ара не только в пространстве, но и во времени, что в результате приводит к торговле между незнакомыми людьми. Это является контекстом для того, что называется «фундаментальная проблема обмена». Трудности установления долгосрочных отношений между незнакомцами в дальней торговле кроются в несовершенной и асимметричной информации, неопределенности и высоких рисках по сравнению с рынками наличного товара. Проблемы исполнения договоров были огромны из-за различий в правовых традициях и процедурах между городами и народами. Одним из важных достижений первой половины II тысячелетия было установление необходимой для обмена институциональной сети, призванной справиться с «фундаментальной проблемой обмена» (Greif 2000; Milgrom, North, and Weingast 1990; Грейф 2014). Если торговец, скажем, постоянно находившийся в Брюгге, обеспечил финансирование и товары для сделки и воспользовался услугами агента в некотором другом городе для завершения операции, этот агент мог бы использовать тот факт, что полная информация не стала немедленно известна патрону. Например, агент мог утверждать, правдиво или нет, что качество товара в пути ухудшилось и он выручил меньше денег, чем ожидалось. Доверительные отношения в семейной фирме помогали избежать проблемы нечестного поведения, и живучесть фирм такого типа показывает их ценность в установлении доверия между патроном и агентом. Грейф (Greif 1989) указывал на важность репутации и эффективных санкций против нарушения доверия внутри тесно связанных этнических сообществ. Однако от торговли, основанной на семейных и родственных отношениях, в которых давление участников сообщества было главным механизмом для обеспечения надлежащего поведения, произошел переход к отношениям обмена, основанным на использовании институтов обеспечения исполнения договоров и разрешения конфликтов.
Первыми признаками того, что известно под названием «торговая революция», во II тысячелетии в средневековой Европе было основание периодических ярмарок, таких как ярмарки в Шампани во Франции, которые привлекали торговцев и банкиров почти со всей Западной Европы. Расположение таких ярмарок к юго-востоку от Парижа делало их удобным местом встреч для торговцев и менял из Северо-Западной и Южной Европы, в частности из Италии. Хотя эти ярмарки были наполовину местными, они также обеспечивали правовые возможности для облегчения решения договорных споров. Чиновники могли запрещать участие в ярмарках торговцам, замеченным в нечестном поведении. Когда торговля продолжала расширяться и ее нараставшие объемы стали перевозиться морем, такие ярмарки были заменены действовавшими в важнейших городах Европы постоянными торговыми рынками с финансовыми службами и более формализованными службами приведения договоров в исполнение. Такое развитие торговли привело к восстановлению населения некоторых городов, которые пришли в упадок или были заброшены в послеримский период, а также к основанию новых городов (Verhulst 1999).
Торговцы обычно организовывались в соответствии с этнической принадлежностью, как, например, в германской Ганзе, конфедерации торговцев из важнейших германских городов. Подобные организации объединяли торговцев и из других областей. Такие цеха торговцев пытались получить монопольный контроль над торговыми путями, но также вносили вклад в разрешение конфликтов между своими членами и защищали членов от притеснений со стороны местных правителей. В определенной степени эти организации появлялись, когда общественная правовая инфраструктура была слабо развита. Там, где общественные институты были сильными, цеха торговцев были слабы, и наоборот (Grafe and Gelderblom 2010; Gelderblom 2004).
По мере увеличения масштабов торговли с X и XI веков разрабатывались новые способы уменьшения проблем с агентами. Торговые дома выходили за рамки ограничений родственных и семейных фирм и включали внешних партнеров. Такие фирмы основывались на формализованном разделении дохода и во все большей степени полагались на хорошо прописанные договоры между патроном и агентом, между торговцем и наемным работником или между патроном и агентами или корреспондентами. Исполнение договоров обеспечивалось институтами поддержания правопорядка, а не неформальными санкциями и давлением участников сообщества.
Местные торговые дома, прежде нанимающие агентов, развились в вертикально интегрированные «транснациональные», с разветвленной структурой, где отделениями руководили агенты, которые стали партнерами, получавшими процент дохода или смешанную оплату из оклада и процента дохода. Это новшество возникло, когда международная торговля стала активнее опираться на постоянную рыночную сеть, а не на периодические ярмарки, характерные для ранней стадии торговой революции. Размер торговых фирм вырос, что создало необходимость в более крупной и широкой группе инвесторов. Все нанятые не были партнерами, но за ними наблюдали, и прилежное поведение могло помочь в повышении до партнерского статуса. Закат периодических международных ярмарок, однако, не означал исчезновения ярмарок, предназначенных для местного и регионального обмена (Epstein 1994).
Транспортные издержки сильно различались, и самым дорогим способом, но единственно доступным на некоторых альпийских перевалах, было использование вьючных лошадей. Транспортировка телегами значительно снижала цену. Доставка товаров наподобие курьерской службы выполнялась специалистами на регулярной основе. Товары иногда перегружались для использования намного более дешевых водных расценок, составлявших 15–25 % от сухопутной платы. Однако морская торговля в открытом море часто значительно увеличивала расстояния. Например, почти весь выигрыш от низких транспортных расценок между, скажем, Брюгге и Венецией терялся из-за долгого морского пути по сравнению с сухопутным. Вместимость кораблей в морской торговле в первой половине II тысячелетия увеличилась примерно в пять раз, но количество членов команды не увеличивалось пропорционально, что демонстрирует возросшую продуктивность труда в морских перевозках. Современное страхование, при котором торговец платит взносы, развилось в XIV веке, когда ставки были около 10–15 % от стоимости груза, по сравнению с 1–2 % в торговле конца XIX века. Такое впечатляющее падение с течением времени отражает появление более безопасных кораблей и искоренение пиратства на море и разбоя на суше.
У нас есть только отрывочные количественные данные о совокупной торговле, но все свидетельствует о значительном ее росте и увеличении соотношения торговля/доход, хотя последнее было, возможно, ближе к 5 %, чем к 1 % национального дохода. Удивительно, что демографический шок XIV и XV веков не остановил идущий процесс специализации и торговли (Findlay and O’Rourke 2007: 120–124).
Балтийская и северная экспортная торговля, которую контролировала германская Ганза, состояла из мехов, воска, янтаря, леса и соленой сельди из Балтийского региона, меди и железа из Швеции, сушеной и соленой трески из Норвегии и живого крупного рогатого скота и масла из Дании. Эти товары обменивались на продукты мануфактурного производства, такие как шерстяная одежда из Нижних Земель, соль, специи и вино. Зерно доставлялось из южных балтийских портов в Северо-Западную Европу. Италия специализировалась на экспорте высококачественных металлических мануфактурных изделий (например, оружия) и текстиля: шерсти, полотна, шелка и хлопка и импортировала необработанную шерсть из Англии и Испании. Через Италию проходили многие специи и предметы роскоши из исламского мира.
Деньги и кредит
За пришедшим с упадком Римской империи политическим беспорядком последовал распад монетарной системы. Дальняя торговля заглохла, торговые склады были заброшены. Чеканка золотых монет прекратилась. Возможно, из-за недостатка монет параллельно с использованием слитков серебра и золота возобновилась меновая торговля. Когда Европа начала восстанавливаться, чеканка возобновилась, но чеканилось только серебро (Spufford 1988). В эпоху Каролингов был введен жесткий порядок деноминации. Эта долго существовавшая монетарная система, состоявшая из 12 пенни (deniers) равных 1 шиллингу (sou), и фунта (livre, lira), равному 20 шиллингам, сохранялась в Британии до 15 февраля 1971 года. Золотые монеты не чеканились на постоянной основе и в значительном количестве до середины XIII века. Серебряные монеты использовались в основном для местной торговли, и к началу II тысячелетия от каролингского регулирования содержания серебра в монетах осталось немногое.
Возникло невероятное количество монет и их типов, что демонстрировало быстрое распространение чеканки и политическое разнообразие Европы того времени. В одной Священной Римской империи использовалось около 70 различных валют, которые чеканили до 500 монетных дворов. Практически каждый важный торговый город в первые века II тысячелетия имел или заводил монетный двор, и для правителей порча монет была основным источником дохода, что в перспективе вело к уменьшению содержания серебра в монетах. Инфляционное воздействие порчи монет, однако, пропорционально было меньше снижения количества серебра в денежных средствах (Munro 2012). Изменяющиеся уровни инфляции и многочисленность валютных систем, возможно, не были большим препятствием в торговле, так как она имела преимущественно локальный характер. В обращении также имелась разменная монета, отчеканенная в низких номиналах для использования в мелкой торговле. Золотые монеты, в особенности отчеканенные во Флоренции и Венеции (или их имитации, отчеканенные где угодно), в основном использовались в международной торговле и при платежах между правителями при политических соглашениях. В отличие от серебряных монет, флорины и венецианские золотые дукаты были замечательно стабильны по золотому содержанию на протяжении веков. Использование денег с подлинной стоимостью, разумеется, очень затратно. Трение и износ сами по себе уменьшают количество металла на 0,5 % в год. Такие фиатные деньги широкомасштабно не производились из-за риска подделки. Распространенные технологии чеканки не позволяли делать устойчивые к подделыванию монеты. Обычный способ определения хороших денег заключался в вычислении содержания драгоценного металла, которое уменьшали фальшивомонетчики.