гда объявленные потолки цен на мясо устанавливались на уровне ниже рыночных, купцы отказывались поставлять животных в столицу. В ответ Османская империя начала выделять богатых купцов и поручать им поставки мяса в столицу. Купцы, получавшие такое распоряжение, часто терпели большие убытки, в результате которых их состояние резко уменьшалось. Неудивительно, что они старались уклониться от этой обязанности. Вскоре государство начало выбирать для этого поручения купцов, занимавшихся незаконной деятельностью или в чем-то провинившихся перед правительством. Этот пример говорит о том, что, когда купцы нужны были государству для обеспечения городов и особенно столицы, в важных случаях оно могло идти на весьма недружественные по отношению к ним меры. Эта жесткая практика была смягчена после XVI века, и столица начала все больше полагаться в поставках мяса на рынок (Greenwood 1988).
Такая практика не означала, однако, что Османское государство регулярно экспроприировало собственность купцов или членов гильдий. На самом деле Османское государство проводило разграничение между собственностью частных купцов и членов гильдий и собственностью государственных служащих. Активы, накопленные государственными служащими, особенно высокопоставленными чиновниками в ходе их карьеры, рассматривались как собственность государства, и часто, если не регулярно, конфисковались после смерти или окончания службы чиновника. Напротив, государство обычно не занималось экспроприацией активов частных лиц. Одно важное исключение имело место во время ожесточенной борьбы между центральным правительством и провинциальной городской знатью на рубеже XVIII–XIX веков, когда центральное правительство начало экспроприировать владения выдающихся представителей городской знати на том основании, что многие из этих активов были накоплены за счет откупа налогов и других сделок с государством. В этом контексте может быть полезно провести разграничение между институтами, формирующими и обеспечивающими исполнение контрактов, и институтами, обеспечивающими право собственности (Acemoglu and Robinson 2005). Как было во многих других обществах, предшествовавших Новому времени, институты, имевшие тенденцию поддерживать рынки и обеспечивать исполнение контрактов, в Османской империи начала Нового времени функционировали лучше, чем институты, связанные с защитой прав собственности.
В своем недавнем исследовании Нелли Ханна (Hanna 2011) высказала важные соображения о деятельности и жизненных траекториях ремесленников-предпринимателей в Египте в эпоху Османской империи. Ремесленники-предприниматели находились на вершине ремесленного сообщества, но были скромнее самых крупных торговцев. Как правило, их не стесняли гильдии и они действовали как небольшие капиталисты, занимаясь производством тканей, сахара, масла и кожи. Они поддерживали тесные связи с сельской местностью, диверсифицировали свою деятельность и инвестиции в местную и дальнюю торговлю и откуп налогов. Ханна подчеркивает ограничения, накладываемые командной экономикой, и утверждает, что экономический рост в Египте в XVII–XVIII веках обеспечил много возможностей ремесленникам-предпринимателям для накопления, а также купцам. Тем не менее ни ремесленники-предприниматели, ни купцы не получали особой поддержки со стороны государства. Напротив, даже в хорошие времена они должны были быть готовы к вторжениям и посягательствам со стороны государства и государственной элиты. Последняя не только налагала и собирала налоги и старалась регулировать деятельность купцов и ремесленников, но и сама занималась предпринимательством, что самое важное, в области откупа налогов, к которому имела особый, если не исключительный, доступ. Экономический рост кончился с началом суровой борьбы внутри государственной элиты в 1760-е годы. Мамлюки, или ввезенная в страну элита рабского происхождения, в конечном итоге захватили контроль над экономикой и политикой в Египте, вытеснив купцов и ремесленников-предпринимателей и установив свои собственные сети не только в области откупа налогов, но и в сфере производства и торговли.
Купцы Османской империи, так же как и купцы этого региона в средневековый период, смогли развить торговые сети и обширное присутствие в Южной Азии и Северной Африке. Однако в долгосрочной перспективе османским и особенно мусульманским купцам повредило то, что они не могли контролировать важную часть торговли с Европой. Одним из важных препятствий для мусульманских купцов были ограничения, введенные против них в Европе. Начиная с XII века большинство европейских стран издавали законы, запрещающие длительное пребывание, постоянное проживание или занятие коммерцией иностранцев, в том числе мусульман. Были и другие факторы, ослаблявшие положение османских купцов в Европе. В то время как правительства европейских стран часто поощряли, оказывали содействие и поддержку купцам, которые были их подданными или гражданами, правители или правительства Среднего Востока не считали защиту купцов из числа своих подданных, действовавших за пределами их стран, достойными их внимания. Одна из самых важных причин этого заключалась в том, что эти правительства не считали, что деятельность купцов за границей не приносила ни дохода, ни каких-либо других фискальных выгод государственной казне.
Главное, что следовало понимать местным купцам, действовавшим за границей, — это то, что их государству такая деятельность была безразлична и что, соответственно, в случае необходимости они не получат от него никакого содействия или поддержки. В результате те мусульманские купцы, которые хотели торговать в других странах, направили свою энергию на те регионы, где население было преимущественно мусульманским или где существовали крупные мусульманские общины, то есть Центральную, Южную и Юго-Восточную Азию и до некоторой степени Северную Африку. Они проявляли активность и в торговле с Европой, но начали отставать от немусульманских османских купцов, которые смогли воспользоваться своими растущими международными сетями и связями с европейскими купцами (Gilbar 2003). К XVIII веку мусульманские купцы были по большей части исключены из быстро росшей европейской торговли. Тот факт, что богатейшие османские купцы не были мусульманами — это были в основном греки или армяне, — еще более осложнял процесс преобразования имевшейся у них экономической власти в политическое влияние в XVIII–XIX веках.
Успех центральной администрации Османской империи в контроле над купцами, городской знатью и другими группами не означает, что устойчивое клише о сильных деспотических государствах Среднего Востока соответствует истине. На самом деле, во многих отношениях власть и возможности Османской империи были ограниченны. Например, лишь малая часть налогов, собиравшихся с крестьян и городских производителей в большой империи, достигала центральной казны. Наибольшая часть налоговых доходов фактически удерживалась местной элитой, которая контролировала систему откупа налогов. Как показало недавно проведенное исследование, по количеству собиравшихся на душу населения налогов центральная администрация Османской империи в XVII–XVIII веках существенно отставала от всех европейских государств даже после корректировок на разницу в уровне дохода на душу населения (Karaman and Pamuk 2010). География также играла здесь важную роль.
Большие размеры и огромное географическое разнообразие империи существенно осложняло Османскому государству задачу сбора налогов и вообще проведение эффективной политики. Опять же из-за большого масштаба местным элитам было трудно координировать свои действия с тем, чтобы заставить центральную администрацию изменить политические институты, а также чтобы получить больше власти.
Привилегии для европейских купцов
Хотя политика правительств в данном регионе по отношению к местным купцам характеризовалась значительной долей неоднозначности, те же самые правительства хотели и были готовы предоставлять правовые, коммерческие и иные привилегии европейским купцам начиная уже с XII века. Эти привилегии давались не потому, что исламские правительства принуждались к этому со стороны более могущественных европейских государств. Путем предоставления этих привилегий правители стремились увеличить оборащение товаров, особенно предметов роскоши, на местных рынках и повысить государственный доход от торговли. Еще одним мотивом было использование этих привилегий в качестве инструмента внешней политики и приобретения влияния и дружбы в Европе. Среди привилегий, которые предоставлялись европейским купцам, были пониженные тарифы или даже полное освобождение от некоторых видов пошлин. Очевидно, что местные купцы не имели в этом процессе особенного права голоса, так как такие привилегии часто ставили их в невыгодную позицию по отношению к европейским коллегам (Inalcik 1973).
Эти привилегии играли важную роль в произошедшем в последующие столетия переходе больших сегментов дальней торговли Среднего Востока, а также прибрежных и дальних перевозок, к европейским купцам. В результате ослабления местных купцов им стало еще труднее влиять на торговую политику своего правительства или изменять коммерческие или экономические институты в регионе. С ростом торговли через Атлантический океан купцы Cеверо-Западной Европы существенно увеличили свое влияние. Они смогли не только осуществлять большие институциональные изменения в своих странах, но и побуждать правительства своих стран к более действенной защите и развитию их интересов на Среднем Востоке. Таким образом, после XVI века местным купцам стало еще труднее конкурировать с европейцами.
Увеличив свою экономическую и политическую власть, европейские государства и торговцы стали также влиять на направление институциональных изменений в регионе. Привилегии, предоставлявшиеся европейским купцам, были существенно расширены в XVIII веке. Они перестали быть односторонними грантами и начали называться «капитуляциями» из-за множества заголовков, под которыми они группировались в оригинальных латинских текстах в эпоху Cредневековья (van den Boogert 2005). К XIX веку из-за этих привилегий местным торговцам было все труднее конкурировать на общих условиях с европейцами и они стали поразительным примером эксклюзивных институтов. Упразднение капитуляций оказалось возможным только после Первой мировой войны и распада Османской империи.