osmundjarn (Geijerstam and Nisser 2011: 38–53). В горнодобывающих регионах континентальной Европы, однако, местные землевладельцы удерживали в своих руках минеральные ресурсы, хотя реальную добычу полезных ископаемых и их обработку сдавали в аренду предприятиям, которые управлялись партнерствами, связанными со сбытом и транспортировкой продукции.
Несмотря на укрупнение производственных единиц, по современным стандартам они оставались небольшими. Однако в них появилось несколько новых элементов, наиболее важными из которых были растущая опора на постоянный наемный труд, капитал в качестве главного получателя прибыли в мануфактурах Verlag и вертикальная интеграция различных стадий производства, замещавшая рынок с высокими транзакционными издержками.
Рынки труда
Рынки труда вводят базовое различие между главным получателем прибыли, предпринимателем или капиталистом, и наемным работником. Владелец капитала нанимает рабочую силу, а не наоборот. Развитие, или возобновление, средневековых рынков труда было тесно связано с нарастанием значимости несельскохозяйственных занятий и ростом городов с начала II тысячелетия. В сельских районах постепенный упадок трудовой повинности открыл рынок наемного труда в крупных владениях и для свободных крестьян-землевладельцев, и закат несвободы позволил освобождающимся работникам направиться в города. Города стали меньше зависеть от беглых крестьян. В них доминировали производство товаров и торговля, и такая деятельность перевешивала общественную и частную административную деятельность, скажем, в соотношении три к одному. В больших городах выработалось весьма сложное разделение труда с несколькими сотнями отдельных профессий. Например, в текстильном производстве, в котором, возможно, участвовало от 10 % до 15 % городского населения, работали не только валяльщики, ткачи, красильщики и стригальщики, но и специалисты вроде изготовителей пуговиц. Были специалисты по производству музыкальных инструментов, обработке металла и кожи (кожа была пластиком доиндустриальной эпохи), изготовлению изделий из стекла и, конечно, по всем видам приготовления пищи. Во всех отношениях это был мир, где, по Смиту, специализация приносила выгоду.
Большинство видов деятельности регулировалось цехами, но контроль не всегда был эффективен. В некоторых видах производства работа отдавалась внешним исполнителям в пригородные и сельскохозяйственные области. В наиболее развитых областях Северо-Западной Европы, Центральной Голландии, в протоиндустрии было занято до половины сельского населения (van Bavel 2007). В некоторых случаях городское население старалось вывести загрязняющие производства из городских центров. Другие виды деятельности, например валяние, перемещались к местам, где был доступ к водяным мельницам (Barron 2004: 64–83).
Рынок труда постоянно рос с начала оживления европейской экономики, и в XIV веке он достиг существенных размеров. По оценкам, в наиболее развитых областях Европы около половины взрослого населения было привычно занято в качестве наемных работников (Dyer 2005c: 211–214). Однако так как большое количество этого труда было сезонным, особенно в сельскохозяйственных областях, доля взрослого населения в постоянном наемном труде была меньше. Сельскохозяйственный наемный труд концентрировался на пиках сельскохозяйственного цикла, таких, как сбор урожая, где работали батраки и безземельные работники, которые в известной степени представляли собой мигрирующую рабочую силу, специализировавшуюся на сборе урожая. Между сельскими и городскими областями существовало двустороннее движение, о чем свидетельствует тот факт, что дневные ставки в городе росли во время сбора урожая, когда работники покидали города. Но сельские домохозяйства, особенно женщины в них, также работали на условиях сдельной оплаты на городских предпринимателей в шерстяных мануфактурах как прядильщицы и ткачихи. Такая работа обычно выполнялась, когда спрос на труд в сельском хозяйстве переживал сезонный спад.
В городах наемные работники представляли собой довольно неоднородную группу. Неквалифицированные рабочие были заняты в строительстве и транспорте, часто по краткосрочным договорам, помогая мастерам-ремесленникам. В отличие от текстильной промышленности, где преобладала сдельная оплата, в строительстве нормой были дневные или недельные расценки. Крупные города имели рынки наличной рабочей силы, нанимаемой на день или неделю, где наниматели и рабочие собирались на рассвете и договаривались на доверии или заключали письменные договоры, последние, как правило, для долгосрочного найма (Geremek 1968: 126–127). Договоры часто бывали вполне детальными и определяли продолжительность работы, обязанности и оплату. Мастерские нанимали членов семей и учеников, которые обычно жили в доме мастера-ремесленника, как и слуги. Более крупные мастерские могли нанимать нескольких подмастерьев, окончивших свое ученичество. Они были квалифицированными рабочими и жили у себя дома, как и взрослые неквалифицированные рабочие. Подмастерья стремились основать собственную мастерскую, но все больше их терпело неудачу и они оставались наемными работниками большую часть своей жизни. Квалифицированная рабочая сила имела также приток в виде бывших независимых мастеров-ремесленников, которым не удалось сохранить собственное дело. Значительное число мастеров-ремесленников, и все большая их доля в секторах типа экспортно ориентированного шерстяного производства, становилась наемными работниками у торговцев и мануфактурных предпринимателей Verlag. Эти ткачи, стригальщики, валяльщики или красильщики могли работать в собственных мастерских и оставаться членами цехов, но получать сдельную оплату по договору с одним предпринимателем.
Доля неквалифицированных работников, учеников, бросивших ученичество учеников и слуг в городской рабочей силе была значительной, возможно, около трети взрослого населения городов (Schulz 1985: 37–38). В сельских областях доля наемного труда варьировалась, но в среднем составляла примерно такую же величину от всей рабочей силы. Периодически возникали социальные конфликты, когда подчиненные классы восставали против организованных цехов мастеров-ремесленников и торговцев, которые определяли политику в городах. Ученики периодически организовывали бойкоты против конкретных мастеров-ремесленников и «забастовки» с целью улучшить условия найма. Ученики, вынужденные выдерживать длительный период обучения с низкой оплатой и жившие в доме мастера-ремесленника, имели уязвимую позицию. Однако существовали некоторые признаки наличия постоянных организационных структур, напоминающих современные профсоюзы. Гильдии, сформированные в позднее Средневековье, часто организовывали группы, которым до этого организованные гильдии отказывали в правах.
В целом сельские рынки труда были более конкурентными, чем городские, так как последние, по мере того как мы приближаемся к XIV и XV столетиям, имели входные барьеры для все большего числа профессий. Оплата труда была или повременной, за день или за более долгий период, или сдельной. Большие колебания в реальной оплате труда в основном вызывались сильными изменениями в ценах на продукты первой необходимости. Во многих профессиях плата дополнялась предоставлением продуктов или готовой еды, что стабилизировало потребление. Крупные удары по предложению рабочей силы, такие как «черная смерть», приводили к резкому росту и номинальной, и реальной оплаты труда. Власти по всей Европе старались препятствовать этому росту, замораживая ее статутами о труде, которые, однако, в основном не действовали.
Важно различать повременную и сдельную оплату труда, так как это имеет отношение к вопросу о дискриминации при оплате. Женщинам обычно назначали более низкую почасовую оплату за некоторый труд, скажем, за день обмолота, и это обстоятельство часто интерпретировалось как знак половой дискриминации. Однако вероятно, что более низкая оплата просто отражала более низкую производительность в задачах, требующих большой физической силы и выносливости. Исследуя сдельную оплату, скажем, за обмолот бушеля, мы не обнаруживаем признаков женской дискриминации (Hatcher 2001: 192). В городских профессиях проблема состояла в другом, просто потому, что женщины были исключены из многих профессий, требующих мастерства, а число исключительно женских профессий, как ткачество шелка в некоторых городах, было довольно ограниченным. Со временем число женщин в некоторых традиционно женских профессиях, таких как ткачество шерсти, сократилось, но, видимо, не из-за дискриминации, а потому, что ткачество стало требовать больше физических сил. Было совершенно обычным для женщин получать такую же квалификацию, как у мужчин, например, в пивоварении, но без официального признания этого, и в результате с более низкой оплатой труда.
Помимо роста наемной рабочей силы, состоявшей в основном из неквалифицированных работников на фермах и в городах, существенная часть рабочей силы оставалась самозанятой и владела или арендовала средства труда. Но в несельскохозяйственном производстве различие между самозанятой и наемной работой становилось расплывчатым, когда самозанятые работники заключали сдельные договоры с предпринимателями-торговцами. Многие самозанятые, следовательно, были связаны с рыночной экономикой в основном через рынок труда.
От местной к дальней торговле
Главным источником повышения производительности в средневековой экономике было разделение труда. Однако сложное разделение труда и региональная специализация, импульс которым дают сравнительные преимущества, строятся на частом обмене между людьми, которые знают друг друга в основном по репутации, если вообще друг друга знают. Пока разделение труда остается неразвитым, обмен является в основном натуральным и происходит между людьми, которые знают или легко узнают друг друга на местных рынках. Когда разделение труда получает ускорение, как это было во втором тысячелетии в период, обычно называемый торговой революцией, торговля становится все более удаленной, с разделением между заключением и исполнением договоров, между доставкой товара и оплатой тов