В период монгольской империи монгольские правители и купцы были связаны особыми отношениями, которые назывались ортог, фромортог по-турецки. Торговец ортак в Монгольской империи — это купец, чей капитал обеспечивал монгольский князь или чиновник (Allsen 1989; Endicott-West 1989). В словаре династии Юань это слово объясняется как «название практики, в рамках которой государственные средства, используемые в торговле, распределялись в качестве капитала для получения процентов» (процитировано в: Endicott-West 1989: 130). Семьдесят процентов прибыли отходило государству, а тридцать — купцу ортак (Sen 2006: 431, где цитируется Yuanshi 94.2402). Купцы ортак вскоре стали главными игроками в империи, преуспевая, например, в сборе налогов с Китая и Ирана (Aigle 2005: 12jf., 141Е) для своих монгольских хозяев. Система купцов ортак простиралась далеко за пределы монгольской империи. Например, в конце XIII — начале XIV веков всю торговлю между Малабарским берегом и Ираном контролировали два брата Тиби. Первый брат, Малик-уль Ислам, контролировал главную базу в Персидском заливе, остров Кейс, и служил монголам в качестве ортак, собирая по их требованию налоги с Фарса. Другой брат был визирем правителя Малабарского берега.
Какие бы товары ни привозились из самых отдаленных уголков Китая и Индии в Малабар, его агентам и посредникам предоставлялось право первого выбора, а до этого никому не разрешалось покупать. Когда он выбирал товары, он грузил их на свои корабли или доставлял их купцам и судовладельцам для отправки на остров Кейс. Там тоже ни одному купцу не разрешалось заключать сделки, пока посредники Малик уль-Ислама не выбрали то, что им требовалось <…> и торговля была устроена так, что товары из самых далеких мест в Китае употреблялись на самом далеком Западе (Vassaf 1871: 35).
Далее в тексте историка Вассафа аль-Хазрата мы видим Фахруддина, сына Малик уль-Ислама, выступающего в качестве посла и ортак между иранскими ильханами и монгольской династией Юань в Китае:
с подарками, среди которых ткани, драгоценности, дорогая одежда и охотничьи леопарды, достойные царя, а также десять туманов (сто тысяч слитков) золота были ему выданы главным казначеем для использования в торговом капитале. Фахруддин загрузил запас всего необходимого для своих путешествий на кораблях и джонках и нагрузил их своими собственными товарами и огромными драгоценными камнями и жемчужинами и другими товарами, подходящими для страны Тимур Хана, принадлежавшими его друзьям и родственникам, а также его отцу (Vassaf 1871: 45).
Что касается экономической истории, то важность связи ортак между купцами и монгольским государством заключалась главным образом в том, что она позволяла перемещать дань в собственно торговлю. Это был важнейший экономический инструмент, с помощью которого налоги на Китай и Иран становились капиталом для купцов посредством дани, выплачиваемой монголам.
Нас, естественно, интересует, не уходит ли этот институт своими корнями в еще более далекое прошлое, в особые отношения между согдийцами и турками. Мы можем быть уверены в том, что купцы ортак были хорошо известны до монгольского периода. Это понятие существовало в словаре Кашгари XI века, а до этого упоминалось в уйгурских документах IX и X веков (Hamilton 1986: 138). Однако самое раннее свидетельство, указывающее не на название, но на сам институт, относится к самому началу участия согдийских купцов в экономической жизни Турецкой империи (Тюркского каганата), около 567 года:
Маниах, предводитель согдийцев, воспользовался этой возможностью и посоветовал Сизабулу, что для турков было бы лучше развивать дружбу с римлянами и посылать им свой шелк на продажу, так как они употребляли его больше других. Маниах сказал, что и сам очень хотел бы поехать с турецкими посланниками и что таким образом римляне и турки могли бы подружиться. Сизабул согласился с этим предложением и отправил Маниаха и еще несколько человек в качестве посланников к римскому императору с приветствием, ценным подарком в виде шелка-сырца и письмом (Menander Protector 1985: 111–115).
Маниах был купцом ортак тюркского кагана Сизабула и предлагал повысить прибыль, получаемую им за счет китайской дани, продавая ее на основные рынки Азии, Сасанидам — в предыдущей попытке — и грекам. Однако этот институт на раннем этапе своего существования четко не отделяется от дипломатии; это развитие произошло в течение шести веков, отделявших Маниаха от его монгольских коллег.
От валюты к торговле: шелк в Центральной Азии
Китайские империи расширялись на территории Центральной Азии в основном в эпохи династий Хань и Тан, а объединение Китая с Центральной Азией произошло в монгольский период. Стоимость содержания армий и администрации в Центральной Азии имела большое значение и весьма дотошно изучалась в эпоху Тан (Skaff 1998a: 81ff.).
Самым удобным способом покрытия этих расходов была перевозка свернутого в штуки шелка. Жалованье солдата или администратора высчитывалось сначала в зерне, затем в монетах, а потом конвертировалось и уже выплачивалось в стандартных рулонах шелка. Например, вместо того чтобы посылать 7200 литров проса из внутреннего Китая или 160 килограммов бронзовых монет, администрация в 745 году каждые шесть месяцев выдавала управляющему среднего уровня в армии Дуньхуаня 83,5 штук шелка. Существуют тщательно составленные документы, в которых говорится о том, что армия отправляла в китайские армии и колонии в Центральной Азии груженные тысячами штук шелка конвои, — эта картина сильно отличается от обычной идеи караванной торговли. В один и тот же день два конвоя, везущие в общей сложности 15 000 штук шелка, отправлялись из армии, размещенной в Дуньхуане, в государственное хранилище в 700 километрах на восток, возвращая солдатское жалованье (Trombert 2000: 109–111). Определенно то же самое происходило на ранних этапах китайской колонизации Центральной Азии, так как есть документы конца III века, в которых говорится о тысячах штук шелка, хранившихся на китайских военных складах в Центральной Азии, в то время как некоторая часть этого шелка направлялась на покупку зерна для солдат (Lin 1985: 235, 291).
Следующий шаг для этих рулонов шелка в их продвижении на Запад известен из китайских документов и арабских текстов о Центральной Азии: штука шелка была местной валютой, за которую на рынке можно было покупать товар. Целая экономическая система родилась из потребностей китайской армии: например, оптовым продавцам зерна платили штуками шелка за муку для китайских солдат. Похожим образом, когда Самарканд в 712 году сдался арабским армиям, подлежавшие выплате суммы были прописаны в договоре в серебряных дирхамах, а за ними сразу следовали курсы их конвертации в те товары, которыми фактически предстояло выплачивать контрибуцию, и среди этих товаров были стандартные штуки китайского шелка (La Vaissiere 2005: 271). В важные периоды китайского колониального присутствия в Центральной Азии Шелковый путь лучше описать как административный процесс доставки наличных денег на покрытие сделок, заключаемых в различных денежных зонах.
Частная торговля
Возникает вопрос, существовала ли торговля шелком, использовавшимся в административных целях, в дополнение к той, что была создана самими торговцами. В долгосрочном плане в любое время частная торговля, ведущаяся в направлении от Китая на Запад, могла быть приведена в полный хаос или вовсе оказаться разрушенной вмешательством государства. Отправка шелка на Запад с китайской армией или китайскими дипломатами за государственный счет могла только разрушить торговые сети, связывавшие внутренний Китай и Центральную Азию. И наоборот, это открывало возможности для торговцев, действовавших дальше на западе, от контролировавшейся китайцами Центральной Азии до Среднего и Ближнего Востока, о чем свидетельствует готовность Маниаха быть ортаком тюркского кагана между Центральной Азией, Ираном и Византией. Хотя у нас нет точных фактов о частных торговцах в Китае, разорившихся из-за такой практики, социологические данные говорят о том, что в период кульминации китайского владычества над Центральной Азией, когда 5 миллионов штук шелка ежегодно посылались в Ганьсу и Синьцзян, сыновья авторитетных в Китае западных купеческих семей оставляли работу торговцев и караванщиков для того, чтобы отправиться служить в государственном управлении или в армии. Армия нанимала бывших караванщиков для отправки огромных грузов шелка на Запад. Имеются точные социологические данные об этом явлении, которое, по всей видимости, подтверждает вышеприведенное рассуждение о разрушении частных сетей, вызванном китайским завоеванием Запада (La Vaissiere and Trombert 2004: 958).
Следует, однако, также сказать, что эти периоды административного включения Китая в жизнь Запада в целом нечасты, так как происходили не более чем на протяжении четырех веков из тех четырнадцати, в течение которых Китай проявлял интерес к Западу до монголов. В любом случае, они более редки, чем периоды, в течение которых Китай платил дань кочевникам. Размер этой дани весьма заметно изменялся и в большинстве случаев был не столь велик, как размер дани, выплачиваемой тюркам или уйгурам в периоды общего политического упадка в Северном Китае.
Нормальной ситуацией должна была стать частная торговля. К сожалению, у нас нет данных, счетных книг или статистики, чтобы оценить ее объемы. Единственная количественная информация, известная нам о периоде Тан, заключается в том, что один богатый купец в Пайканте, небольшом торговом согдийском городе под Бухарой, располагал 5000 штуками шелка для выкупа своей жизни у арабского генерала Кутейба ибн Муслима, когда в начале VIII века арабы вторглись на эти территории (Tabari: 1188–1189). Для периода Монгольской империи у нас есть информация о некотором имуществе богатых итальянских купцов и компаний в Италии, а также о размере некоторых комменд в Иран, Индию или Западную Азию (Bautier 1970: Lopez 1943), но ни одной из Китая. Однако в теоретическом примере из средневекового «Руководства по торговле» генуэзского агента Пеголотти (1866) фигурирует капитал в 25 000 золотых флоринов для торгового путешествия по суше в Китай в первые десятилетия XIV века. В исламских источниках содержатся несколько фактических примеров, доказывающих, что в морской торговле фигурировали намного большие объемы товаров: один каримский купец пять раз проделал путь по морю в Китай, и в последний раз, в 1304 году, он привез оттуда в Египет «300 бухаров шелка [примерно 40 т] 450 ратлей мускуса [195 кг] огромное количество китайских гончарных изделий и великолепную коллекцию инкрустированных золотом сосудов из нефрита, состоявшую из больших блюд» (Lane and Serjeant 1948: 114). Нам известно, что налоги, уплаченные на эти товары, составили 300 000 дирхамов, что приблизительно эквивалентно — но только для налогов! — 25 000 флоринов капитала из примера Пеголотти.