Рис. 15. Сцена выступления галльского вождя и прорицателя Дивитиака в Риме
И Цезарь, и Диодор сходятся во мнении, что в Галлии (и в Британии, по словам Цезаря) существовал высокопоставленный класс людей, ответственных за религиозные ритуалы, общение с божественным миром и развитие устной традиции. Все три роли способствовали созданию мифов, в том числе посвященных предкам. Устные предания о прошлом служили и объяснением природных явлений и топографических реалий, таких как реки и горы. Кроме того, памятники, предшествовавшие железному веку, такие как погребальные курганы и менгиры (вертикально установленные камни), вплетались в гобелен мифа и, таким образом, обеспечивали культурный контекст, который лег в основу идей и представлений железного века.
Конхобар воспитывался у Катбада и всегда был рядом с ним, так что стали называть его некоторые: Конхобар, сын Катбада. А потом получил Конхобар власть в Уладе после матери своей и отца, ведь королем был Фахтна Фатах. А от Катбада получил он мудрость и друидическое знание…[17]
Подобно их предкам в Галлии и Британии железного века, ирландские друиды в мифах главным образом связаны с гаданием. Они узнают и сообщают волю богов. Одним из таких друидов был Катбад, советник Конхобара, короля Ульстера, который неоднократно предсказывал добро или зло, выпадавшие на долю ульстерцев. В одном эпизоде, рассказанном в тексте IX века, Катбад предсказал, что еще не рожденная дочь придворного сказителя короля Конхобара, Федлимида, получит имя Дейрдре и станет прекрасной девушкой, однако будет причиной резни и гибели мужчин из Ульстера, вызвав внутренний конфликт.
Катбад учил искусству гадания юного героя Кухулина и его товарищей, воинов Ульстера. Обучение включало толкование божественных предзнаменований, определение благоприятных и неблагоприятных дней для начала боя, венчания на царство новых королей и бракосочетания. Самым знаменитым предсказанием Катбада было то, что любой, кто возьмется за оружие в определенный день, станет славным героем, но умрет молодым. Юношей, который выбрал этот путь, был Кухулин. Его жизнь и ранняя смерть в точности соответствовали предсказанию Катбада.
Рис. 16. Дейрдре Печалей тоскует по своему возлюбленному Найсе (Дж. Дункан. Дейрдре Печалей. Национальная галерея Шотландии)
Фактически та же самая триада ученых мужей Галлии, перечисленная древнегреческими авторами, засвидетельствована в ранней ирландской мифологической традиции. Религия, гадания, обучение и поэзия были в руках друидов, филидов и бардов. К VII веку н. э. большинство языческих функций, которые сохранились после принятия христианства, были в руках филидов. В то время как друиды приняли на себя основной удар неприятия со стороны христианства, а влияние бардов уменьшилось (отчасти потому, что филиды стали сильнее), роль филидов как учителей, королевских советников, поэтов, сатириков и хранителей традиции сохранялась гораздо дольше. Действительно, только в XVII веке, под неустанным натиском английского правительства против старых ирландских порядков, филиды окончательно исчезли.
Боги, люди и животные
Ранние «рассказчики мифов» – будь то друиды, барды или другие сказители – полагались на свою способность проникать в мир духов. Кельтские мифы, как и античные, пронизаны упоминаниями о тесных и симбиотических отношениях между людьми и богами. Мир духов был повсюду, и легенды содержат множество рассказов об участии и вмешательстве богов в жизнь людей и в их поступки. Кухулин был окружен богинями, в том числе теми, которые хотели заняться с ним любовью. После смерти он был привязан к столбу, чтобы никогда не склониться перед врагом, а Бадб, богиня битвы, сидела у него на плече в облике ворона.
В «современном» шаманизме животные играют ключевую роль посредников между мирами людей и духов. Они часто воспринимаются как духи-помощники, обладающие способностью пересекать границу между мирами. То же можно сказать применительно к кельтской мифологической традиции, где животные или птицы занимали центральное место в общении между богами и людьми. Начало первой ветви «Мабиноги» очень четко показывает такие связи, используя тему божественной охоты. Кстати, она встречается и в других частях обширного репертуара валлийских сказителей и в родственных ирландских текстах. Охота была для мифотворца средством непосредственного контакта между мирами людей и духов: охотник был смертным, но его добыча приходила из потустороннего мира.
В этом эпизоде валлийского мифа рассказывается о Пуйлле, лорде Ллис-Арберта, который охотился на юго-западе Уэльса. Он был в лесу со своими собаками, и они почуяли оленя. Когда Пуйлл и его собаки увидели добычу, оказалось, что его оленя уже загнала другая свора. Эта вторая свора была странной: все собаки были ослепительно белыми, с красными ушами. При описании их окраски сказитель раскрывает еще одну популярную кельтскую мифологическую тему: существа из мира духов зачастую являются в красном или красно-белом облачении или с такой же по цвету шкурой. Пуйлл натравил своих собак на другую свору, но когда они напали, из леса появился всадник на сером в яблоках коне и бросил вызов Пуйллу, браня его за некрасивый поступок – кражу чужой добычи. Пуйлл устыдился и спросил, что мог бы сделать, чтобы возместить ущерб, на что странный всадник представился как Араун, владыка потустороннего королевства Аннувн. Наказание Пуйлла состояло в том, чтобы поменяться местами с Арауном на один год и один день, в течение этого времени сражаться с другим королем из мира духов, Хавганом, и победить его. Сказитель сделал все, чтобы слушатели почувствовали: грядет нечто важное. Услышав об охоте, они должны были сразу догадаться, что вот-вот произойдет что-то необычное и потустороннее. Животные – олень и собаки – служили катализаторами встречи.
Рис. 17. Каменная резьба железного века из долины Камоника (Северная Италия) – изображение получеловека-полуоленя
…Не перечисляю страшные диавольские знамения отечества, едва ли не превосходящие числом египетские, многочисленные уродливые очертания которых мы созерцаем и сегодня внутри или вне заброшенных стен, обычным образом застывшие искаженными лицами. И я не указываю по имени те самые горы или холмы или реки, некогда погибельные, а теперь поистине полезные для человеческого употребления, посредством которых слепой тогда народ приумножал божественное служение…[18]
Гильда Премудрый был британским монахом и посвящал много времени ниспровержению языческих культов в Британии VI века н. э. (страна была официально христианской со времен императора Константина – с начала IV века). Гильда стал известен тем, что написал «книгу жалоб» (liber querulus) под названием «О погибели Британии» (De Excidio Britanniae), в которой подробно осуждал низкий нравственный уровень современных ему британских правителей. Древнейшая сохранившаяся рукопись этой религиозной диатрибы датируется XI веком, но считается, что это очень раннее сочинение, написанное, вероятно, между 515 и 530 годом н. э.: в ней Гильда упоминает языческие памятники и традиции, выражая свое к ним отвращение.
Гильда был не одинок в своих наблюдениях за нравами и обычаями. Его современник, французский мистик VI века Григорий Турский, написал книгу «О славе блаженных исповедников», в которой комментировал проповеди другого духовного пастыря, епископа Илария из Пуатье, осуждавшего языческие жертвоприношения, свидетелем которых, вероятно, стал на озере в Севеннах (Франция).
Запись ранних мифов
Но как мифы перешли из устной формы в письменную? Учитывая, что образование в средневековых Ирландии и Уэльсе было ограничено королевскими дворами и монастырями, неудивительно, что кельтские мифы дошли до нас благодаря усердию христианских священнослужителей или их учеников. Мы знаем, что создание и бытование мифов предшествуют времени их письменной фиксации, о чем уже шла речь выше и в первой главе. Кроме того, легенды, особенно ирландские, сохраняют значительное языческое наследие, которое вполне очевидно, несмотря на то что в них внесено значительное количество изменений и включена откровенная антиязыческая пропаганда, поскольку записывали тексты христианские священнослужители. Однако заметно поразительное сходство между материальной культурой и символикой поздних доисторических, дописьменных памятников и аналогичных тем в записанных мифах.
Археологические свидетельства – главным образом памятников иконографии и надписей – в основном принадлежат западным римским провинциям: Галлии и Британии, включая Уэльс, но исключая Ирландию. Несмотря на неизбежное влияние римлян на эту группу регионов, большая часть коренной галльской и британской космологии может быть выявлена. Вполне вероятно, что такой ранний материал влиял на более поздние кельтские мифы двумя способами. Во-первых, через устную традицию, которая, должно быть, берет начало глубоко в доисторическом контексте. Во-вторых, из текстов раннехристианских священнослужителей, таких как Гильда в VI веке и Гиральд Камбрийский в XII веке, становится ясно, что некоторые языческие памятники, относящиеся по крайней мере к римскому периоду, сохранились и выделялись в пейзаже.
Если на то есть воля Божья, то от всего сердца я предлагаю отыскать Землю, обетованную святым[19].
Первые монахи из Ирландии и Уэльса много путешествовали по Европе, откликаясь на осознанную необходимо