Остается одна жахлая надежда, что я смогу сбежать после рентгена или перевязки…
Куда там!
Как я вообще посмела забыть, что Тимур Бурцев — это на редкость упертый, прилипчивый клещ, который будет вгрызаться в твою плоть, даже если ты с ног до головы маслом обмажешься. Чисто из принципа.
Он отгоняет от меня категоричным “Брысь” медсестру. Самолично, то есть собственноручно пересаживает меня в кресло для транспортировки больных. И сам его катит до рентген-кабинета.
— Что, твой пупок наконец скинул тебе СМС, что вот-вот развяжется, если ты не завяжешь строить из себя Геркулеса? — спрашиваю саркастично, пытаясь избавиться от чувства подвоха.
И ведь реально, к нужному кабинету меня везет…
Не бросил, не завез черт пойми куда по дороге…
— Кексик, — тон Бурцева звучит удивительно мягко, — я бы, конечно, мог тебе объяснить, что мой пупок завязан накрепко узлом двойного Клинча, и ты можешь не переживать за его сохранность. Я бы мог погеройствовать и носить тебя на руках и дальше. Это не сложно.
— Да ну? — ядовито фыркаю, скрещивая руки на груди. Не то чтобы мне хочется обратно “на ручки”, тьфу-тьфу-тьфу, так гораздо проще приводить мысли в порядок, но… Это ж Бурцев! Его кровь я могу пить вместо молочка, так сильно я её вожделела долгие годы в школе.
— Ну да, — буднично откликается Тимурчик, — тут есть кое-какой другой нюанс, Кексик.
— Это какой же?
Тимур останавливает кресло всего на несколько секунд, и наклонившись, чтобы якобы подтянуть пониже ползучий подол моего платья, прижимается к моему локтю…
— Да блин!!!
Не то чтобы я была ханжа, но ощущение вздыбленного, налитого кровью члена, который при соприкосновении с моей рукой будто твердеет еще сильнее — это довольно шокирующее ощущение.
— Ну, уж простите, — ехидненько откликается Бурцев, — ты сама спросила про мой нюанс, вот держи. Другого нету. Вряд ли ты хочешь, чтобы я оприходовал тебя в местном туалете. Так что покатайся в кресле, пока оно у нас есть.
Как он это сказал…
Так спокойно, бесстрастно, что у меня снова стадом по спине побежали мурашки.
Кресло ведь больничное. После всех процедур мне придется из него вылезать. Ногу мне вправили, но навряд ли я смогу так быстро передвигаться, чтобы сбежать от озабоченного Бурцева подальше. И-и-и? Что же со мной будет? Что он со мной сделает?
Глава 10. В которой заключается сделка
— Бурцев, отвези меня домой, а!
Отчаянные времена требуют отчаянных мер!
Оказавшись в машине Бурцева и поняв, что везет он меня прямо в противоположную сторону от моего дома, я решаю прибегнуть к последнему средству, которое хотела бы хоть когда-нибудь применять в адрес этого конкретного мудака — к женским чарам.
Ну, если, конечно, считать мой неуклюжий флирт женскими чарами. Потому что я в этом настолько никакая, что даже стыдно относить себя к женскому роду.
Но… Я смогла вымучать из себя плаксивый тон, состроила самую жалобную физиономию из имеющихся в моем запасе. Боже, да я же его даже за локоть взяла и потянула, как тянут папочек маленькие девочки.
И когда Бурцев бросает на меня удивленный взгляд — начинаю часто-часто моргать, отчаянно надеюсь, что это выглядит обезоруживающе.
А Бурцев… А что Бурцев? В лучших традициях последнего мерзавца он испускает зловещий смешок.
— Ты что, забыла, что проиграла мне обед? И свидание, между прочим.
— Я с тобой не спорила! — силы на то, чтобы отыгрывать измученную фею у меня заканчиваются, включается режим “упрямая коза”.
— Ай-яй-яй, мадемуазель Жюли, — Тимур насмешливо прицокивает языком, — вы настолько не хозяйка своему слову? Как же вы со своими заказами справляетесь?
— У меня в профиле есть приписочка для клиентов, — парирую не сдаваясь, — что я могу отказать в заказе без объяснения причин. И потом, ты сам дурак, что принял мои слова за спор. Больно мне надо — с тобой обедать. Я, между прочим, вообще есть не хочу!
— Ур-р-р…
Вот что за гадство? Кто может так безжалостно опровергнуть твои слова, произнесенные в эту самую секунду? Только желудок. Гнусная, прожорливая бездна! Это он тоскливо завыл, выбрав для своего выступления самое неудачное время. А у Бурцева ликующе вспыхивают глаза.
— Что ж, тогда будем считать, что я иду кормить твоего голодного рептилоида, Юльчик. А будешь сопротивляться — я на тебя жалобу подам.
— И в чем же это ты меня обвинишь? — иронично изгибаю бровь.
— В жестоком обращении с рептилоидами, — весело бросает Бурцев и резко выкручивает руль, сворачивая на ресторанную парковку.
Я смотрю на невысокое здание ресторана “Mio Piacere” затравленным, заколебавшимся взглядом. На мою беду, желудок не унимается, и продолжает выводить тоскливые рулады, намекая, что день был долгий, утро — без завтрака, а поездка в травмпункт — это вообще лютый стресс, который срочно требуется заесть десертиком. А лучше двумя!
— Сука… — неожиданно резко взрывается Бурцев и я вздрагиваю. Пока я тут пыталась придумать, как мне быстренько сбежать от этого героя-любовника — он успел уже проехаться по парковке, к одному единственному свободному месту, и за пару метров до него так яростно вколотить ногой педаль тормоза в пол, что меня резко швыряет вперед, заставляя ремень безопасности больно врезаться в плечо.
— Ты совсем псих? — взвизгиваю возмущенно и являюсь свидетельницей того, как Бурцев резко меняется в лице. От яростно-бешеного до озабоченного.
— Прости, Кексик, — он торопливо разворачивается ко мне, тянется к тому месту, которое я с болезненной улыбкой натираю, — я случайно.
— За случайно калечат нечаянно, — огрызаюсь, отодвигаясь от него подальше, — а таких как ты — галоперидолом колют, по расписанию. Объясниться не хочешь?
Вместо тысячи слов Бурцев просто разворачивается лицом к рулю и мгновенно стекленеющими глазами уставляется в лобовое стекло. Вперед. На стоящий последним в ряду ярко-розовый мерседес.
— Что? Пассия твоя в ресторанчик заехала? — я соображаю быстро. — Ну так тем более не комильфо мне с ней знакомиться. Может, подкинешь меня до ближайшей остановки, и я сделаю вид, что ничего сегодня не было. И тебя сегодня я вообще не видела. И…
— Ну уж нет, — Бурцев говорит так скальпельно-остро, что у меня как-то сразу резко отнимаются все недоговоренные предложения, — мы сейчас встанем и пойдем обедать. Ты и я. Это не обсуждается.
— Я все еще не хочу!
— А туфли новые хочешь? — неожиданно тон Бурцева становится резко деловитым. — Это ведь ты на туфлях сестры каблук сломала, да?
— Ну, да, — я не без тоски смотрю на свои ноги. Яркие красные лодочки на тонких каблучках — маринкины любимицы, одолженные мне только на неделю, и то — только для “устройства личной жизни”. И у меня на данный момент нет понимания не только, как я буду объяснять Маринке гибель её любимых туфель, но и даже того, как я буду, хромая на целый каблук, добираться до дома.
Ох, не так я собиралась проводить время на свидании, ох, не так!
— Тогда давай по-другому, Кексик, раз на свидание со мной ты не хочешь, — Бурцев кивает и нажимает на газ, чтобы все-таки запарковаться рядом с ярко-розовой тачкой, — здесь и сейчас ты соглашаешься побыть моим прикрытием. Зайдешь со мной в ресторан, закажешь что хочешь, побудешь милой полчасика. А я закажу тебе с доставкой такие же туфли для сестры, и вторые — для тебя лично. Привезут, пока обедаешь. Идет?
Сделка звучит неожиданно выгодно.
Туфли Маринке дарил Рашид, а он её баловал как не в себя, благо мог себе позволить. Моих скромных тортовых оборотов на компенсацию вот так с нахрапу не хватит. К Новому Году разве что.
А Бурцев — если судить только по выебистой тачке — сможет обеспечить туфлями роту Золушек. Вот и пусть платит, тем более что и каблук я из-за него сломала. Вот только… Совесть не позволяет соглашаться без торга!
— А еще ты от меня отстанешь, — я воздеваю палец к небесам, — ты в этом на камеру мне поклянешься, и если снова ко мне припрешься — я всем твоим дружбанам рассылку сделаю, что ты — самое последнее брехло в нашей расчудесной столице.
Бурцев смотрит на меня скептично, будто взвешивая варианты.
Потом снова бросает взгляд на розовую “соседку” и кривится.
— Окей. Договорились, Кексик.
Я не ожидала такой быстрой капитуляции. Будто часть меня и вправду верила, что Бурцев ухлестывает за мной взаправду и не хочет верить, что он действительно согласился оставить меня в покое. Хорошая прививка реальностью, однако, получилась.
Что ж! Зато у меня есть уникальная возможность — посмотреть на женщину, которую уже Бурцев вот так, до зубовного скрежета боится. Настолько, что аж не хочет встречаться с ней один.
Это вообще отличный план — посмотрю на врагиню Тимурчика одним глазком, съем за его счет три порции тирамису, заберу туфли и сделаю ручкой. У меня еще дома три заказа на торты. Никто ведь не сказал, что я буду сидеть с Бурцевым все время, да?
— Эй, ну это-то зачем? — возмущаюсь я, когда Бурцев, уже запарковавшись, чуть не вприпрыжку обегает машину, чтобы снова с бараньим упрямством наклониться ко мне с явной целью снова “взять меня на ручки”.
— А ты хочешь войти в шикарный ресторан, в котором сейчас селфится моя бывшая жена, хромая и без каблука? — неожиданно цинично уточняет Бурцев.
И только скрип моих зубов служит мне приговором.
Плевать мне на его бывшую. С горы Магомет, минимум!
Но если так прикидывать — то выбор у меня действительно неважный. Быть внесенной королевишной на руках мужика, от которого у меня лютое несварение. Или быть самодостаточной, самостоятельной… хромой кобылой в испорченных туфлях.
— Черт с тобой, — вздыхаю измученно, и уже почти привычно обвиваю руками богатырскую Бурцевскую шею, — давай закончим с этим побыстрее.
— Ну раз ты так хочешь, Кексик, — Тимурчик кривит губы, — хотя, может, ты все-таки передумаешь?
— С чего бы это? — задираю я нос повыше. И жду на самом деле ответа в духе “а много ли мужиков тебя вообще поднять могли”, отличного такого ответа, за который уже сейчас можно двинуть этому гаду по уху и не искать больше поводов от него свалить на максимальной скорости. Хотя, с учетом болящей ноги, это будет, честно скажем, не очень быстро.