. – Поедемте немедля ко мне, покажу квартиру, сами убедитесь, девочки у меня нет! Господи, как хочется денег! Ну почему я не догадалась подружиться с ребенком?
Сухоруков крякнул.
– Значит, она к вам не приходила?
– Увы, нет! Да поедемте ко мне сию секунду, сами осмотрите комнаты. – Снова тяжелый взгляд уткнулся в мое лицо, я заморгала и заканючила: – Может, Михаил Сергеевич проспонсирует меня просто так? Ну, пожалуйста, поговорите с хозяином! Я готова за хорошую сумму на все!
Сухоруков молча начал вылезать из «Жигулей».
– Вы куда? – я испуганно попыталась остановить его. – Неужели не поможете?
– Маловероятно, – прозвучало в ответ.
– Ну а если девочка объявится, – упорно изображала я алчную особу, – тогда как?
– Сообщите мне.
– Я получу деньги?
– Безусловно.
– И много?
– Вам хватит.
– Супер, непременно звякну! Более того, сама займусь поисками.
Павел Петрович никак не отреагировал на вопли обезумевшей от предвкушения хорошей суммы особы. Он молча вышел на дорогу, я осталась сидеть в машине, вцепившись в руль. Конечно, я рисковала, предложив пособнику бандита поехать ко мне домой, но надеялась, что тот решит: если дура зазывает к себе, там никого нет. Похоже, расчет оправдался.
Припаркованная в некотором отдалении от моих «Жигулей» тонированная черная иномарка заурчала мотором и подъехала к Сухорукову. За роскошным седаном тенью скользнул не менее дорогой джип, из него вылетел парень в черном костюме и, почти согнувшись в поклоне, открыл заднюю дверь «мерина».
Павел Петрович обернулся, поправил дешевую оправу, поддернул измятые брюки и плюхнулся на кожаное сиденье.
На крыше черной иномарки заработала «мигалка», сопровождаемый недовольно крякающим внедорожником седан на огромной скорости понесся по дороге. Я, притихнув, смотрела вслед парочке суперкрутых автомобилей. Боже, спаси Вилку, во что я вляпалась на этот раз? Очень надеюсь, что сумела произвести на господина Сухорукова нужное впечатление. Надо сейчас же бежать домой, жизнь Олечки в опасности. Вот только заскочу в один магазин.
Глава 20
Открыв дверь, я заорала:
– Оля!
В ответ тишина.
Чувствуя, как тревога ледяными пальцами схватила за горло, я прохрипела:
– Детка, ты здесь?
Из гостевой комнаты высунулась растрепанная голова.
– Вилка! Пришла? А я заснула.
Я села на табуретку, стоящую в прихожей, и с чувством выдохнула:
– Фу!
– Что-то случилось? – озабоченно спросила Олечка. – Ты такая бледная, прямо зеленая!
– Это от жары!
– Надо голову вымыть! Холодной водой! Сразу поможет, – засуетился подросток, – у меня мама всегда так поступала. Давай душ подержу!
Я вскочила на ноги, быстро заперла все замки, навесила цепочку и, вытащив из сумки коробочку, сказала:
– В ванную сейчас пойдешь ты. Вот, держи.
– Зачем? – удивилась девочка. – Я уже мылась. А что ты принесла?
– Краску для волос, купила только что по дороге. Не сомневайся, отличное средство, немецкое качество, называеся «Палетт», – затарахтела я, не желая показывать Оле тревогу, занозой сидевшую в сердце, – сейчас очень быстро станешь рыжей, словно лисичка. Волосы будут красиво переливаться, блестеть. Сама пользуюсь этой краской и очень довольна, стоит недорого, держится хорошо, не течет, и Кристине тоже нравится.
– Но я не крашу волосы!
– А теперь попробуешь!
– Да зачем?!
Я снова села на табуретку.
– Понимаешь, я только что видела во дворе издательства «Марко» того противного дядьку, от которого ты удрала!
– Абдуллу! – в ужасе закричала Оля. – Он меня ищет!!!
– Не факт, – попыталась я успокоить девочку, – вполне вероятно, что мерзавец прибыл в «Марко» по своим делам, но нужно подстраховаться. Значит, так! Надо слегка изменить твою внешность, а цвет волос при этой задаче первый помощник. Ты должна стать похожей на Кристину, а та красится «Палетт» в рыжий цвет. Еще переоденься, у Кристи в шкафу полно одежды, подбери такую, которую никогда не носишь, ну что до сих пор не надевала.
– Мини-юбку и маечку в обтяжку, – прошептала Оля, – мама не разрешала, мне хотелось, а она говорила: «Так только проститутки выряжаются».
– Ладно, – кивнула я, – пошли красить волосы.
В ванной я лишний раз убедилась в том, что Павел Петрович нес явную ложь. Сухоруков назвал девочку наркоманкой, но никаких следов на руках и ногах ребенка не обнаружилось, Олечка явно не пользовалась шприцами, и потом, ее нижнее белье было очень дешевым и далеко не новым, а белое платьице явно приобреталось не в дорогом бутике. Впрочем, затрапезную верхнюю одежду богатая девочка могла надеть для конспирации, но вот трусики, жуткие синтетические «плавки», не тронула бы и щипцами.
Проделав необходимые операции, мы сели на кухне, и я стала раздавать указания.
– Телефоном не пользуйся, хотя он разбит, никак не куплю новый аппарат. Дверь не открывай! Кстати, ты куришь?
– Ой, нет, конечно, – засмеялась Оля.
– Мерзавец, – вырвалось у меня.
– Кто? – напрягся ребенок.
– Не важно! Сиди дома и читай книгу.
– Ладно.
– Приедет мой муж и все уладит.
– Спасибо.
– Не вздумай выйти на улицу.
– Ага.
– Можешь, впрочем, гулять на балконе, тебе нельзя оставаться без свежего воздуха, поэтому мы и голову покрасили. Если кто увидит девочку на лоджии – примет за Кристину, у вас теперь один цвет волос. Ясно?
– Да, да, да.
– Главное, дождаться Олега, – словно заклинание твердила я, – Куприн мгновенно разрулит ситуацию.
И тут раздался звонок в дверь.
Девочка прижала руки к лицу.
– Абдулла!
– Нет, – рявкнула я, – иди спрячься в комнате и не выходи ни при каких обстоятельствах, залезь под кровать и лежи тихо-тихо. Там, у стены, находится свернутый ковер, залезь за него!
Олечку словно ветром сдуло. Чеканным шагом я дошла до двери, глянула в глазок, увидела по-идиотски улыбающегося Ленинида и, распахнув створку, рявкнула:
– Чего тебя принесло?
– Хорошо папку встречаешь, – вздохнул Ленинид, – ласково, прям приятно.
– Я занята! Пишу роман!
– Так я не помешаю!
– Мне не до гостей!
– Разве ж я посторонний тебе, доча? – хмыкнул папенька и начал спокойно снимать ботинки. – Чайку глотну и пойду! Упарился весь, изработался, шел мимо, решил навестить, или ты не рада?
– Пришла в полный восторг, – сквозь зубы процедила я, – имеешь на чайную церемонию четверть часа!
– Злая ты.
– Какая есть.
– Но я не обидчивый, – забубнил папенька, медленно, но верно двигаясь в сторону кухни, – ты чего телефон не берешь? Иззвонился весь! Возьми мобильный! Вон как верещит.
– Не хочу.
– Дурочка, – усмехнулся Ленинид и протянул руку.
– Не подходи! – завопила я, но папенька уже взял трубку.
– Алло, вам кого? Арину Виолову? Здесь она, где ж ей быть, новый роман кропает, ща!
Мне пришлось взять телефон и прохрипеть:
– Слушаю!
– Звезда моя, – ворвался в ухо глухой баритон Федора, – ты зачем Макса обидела?
– Кого? – изумилась я.
– Охранника, бравого оленя, – пояснил напарник, – он приплелся с поникшей головой, хочет покончить с собой, весь такой депрессивный, несчастный!