Рис. 33. Реконструкция римского амфитеатра в Каэрлеоне (Уэльс), как он мог выглядеть в конце I или начале II века н. э.
Глава 5. Доля победителя: мифические герои
Когда многие собираются на совместную трапезу, они располагаются в круг – так, что самый влиятельный человек оказывается в центре… превосходит ли он остальных военными навыками, или знатностью семьи, или богатством… Когда угощение подано, самый отважный герой берет лучший кусок, и если другой человек заявит на него права, они оба встают и сражаются до смерти[39].
В III веке н. э. греческий ритор Афиней описал ряд обычаев, которым следовали галлы. Не последнее место в его описании занимают пиршество и выбор момента для совместной трапезы в честь величайших воинов. Главным угощением на таких пирах было мясо, которое, по словам более раннего автора Диодора, варили в котлах и жарили на вертеле. Алкогольный напиток передавался по кругу в едином для всех сосуде, но самый важный гость всегда удостаивался лучшей порции. Мясо ели, хватая обеими руками крупный кусок и откусывая от него помногу. Два элемента этих наблюдений античных авторов важны для понимания кельтской мифологии: совместная еда и питье и «доля героя». Обе темы играют важную роль в ирландской и валлийской мифологической литературе, а изобильное потребление мяса – особенно свинины – и алкоголя связано с валлийским и ирландским потусторонним миром. Что особенно важно: выбор претендента на трон и дальнейшая поддержка короля в Ирландии зависели от его щедрости к своему народу и его способности обеспечить привольную жизнь знати. Один из королей, Брес, потерпел сокрушительную неудачу: его скупость была легендарной, и якобы она стала непосредственной причиной неурожая: отсутствие плодородия страны служило доказательством того, что сама Ирландия отвернулась от него и лишила его права на власть.
Безудержное употребление алкоголя, как любого психотропного вещества, может менять состояние ума и вызывать переживания «бытия вне тела». В конце доисторического периода в Европе пьянство было, очевидно, связано с погребальными ритуалами и особыми церемониями, возможно потому, что оно считалось средством установления контакта с миром духов. На протяжении железного века в Британии и в континентальной Европе существовал обычай хоронить высокопоставленных мертвецов с приборами для еды и питья, причем не на одного человека, а для целого пира, который напоминал античные симпосии – мужские попойки в Древней Греции. В погребении вождя, который умер около 550 года до н. э., обнаруженном в Хохдорфе в Германии, тело находилось на ложе, а перед ним стоял стол для совместной трапезы девяти человек, а также большой греческий котел, наполненный 300 литрами меда. Девять рогов для питья были развешаны на стенах погребальной камеры, а собственный рог вождя, помещенный над его головой, был наполнен 5,5 литра хмельного напитка.
Группы богатых захоронений, найденные в Юго-Восточной Англии и Северной Галлии, демонстрируют повышенное внимание к погребальным пиршествам. В тех регионах основным алкогольным напитком было средиземноморское вино, а амфоры с вином соседствовали в погребальных камерах с кубками, ситами для процеживания вина, кувшинами оливкового масла и цилиндрическими сосудами с местными напитками «попроще»: элем или перебродившими ягодными соками. Все это изобилие призвано было подчеркнуть значимость употребления алкоголя, возможно, для общения с богами: судя по всему, целью было облегчение для покойного пути в потусторонний мир и сохранения им там прежнего статуса знатного и влиятельного человека.
Свидетельства железного века об устройстве масштабных пиров найдены археологами и в древней Ирландии. Тщательно изготовленные кубки для питья, например из Кешкарриган в графстве Лейтрим, с изящной ручкой в виде птичьей головы, могут относиться к железному веку или к раннему периоду после христианизации страны. Они явно были созданы для более важных случаев, чем повседневное домашнее использование.
Великий кубок из Каррикфергюса в графстве Антрим, как и другие подобные сосуды позднего железного века из Уэльса, был предназначен для раздачи общего напитка – вероятно, в соответствии с обычаем, описанным у Диодора. Возможно, такие сосуды для питья использовались во время религиозных церемоний, а затем считались связанными с сакральными ритуалами и духовными силами, так что не могли оставаться в бытовом обиходе и заслуживали почетного погребения в болотах (считалось, что вода – это врата между мирами людей и духов). Но, пожалуй, самым ярким свидетельством важности пиршества может являться огромный ирландский рог для питья, отделанный бронзой; он датируется XII веком и известен как «Рог привилегий» рода Каванах. Триста лет спустя его использовали в церемонии вступления на трон королевства Лейнстер как символ передачи сакральной власти.
Рис. 34. «Рог привилегий», предназначенный для церемонии вступления на престол короля из рода Каванах в Лейнстере (Ирландия), XII век
Потусторонний пир
Зарезал тогда Мак Дато для них кабана. Трижды по двадцать коров вскармливали его семь лет своим молоком… Принесли им того кабана, и сорок быков лежали вокруг него, да еще другая пища[40].
Рассказ о гадаринских свиньях в Новом Завете – тоже история об одержимости. Когда Иисус изгнал «легион» бесов из бесноватого, он направил этих злых духов в стадо свиней, которые в неистовстве бросились в море с утеса и погибли. Как мы увидим в 6-й главе, тема заколдованных свиней широко распространена в кельтских мифах, и, вероятно, это объясняется тем, что свинина служила символической, статусной пищей, а кабан (вепрь) считался храбрейшим из животных.
Акцент на свинине в ирландских мифологических сказаниях соответствует ее роли в жизни британского и континентального мира железного века согласно археологическим данным: свиные хрящи часто находят в захоронениях людей высокого статуса, среди предметов, указывающих на богатство и ранг покойного. Одной из примечательных групп являются так называемые погребения колесниц середины позднего железного века, обнаруженные в основном в Восточном Йоркшире и в регионе Марны на востоке Франции. Главной особенностью таких могил является захоронение мужчины или женщины вместе с легкой двухколесной колесницей, помещенной в погребальную камеру целиком или в разобранном виде, обилие металлических предметов, включая оружие или личные вещи, а также остатки свиных ребрышек.
Почтение к диким кабанам и уверенность в их храбрости проявлялись, в частности, в изображениях кабана на шлемах и щитах воинов железного века. В I веке до н. э. кто-то сделал подношение – вероятно, богу победы – на реке Уитем в Линкольншире: щит, украшенный фантастическим изображением кабана, и воинские трубы с основанием в виде головы вепря. В битве такой декор должен был устрашать противника: античные авторы особо отмечали, что галлы использовали на поле боя психологические приемы воздействия, почти такие же эффективные, как оружие.
Рис. 35. Каменная фигурка из позднего железного века: человек с гривной на шее и изображением дикого кабана вдоль торса
Ирландская и валлийская мифологии содержат частые упоминания Счастливого потустороннего мира, где не прекращаются пиры и охоты. В Ирландии центром пиршества были постоянно пополняющиеся котлы с едой и самовозрождающиеся свиньи. У каждого божества был в мире духов свой дом-сид, и в каждом из них пиршество занимало основное место в жизни хозяев. В одном из ирландских сказаний, «Разрушении дома Да Дерга», нарисована пугающая картина «жаркого из свинины», когда одну и ту же свинью убивали и съедали каждый день, а наутро она возрождалась, чтобы снова быть убитой и съеденной. В этом тексте хозяин праздника описан как человек, несущий свинью через плечо, зажаренную, но все еще визжащую. Он появляется перед Конайре, королем Ульстера, как чудовищный человек с одним глазом, одной рукой и одной ногой, с голенями толщиной в хомуты и ягодицами размером с огромные сыры – все эти телесные отклонения указывали на его принадлежность к потустороннему миру.
В Ульстерском цикле есть особая легенда под названием «Повесть о кабане Мак Дато»; речь в ней идет, в частности, о порции свинины, на которую имеет право герой и которая становится поводом для острой вражды между Ульстером и Коннахтом. Мак Дато был королем Лейнстера, у него был огромный пес, на которого с завистью взирали жители обеих провинций. Король обещал подарить собаку и в Ульстер, и в Коннахт. Когда обе стороны пришли, чтобы забрать животное, король Лейнстера пригласил их на пир в главном зале, и центральным блюдом была, разумеется, гигантская жареная свинья. Между воинами Ульстера и Коннахта вспыхнула ссора по поводу того, кому должна быть предоставлена почетная лучшая порция, «доля героя», и тогда Мак Дато выпустил своего пса, чтобы посмотреть, какую сторону он предпочтет: пес выбрал ульстерцев, и люди Коннахта были побеждены. Учитывая, что рассказ был частью Ульстерского цикла, результат вряд ли можно назвать неожиданным.
Пиршества существовали и в валлийском потустороннем мире. Самое яркое описание такого пира можно найти в первой ветви «Мабиноги», когда Пуйлл, героический лорд Диведа, менялся местами с Арауном, королем потустороннего мира, на срок в один год и один день. Пуйлл нашел в ином мире самый роскошный двор, который когда-либо видел, с огромными залами и ожидающей его знатью. Королева Арауна предстала в шитой золотом шелковой парче, наряды рыцарей и дам сверкали драгоценными камнями, столы ломились от яств – с такой расточительностью Пуйлл никогда раньше не сталкивался. Он провел год в охоте, пирах, пении и приятных разговорах.