отник был освобожден рыцарями Артура и присоединился к Килхуху в поисках Олвен.
Рис. 43. Бронзовая фигура из римской Британии: бог войны держит в руках рогатых змеев
Смешанные тела: археология оборотничества
Я приду к тебе в облике серой волчицы, чтобы возглавить полчища против тебя.
Я явлюсь тебе в виде безрогой красной телки и приведу стадо к твоему водоему, и ты не узнаешь меня[49].
Проницаемость и размывание границ между людьми и животными, столь очевидные в мифологии, находят параллели в иконографии западноевропейского железного века и в искусстве эпохи римского господства. Образы строятся из сочетания несочетаемого: формы быков или кабанов могут задаваться с помощью рогов или иных характерных деталей, появляются лошади с человеческими лицами и змеи с рогами барана. В иконографическом репертуаре часто встречаются полулюди. Самым стойким гибридом можно назвать образ человеко-оленя; наиболее выразительный из них – на Гундеструпском котле, где человек с оленьими рогами сидит в окружении животных, включая оленя с точно такими же рогами, стоящего рядом с человеко-оленем, как будто нам показывают процесс превращения, перехода из одного состояния в другое.
Рис. 44. Одна из внутренних серебряных пластин Гундеструпского котла (Дания) эпохи железного века с изображением божества с оленьими рогами, которое держит в руках змею с рогами барана
Эти строки сохранились в тексте XII века. Его центральным персонажем был военачальник по имени Кайрбре Жестокий. Животные черты этого красавца, вероятно, указывали на звериную беспощадность жестокого завоевателя, но конкретный намек на кошек заслуживает особого внимания: это признак хитрости и скрытности. Однако поэт, вероятно, обращался и к древней шаманской традиции, согласно которой мужчины и женщины, проводившие церемонии, надевали костюмы животных, чтобы достичь близости с духами. Найденные в римской Британии глиняные черепки из Каэрлеона (Южный Уэльс) изображают человеческие головы с кошачьими ушами, а другая бородатая каменная голова с заостренными кошачьими ушами была обнаружена в Донкастере (Йоркшир).
Рис. 45. Глиняный антефикс (фигурная черепица на углах кровли) в виде человеческой головы с кошачьими ушами из римского укрепленного лагеря легионеров в Каэрлеоне (Южный Уэльс)
Гендерное смешение также присутствует в фигурах с оленьими рогами, так как на некоторых галльских бронзовых статуэтках изображены женщины с разветвленными рогами на головах. У нас нет точного имени для этого персонажа, однако есть одна подсказка благодаря изображению на резной каменной колонне из Парижа, установленной в 26 году н. э. в честь Юпитера. Среди множества античных и собственных галльских образов этого памятника можно найти бородатую голову с оленьими рогами, с каждого из которых свисает кольцо; над ним читается надпись «Кернунн» (Cernunno – «Рогатому»).
Рис. 46. Каменный рельеф: человеческая голова с оленьими рогами с подвешенными на них кольцами; памятник в честь Юпитера, установленный Союзом лодочников на Сене, Париж, 26 год н. э.
Перемешивание тел зафиксировано и в человеческих останках железного века. Некоторые погребения содержат смешение частей тел человека и животных, как если бы во время прощальной церемонии хотели продемонстрировать зыбкость границ между ними. И эти археологические находки в погребениях, и иконографические свидетельства говорят нам о способе восприятия мира, в котором возможно преодоление порогов и границ, где существование плавно и непрерывно, а люди и животные способны обмениваться формами в обоих направлениях. Вполне возможно, подобные идеи кельтской мифологии отражают гораздо более раннюю – вероятно, шаманскую – традицию, которая признавала важность животных как проводников между мирами и необходимость для людей принимать облик животных ради общения с духами.
…но тут сбросили птицы оперение и предстали перед Конайре воинами с мечами и копьями. Вступился тогда за него один из птиц-воинов и сказал: «Я Немглан, король птиц твоего отца»[51].
В двух мифических сказаниях содержатся мощные образы провидцев-оборотней, которые обретали форму птиц, чтобы их души перелетали между слоями Вселенной; их считали существами с двумя душами. «Осада Друим Дамгайре» представляет хронику соперничества между Кормаком, королем Ульстера, и Мог Руитом, слепым пророком; оба они утверждали, что обладают магическими способностями, превосходящими силы соперника. Чтобы попасть в мир духов и таким образом выиграть состязание, Мог Руит надел плащ из шкуры быка и головной убор из пестрых птичьих перьев. Пестрота имела большое значение, поскольку двойная окраска символизировала двойственный статус Мог Руита как существа, принадлежавшего как к миру людей, так и к миру духов.
Благодаря птичьему облику провидец мог летать и вызывать поддержку духов против магии Кормака. Физическая слепота пророка также является ключом к пониманию его статуса провидца, поскольку многие пророки в древности были лишены обычного зрения, что приводило к обострению их внутренних визионерских сил. Прорицатель Тиресий в древнегреческой мифологии и израильский пророк Ахия в Ветхом Завете были слепы. В некоторых современных шаманистских общинах, например у индийского народа савара, шаманы-провидцы закрывают лица при входе в состояние транса, достигая духовного зрения и способности поддерживать связь с духами.
Человек-птица по имени Немглан был тесно связан с мифическим ирландским правителем Конайре Мором, чья жизнь описана в сказании «Разрушение дома Да Дерга». Его история пронизана намеками на чары, магию и проницаемость границ между мирами людей и духов. Как и герой Ульстера Кухулин, Конайре Мор был связан гейсами: ему запрещалось охотиться на птиц или убивать любую птицу. Этот запрет был наложен отцом во время его зачатия. Перед вступлением на королевский престол Конайре получил указания от Немглана, который наложил на нового короля серию гейсов и усилил запрет на причинение вреда птицам. Однажды Конайре нарушил гейс в отношении птиц, и тогда стая птиц, которых он пытался убить, сбросила все свои перья и напала на него. Во главе этого птичьего войска был Немглан, оборотень, который пытался защитить Конайре от остальных летучих созданий. Как и Мог Руит, Немглан был шаманом, существом с двумя душами, способным пересекать порог между мирами людей, животных и духов.
Голос ворона: ирландские боевые ведьмы
Мощная мифологическая традиция в Ульстерском цикле связана с богинями войны. Сами они не принимают участия в битвах, но вмешиваются в ход событий, вызывая напряженность между противоборствующими силами, провоцируя кровопролитие, и – вероятно, самое зловещее их свойство – в виде воронов клюют трупы павших на поле боя. Эти темные божества были озабочены прежде всего смертью, но также демонстрировали сексуальную ненасытность, пытались соблазнить молодых героев, например Кухулина, как мы уже видели (см. Прикосновение богов: Кухулин и сверхъестественное).
Рис. 47. Каменный рельеф железного века: человек-птица из долины Камоника (Италия). Шаманская практика ношения крыльев с перьями восходит к периоду свыше 5000 лет назад
Две основные боевые фурии – это Бадб и Морриган. До некоторой степени их личности сливались. У каждой из них была способность к многослойному изменению формы: от молодой девы до старухи, от одной до трех одновременно и от женщины до ворона или вороны. Эти предсказательницы несвоевременной и насильственной смерти могли стирать визуальные границы пола: иногда они представали не просто в виде старухи, а как древние бородатые ведьмы. И тогда было затруднительно понять, мужское или женское начало они выражают. Связь между вороном/вороной и мертвыми очевидна: черные птицы-падальщики не делали различия между животными и людьми. Должно быть, эти птицы были частыми и первыми посетителями мест массовых убийств. Их сгорбленные силуэты, клювы, выдирающие куски мертвой плоти воинов, напоминали людям злобных старух. Стирание границы между птицей и ведьмой усиливалось хриплым, но похожим на человеческий голосом ворона, а также способностью птицы имитировать человеческую речь.
Любопытным археологическим явлением позднего железного века на юге Британии является неоднократное ритуальное захоронение костей воронов. Давно известно, что люди, построившие городища в Уэссексе, выкапывали глубокие зерновые ямы для хранения семян в течение зимы, но впоследствии эти ямы аккуратно очищались и заполнялись останками людей и животных. Их не сбрасывали туда как мусор, а складывали целые тела или фрагменты тел людей и животных в определенном порядке. Животные там были почти исключительно домашние, за исключением воронов; причем процент этих птиц среди других видов в погребениях был гораздо выше, чем в природе.
Рис. 48. Каменный рельеф с изображением лесного божества с собакой, палицей и открытой сумой, на плечах у которого сидят вороны, из Му, Бургундия (Франция)
Такая традиция – размещение воронов в ямах наряду с обычными конями, собаками и овцами – требует объяснения. Возможно, как и в более поздних мифах, эти птицы были символами смерти и войны. Но существует предположение, что останки воронов присутствовали в захоронениях, потому что их перья использовались для украшения ритуальных головных уборов жрецов или шаманов. Переодевание в костюмы животных, в том числе использование рогов и перьев, возможно, играло важную роль в религиозных церемониях.