[Studies of Land Contract Documents of the Ming Qing Era]. Zhongguo renmin daxue chubanse.
Zhang Haiying (2002). MingQingJiangnan shangpin liutongyu shicang tixi [Commercial Circulation and Market Structures in Ming Qing Era Jiangnan]. Huadong shifan daxue chubanshe.
Zelin, M. (2005). The Merchants of Zigong: Industrial Entrepreneurship in Early Modern China. Columbia University Press.
Zhang Haipeng and Wang Yanyuan, eds. (1995). Hui shangyanjiu [Studies of Huizhou Merchants]. Anhui renmin chubanshe.
Zhou Zhichu (2002). Wan Qingcaizheng jingjiyanjiu [Research on Late Qing Fiscal Administration]. Jilu shushe.
7. Индийский капитализм в продолжительном периоде(Тиртханкар Рой)
ЛЮБОЕ общее описание капитализма в Индии требует учета двух характеристик этого региона. Во-первых, история ведения бизнеса с внешним миром исчисляется у индийцев тысячелетиями. Индийский субконтинент в течение длительного времени занимал центральную позицию на пересечении сетей торгового и культурного обмена благодаря береговой линии длиной в тысячи миль, удобному доступу из Африки и Юго-Восточной Азии, наличию искусных мастеров и прочной традиции мореплавания. Во-вторых, в пределах индийского субконтинента наблюдалось и до сих пор наблюдается чрезвычайное региональное разнообразие. Например, если берега и дельты обычно участвовали во внешней торговле, то возвышенности, широкие затопляемые поймы рек и засушливые зоны в глубине субконтинента были вовлечены в нее намного менее активно; отчасти из-за этого различия бизнес купцов и банкиров, располагавшихся внутри субконтинента, был иного сорта, чем у их коллег с побережья. Эти свойства, а именно предрасположенность к связям с внешним миром и огромное разнообразие между деловыми фирмами, характеризовали индийскую историю с самых ранних ее периодов. Ввиду большого постоянства этих свойств любое общее описание индийского капитализма должно охватывать продолжительный период.
В этой главе представлено такое описание. Сюжет, положенный в его основу — это с одной стороны взаимодействие между разнообразием и различиями, а с другой — попытки региональных государств преодолеть это разнообразие и различия. Под разнообразием имеется в виду присутствие двух разных капитализмов, один из которых существовал в столицах могущественных империй, сформировавшихся во внутренних, лишенных выхода к морю районах, а другой присутствовал на побережье, управлявшемся более слабыми государствами. Первый опирался на торговлю зерном и налоговую систему, второй — на внешнюю торговлю. Дистанция между ними преодолевалась благодаря имперскому стремлению присоединиться к морской торговле. Эти попытки, как будет показано, увенчались относительным успехом в XVII веке, а также спорадически и раньше. Ход событий резко сменил направление в результате торговли между Индией и Европой, когда впервые в истории Индии управлявшееся купцами прибрежное государство получило власть над внутренними государствами. Таким образом была заложена основа для процесса конвергенции этих двух миров. Значение этого изменения нельзя полностью осознать без его соотнесения с диалектическим движением, присущим индийскому капитализму.
В этой главе потребуется часто использовать два понятия: капитализм и конвергенция. Что я имею в виду под этими терминами? «Капитализм», как правило, фигурирует в сравнительной истории экономики в трех различных ипостасях: как способ производства в ортодоксальном марксизме; как международная торговля в анализе мировых систем; как институты в сегодняшнем дискурсе о международном развитии. Я проигнорирую ортодоксальное определение по причинам, которые объяснены в следующем разделе; первая половина главы будет посвящена торговле, а вторая — институтам. В свою очередь, «конвергенция» будет означать или увеличение обмена между различными торговыми порядками, или большее сходство между ними в институциональном смысле.
Два капитализма
В 1960-е и 1970-е годы марксистская историография вслед за «Капиталом» Маркса определяла капитализм через производственные отношения, и особенно через широкое использование наемного труда (Desai 1991). Это определение нельзя просто применить в глобальной и сравнительной истории, так как понятие производственных отношений слишком сильно привязано к конкретным местам производства и поэтому не вполне мобильно. Один из вариантов заключался в том, чтобы обозначить Европу как капиталистическую, а не-Европу как некапиталистическую. «Проникновение капитализма, — пишет Роберт Бреннер, — в „третий мир“ через торговлю и капитальные вложения не только не смогло принести с собой капиталистическое развитие экономики, но воздвигло препятствия для такого развития», позволив «старым способам производства» глубже укорениться в Индии и Китае (Brenner 1977: 26). Сегодня такой подход не нашел бы сочувствия. В Индии его расцвет наблюдался в ходе так называемых дебатов о «способе производства», в рамках которых звучали рассуждения о том, как правильно охарактеризовать индийскую аграрную систему в том виде, в котором она развилась после колониальной эпохи (Patnaik 1990). Они угасли полностью, не оставив никакого материала для будущего обсуждения. Эти дебаты, в ходе которых больше внимания уделялось семантике, чем реальной истории, продемонстрировали отсутствие убедительного подхода к истории бизнеса и неспособность должным образом учесть присущее индийской практике разнообразие.
Интересно, что в своих ремарках об Индии, которые начали появляться в печати до публикации «Капитала», Маркс шел по другому пути в понимании экономических систем, в котором акцент ставился скорее на государстве, чем на отношениях между трудом и капиталом. Возможно, этот акцент возник из знаменитого убеждения Маркса в том, что частная собственность в Азии не существовала (Thavaraj 1984). Так это или нет, именно эта концепция привела к самой влиятельной попытке прочтения истории капитализма в Индии.
В 1969 году на эту тему была опубликована одна статья (Habib 1969). Она была написана в ключе интерпретационных исследований, где концепция капитализма использовалась для проведения широких различий между экономическими траекториями Запада и Востока. В предыдущих описаниях азиатского бизнеса использовались такие понятия, как мелкорозничный (Якоб Корнелис Ван Лер), докапиталистический (Юлиус Герман Беке) и нематериалистический (Макс Вебер). Статья Хабиба следовала другой традиции, заложенной Джеймсом Миллем и Карлом Марксом, и была сосредоточена на отношениях между империей Великих Моголов и крупными купцами и банкирами. В статье утверждалось, что централизованное и жаждущее доходов государство сделало капиталистов слишком зависимыми от «паразитической» системы «прямой аграрной эксплуатации со стороны мелкого правящего класса» (Habib 1969: 77). Видимо, за пределами управлявшихся из центра городов предпринимательству индийских капиталистов не находилось выхода.
Несмотря на различия в моделях капитализма, до 1980-х года их объединяло общее допущение, состоявшее в том, что индийский капитализм являл собой несовершенную версию того капитализма, который проявился в своей чистейшей манифестации на современном Западе. Это предположение имплицитно присутствовало в интерпретациях мировой и индийской истории. Часто употреблялось понятие «класса» при определении отличительных черт индийской практики, в особенности ее особой модели экономических изменений в период британского колониального правления, в то время, когда экономическое неравенство в мире достигло беспрецедентного уровня (Bagchi 1982).
Это допущение было поставлено под сомнение, когда в 1980-е и 1990-е годы были проведены исследования морской торговли вдоль побережья. В ходе этих исследований был выявлен совсем другой порядок предпринимательства, существовавший в ранний период Нового времени, который не вписывался в картину политически зависимого бизнеса. В этом мире государства были меньше и слабее, чем те, что находились в глубине субконтинента, владевшие капиталом купцы вели бизнес иного рода, чем те, что находились в городах империи, иными были и отношения между государством и купцами. Исследования торговли в Индийском океане показали не только глубину зависимости коммерческого успеха европейцев в Гуджарате, Короманделе и Бенгалии от расположения, содействия и сотрудничества индийских купцов и банкиров, но и то, насколько небольшим было непосредственное влияние, которое оказывали империи, находившиеся в глубине субконтинента, на предпринимательство прибрежных районов[15]. Широкие полосы береговой линии управлялись государствами, удаленными от тех, что формировались внутри — обстоятельство, которое позволило Английской Ост-Индской компании получить порты, в которых она могла беспрепятственно править. Было показано, что торговля в Индийском океане и стратегическая роль Индии в качестве транзитного пункта существовали еще в глубокой древности. Исследование также показало, что в результате упадка империи Великих Моголов предприниматели прибрежной зоны могли стать более амбициозны в политическом смысле и даже приблизиться к сотрудничеству с европейцами. В этом смысле коммерциализация начала Нового времени рассматривалась как подготовительный этап для купеческой империи XVIII века.
Историография торговли внутри субконтинента и историография торговли в прибрежной зоне сходились в одном. В рамках и той и другой историографии считается, что «потенциала» их предпочтительной версии капитализма было недостаточно для того, чтобы привести к полноценному индустриальному обществу[16]. В изложении Хабиба этот потенциал не был реализован из-за того, что торговцы были слишком зависимы от деспотического государства. Другие постарались заменить картину зависимых капиталистов картиной свободных и институционально прогрессивных капиталистов XVIII века. В таком прочтении индийские предприятия были «продвинутыми» (Perlin 1983: p. 69; Ray 1995: 455). Но они потеряли свободу переговоров после консолидации европейского колониального правления в регионе. Индийские купцы все больше ориентировались на Европу и направлялись европейскими капиталистами.