Хотя ирландская мифология изобилует героями, Кухулин единственный, кто регулярно впадал в некий раж, своего рода маниакальное перевозбуждение в бою, которое позволяло ему убивать огромное количество вражеских воинов. Но в этом состоянии герой становился настолько безумным, что не мог различить своих и чужих. Очаровательная история о такой бессмысленной бойне повествует, как однажды ульстерцы были так напуганы неистовством своего героя, что отправили навстречу Кухулину группу обнаженных женщин в надежде, что берсерк смутится, увидев их, и это успокоит его. Однако это не удалось, и стало ясно, что нужно нечто более радикальное, чтобы вывести героя из его яростного безумия. Ульстерцы решили охладить его в котле, и потребовалось три сосуда ледяной воды: первый котел взорвался от жара его тела; во втором вода кипела и бурлила; только вода в третьем охладила его достаточно, чтобы бешенство Кухулина сошло на нет.
Как и положено сверхъестественному герою, Кухулин владел особым оружием и доспехами, которые помогали ему одолеть врагов. Самым ужасным было Га Булга – копье с зазубренным наконечником, всегда наносившее смертельные раны. Бог моря Мананнан подарил герою щиток к шлему, защищавший лицо. А колесничий Кухулина мог надевать плащ-невидимку, покрывавший всю колесницу, его самого, Кухулина и лошадей.
Рис. 37. Наконечник копья из железного века, декорированный золотом; найден на дне Темзы в пределах Лондона
Боевой раж, в который впадал герой, имел ужасные физические последствия: тело Кухулина сотрясали спазмы, жилы извивались под кожей, волосы вставали дыбом, вокруг головы появлялось сияние, мышцы его раздувались, как будто хотели вырваться из тела наружу, один глаз выпучивался, а другой глубоко погружался в череп, губы растягивались в гримасу, обнажая глотку, мощный боевой клич вырывался из его груди и вызывал духов битвы, которые завывали вместе с ним – так, что противники сходили с ума от страха.
Поднялся мальчик на колесницу, но лишь начал трясти ее и раскачивать, как разлетелась она на мелкие кусочки. В щепки разнес он вторую и третью, да и все семнадцать колесниц, что держал Конхобар в Эмайн для утех юношей, и ни одна не устояла перед ним… Возница привел лошадей и запряг в колесницу, а мальчик взошел на нее и принялся раскачивать, но невредимой осталась колесница[44].
Сверхъестественный статус Кухулина подкрепляется дальнейшими рассказами о нем, особенно пророчествами о его героических деяниях и его близкими отношениями с божествами. Еще в детстве будущий герой Ульстера потребовал, чтобы ему разрешили носить оружие. Друид Катбад предсказал, что человек, который впервые взялся за оружие в тот день, будет жить недолго, но славно. Когда между Коннахтом и Ульстером назревала война, пророчица Федельма правильно предсказала королеве Медб, что ее королевство будет побеждено белокурым юношей, от головы которого исходит сияние, губы кривятся в рычании, в глазах которого не по одному, а по нескольку зрачков – и этот человек утопит Коннахт в море крови.
На протяжении всей своей жизни боги и богини и мучили Кухулина, и помогали ему. Во время изнурительной болезни героя вылечил его отец Луг, но наибольшее божественное влияние на Кухулина оказали боевые фурии, Морриган и Бадб. Обе они являлись порой в виде триады, обладали способностью менять облик, и зачастую их видели на поле битвы в виде ворон, пирующих на телах павших. Самая поразительная встреча между Кухулином и этими грозными богинями произошла во время конфликта из-за двух великих быков Ульстера и Коннахта.
К герою подошла знатная молодая девушка и заявила, что любит его, восхищается его великими делами и потому принесла ему дары в виде сокровищ и скота. Довольно грубый ответ Кухулина состоял в том, что в данный момент его не интересует секс, у него на уме вещи поважнее. В ответ на его резкость девушка раскрыла свою истинную личность: это была Морриган. Она угрожала напасть на него в реке как морской угорь, затем на земле как серая волчица и, наконец, как рыжая телка. Его встречные угрозы заставили ее на время покинуть Кухулина.
Рис. 38. Бронзовая скульптура в натуральный размер изображает умирающего Кухулина, привязанного к дереву, чтобы он не упал; Бадб представлена в образе ворона битвы на его плече. Создана Оливером Шепардом в 1916 году для главного почтамта Дублина
Смерть героя предвещало появление «мойщицы у брода», одного из воплощений Морриган: она мыла доспехи тех, кому предстояло быть убитыми. Когда Кухулин поднялся на колесницу, оружие упало к его ногам, словно покидая его (или, возможно, оплакивая его грядущую гибель). Кухулин получил смертельные ранения на поле битвы, погиб, как положено герою, – с оружием, сделанным богом (его копье было выковано богом-кузнецом Вулканом). Зная, что он вот-вот умрет, Кухулин привязал себя к столбу, чтобы умереть стоя, лицом к врагу, сияние вокруг головы героя потускнело, и Морриган (по другой версии – Бадб), сидевшая на его плече в виде вороны, дала знать его противникам, что он мертв и приближаться к нему безопасно.
Придери и валлийская героическая традиция
Мальчика нянчили в доме, пока ему не исполнился год. Через год он уже мог ходить и выглядел старше трехлетнего ребенка, даже самого рослого и здорового. Когда же ему пошел второй год, он выглядел как шестилетний. А в конце своего четвертого года он уже водил с конюхами лошадей на водопой[45].
Мабиноги. Первая ветвь
Чтобы стать кельтским героем, нужно, чтобы детство было особенным – например, как у Кухулина. Это утверждение справедливо и по отношению к Придери, сыну Пуйлла, лорда Ллис Арберта, и его жены Рианнон, которая сама была сверхъестественным существом, предположительно богиней лошадей. Мы уже знаем (см. ПУЙЛЛ И РИАННОН), что младенцем, вскоре после рождения, Придери исчез, а его мать была несправедливо и жестоко наказана. Но что стало с ребенком, украденным с ложа уснувшей Рианнон?
Сказания, в которых Кухулин занимает центральное место, позволяют осторожно предположить, что этот образ сложился в древности, задолго до Средневековья. Эти легенды пронизаны образами, явно указывающими на архаическую традицию шаманизма. Герой Ульстера переживал опыт выхода из тела, когда впадал в состояние берсерка, и его спазмы и странные физические движения-деформации можно сопоставить с состоянием шамана. Тесная связь героя с собаками и лошадьми означает, что эти животные были его духовными помощниками, что тоже типично для шаманов, которым определенные существа помогали поддерживать контакт между миром людей и миром духов.
Что касается Морриган, она предстает в этих сказаниях оборотнем, что тоже отсылает нас к теме шаманизма. Эпизод в «Похищении Быка из Куальнге», когда Морриган использовала свою силу для преображения у брода, также возвращает нас к шаманизму. Во многих шаманских традициях мелкая вода ассоциируется с шаманскими ритуалами, потому что именно в таких местах мембрана между миром людей и миром духов считалась самой тонкой и проницаемой.
Рис. 39. Бронзовый конь из Нёйи-ан-Сюльяс (Франция)
Рис. 40. Золотая монета железного века с изображением обнаженной всадницы с копьем и щитом (Британия)
Место действия в сказании перемещается из Ллис Арберта в Гвент-Искод, ко двору местного лорда Теринона Турива Лианта. На протяжении многих лет дом его был омрачен странным событием, которое происходило каждый год накануне мая: лучшая кобыла рождала превосходного жеребенка, который каждый раз исчезал, едва появившись на свет. В ту самую ночь, когда в Ллис Арберте при неясных обстоятельствах пропал сын Рианнон и Пуйлла, Теринон решил не спать всю ночь и следить за своей конюшней, чтобы попытаться раскрыть тайну.
Как только его кобыла родила очередного жеребенка, в окне появился огромный коготь, который схватил новорожденного и потащил его наружу. Теринон немедленно нанес удар, отрубил когтистую руку и вернул жеребенка. Когда он это сделал, со двора донесся потусторонний крик и шум. Теринон выбежал из конюшни, но ничего не смог разглядеть в темноте. Возвращаясь к лошадям, он обнаружил, что на пороге лежит прекрасный мальчик, завернутый в шаль из шелковой парчи, что, безусловно, свидетельствовало о благородном происхождении младенца.
Теринон и его жена решили оставить ребенка у себя и воспитать его как собственного сына, назвав его Гури Златовласый из-за светлых волос мальчика. Вскоре они начали замечать, что малыш намного опережал своих сверстников, а за год он вырос так, словно минуло уже года три. Тут рассказчики мифов умело начали замыкать символический круг повествования. Слушатели, вероятно, уже догадывались, что ребенок этот был не кем иным, как пропавшим сыном Рианнон и Пуйлла, но прежде, чем раскрылась его истинная личность, сказитель тщательно подготовил кульминационную сцену.
Когда Гури исполнилось четыре года, жена Теринона предложила, чтобы тот жеребенок, которого спас ее муж в день обретения мальчика, был подарен сыну. Этот жест как бы намекает на конскую тему и Рианнон, повторно связывая ее сына и лошадей. Круг замыкается, когда история о пропавшем сыне Пуйлла доходит до Гвент-Искода; Теринон догадывается, что их приемный сын удивительно похож на Пуйлла, и возвращает его в Ллис Арберт к великой радости безутешных родителей. Рианнон очищена от ужасного обвинения и тяжкого наказания, но решает переименовать мальчика, назвав его Придери, что буквально означает «забота» или «беспокойство».