идимо, семейный и общинный контексты влияли на цены на землю в большей степени, чем предложение и спрос. В Апулии XVII века родственники пользовались более низкими ценами на землю, чем чужаки. Земля не была простым товаром, так как она составляла значительную часть приданого дочерей и производила сложные перемещения внутри семьи и между различными родами. И не было случайностью то, что большинство приобретений земли происходило в связи с замужеством дочерей, особенно когда дело касалось средних и низших классов (Delille 1988: 142–146). Однако было бы ошибкой предположить, что правила ограничивали степень свободы всех личностей и, следовательно, земельный рынок. Такие правовые установления, как fedecommesso и майорат, были направлены на защиту достояния семьи в контексте наследования по прямой линии, но другие обычаи позволяли личностям и семьям обходить такие ограничения.
Хотя мириады прав, происхождение которых утеряно в веках, создавали многочисленные притязания на землю, они не препятствовали функционированию земельного рынка. Однако следует принять во внимание, как сильно дворянское (земельное) право собственности было ограниченоfedecommesso, разновидностью собственности, переходящей по наследству по мужской линии. Это было правовое установление, ограничивающее возможность отчуждения переходящего по наследству имущества. Начиная с XV века во Флоренции, а позднее в Венеции, это стало средством защиты элит, возможно, и для борьбы с убыванием благосостояния из-за повышающихся издержек, и для поддержания родовой идентичности. Главный недостаток состоял в трудностях использования наследства выгодным и динамичным образом. Последние исследования, однако, уменьшают рольfedecommesso в препятствовании эффективным методам. Около половины земель знати было связано определенными условиями. Правила, регулировавшие передачу земли внутри привилегированных классов, часто рассматривались как непреодолимые до такой степени, что формировали экономическую и социальную структуру. Анализ реальных примеров, однако, показывал, что юридические правила часто обходились и что разделяемое и неразделяемое наследство, видимо, не влияло на передачу собственности между поколениями. В Тоскане XV века распространение системы наследования по мужской линии было сильно ограничено высокой нравственностью родителей и доступностью земель для приданого для компенсации разделявшегося наследства. Таким же образом, между XVII и XVIII веками женщины в сельской местности Венето приобрели важнейшую роль в семейной экономике (Emigh 2003; Povolo 1985).
Права собственности, во всяком случае, были формально гарантированы. В муниципальных статутах все были равны — патриции, граждане, торговцы и иностранцы. Одной из самых острых проблем для венецианских властей, однако, была защита прав их торговцев, которые рассматривались как становой хребет республики. Следует отметить, что венецианские законы запрещали налоговым служащим при начислении налогов обращаться к банковской информации для определения состояния налогоплательщиков (Mueller 1997: 493). Закон о банкротстве был суров, и нечестные банкиры, даже если они принадлежали к правящей группе, строго наказывались. Так же хорошо работала и система правосудия во Флоренции. Права собственности защищались, и «в том небольшом числе случаев возникновения споров по поводу нарушения условий контрактов между ремесленниками и капиталистами у первых не было причин быть недовольными принятым решением» (Goldthwaite 2009: 352).
Венецианское правительство знаменито тем, что первым, насколько мы знаем, стало предоставлять патенты. Город в лагуне, европейский эпицентр технологических новшеств в эпоху Ренессанса, приветствовал ремесленников и изобретателей отовсюду. С 1474 по 1788 год венецианский сенат предоставил 1904 патента (Berveglieri 1995: 22). Среднегодовое число патентов (5,6) было слегка больше, чем предоставляли Генеральные Штаты Нидерландов с 1590 по 1680 год, а Южные Нидерланды по этому показателю (0,6) в 1598–1700 годах оставались позади; с 1660 по 1699 год в Англии средняя величина была 6,1 (Davids 1995: 347; MacLeod 1988: 150). Поздний Ренессанс был периодом, когда венецианское правительство приняло рекордное количество обращений, но было бы неверно рассматривать высокое число патентов само по себе как явный признак роста. Например, вторая половина XVIII века, когда наблюдалось огромное число патентов, едва ли была периодом экономической экспансии для Венеции. Важно, однако, подчеркнуть, что патенты предоставлялись главным образом на изобретения, которые уже везде были известны и которые сейчас собирались использовать внутри границ города. Соответственно, это благоприятствовало тем, кто был способен распространить новшества по республике, а не самим изобретателям. Во Флоренции со второй половины XVIII века герцоги охотно предоставляли патенты изобретателям и просителям. С 1540 по 1739 год правительство предоставило 271 привилегию (1,3 в год). В некоторых случаях эти привилегии мобилизовали стартовый капитал, который было бы трудно собрать с обычными партнерствами и договорами. Более того, такая практика стала важной не только благодаря ее результатам, но и благодаря потенциальным связям между новшеством и экономическими наградами (Goldthwaite 2009: 491–492; Malanima 1982: 148–152). Стоит подчеркнуть, что при возникновении рынка патентов его участниками были как изобретатели, так и финансисты. Для использования ожидаемой прибыли внутри правовой структуры, облегчавшей распространение технологического знания, учреждались партнерства (Mola 2007).
Финансовый сектор
Пока что мы исследовали некоторые черты итальянской экономической истории, касающиеся международной торговли; теперь мы обратимся к финансам, другому крупному сектору, который определил судьбу Апеннинского полуострова. Если верно, что Центральная и Северная Италия была рано обеспечена (сравнительно) высоко коммерциализованным сельским хозяйством, то мы могли бы ожидать наличия столь же рано развитых и эффективных рынков капитала. И в самом деле, глядя на банковские технологии и методы дефицитного финансирования, разработанные в Италии эпохи позднего Средневековья, их превосходство невозможно отрицать. Эта картина, однако, была не настолько безоблачной, так как блеск крупных финансов и банкиров уравновешивался широкими и, как представляется, туманными просторами сельской местности. В этом параграфе мы рассматриваем эти два финансовых мира, которые, как кажется, существовали раздельно: с одной стороны, мир городов и князей, а с другой — мир сельской местности и крестьян.
Мы видели, как коммерческая экспансия великих итальянских городов была связана с растущими вооруженными силами. Венеция и Генуя инвестировали огромные суммы во флот, оборонительные сооружения и гарнизоны, которые образовывали систему защиты торговых путей в восточном Средиземноморье. Флоренция завоевала большую часть Тосканы для того, чтобы контролировать пути снабжения и чтобы защищать их от внешних угроз. Таким же образом, Венеция в начале XV века сформировала доминион на Апеннинском полуострове, чтобы избежать подъема сильного политического соперника, контролировать сухопутные пути в Центральную Европу и, соответственно, консолидировать свои заморские интересы. Апеннинский полуостров видел непрекращающуюся борьбу между городами и государствами на протяжении позднего Средневековья, но период с конца XIV по начало XV века характеризовался чрезвычайным нарастанием конфликтов. Если армии коммун были в основном сформированы из граждан, нанятых ad hoc и плохо тренированных, то с XIV века правительства все более обращались за помощью к профессиональным наемным солдатам. Длящееся состояние войны благоприятствовало тем правительствам, которые были лучше обеспечены финансовыми ресурсами. Гигантская концентрация капитала, высокий уровень урбанизации и слабость феодальных институтов в Центральной и Северной Италии способствовали найму большого количества солдат. Если в середине XIV века средний размер армии исчислялся несколькими тысячами солдат, то в начале XV века основные государства могли выставить вплоть до 20 000 человек. В результате военные расходы росли в беспрецедентных размерах. В 1377 и 1378 годах оборонные расходы и обслуживание долгов поглощали от 60 до 80 % бюджета Генуи; между серединой XIV и началом XV века военные расходы флорентийского правительства увеличились в две тысячи раз (Becker 1965; Day 1963: xxiv). Жаркая борьба между государствами, таким образом, вынуждала некоторые итальянские правительства развивать эффективные методы мобилизации растущих финансовых ресурсов (Parker 1988).
В случае необходимости городские правительства обращались к различным способам сбора денег, и в результате повторявшихся эпизодов дефицитного финансирования наблюдалась постоянная обремененность долгами. С XII века такие города, как Венеция и Генуя, обращались к своим богатым гражданам за добровольными займами, гарантируемыми в качестве залога будущими налоговыми поступлениями или государственной собственностью. В 1140 году генуэзское правительство отдало на откуп некоторые налоги гражданам, которые обязывались заранее передать деньги коммуне. В качестве варианта могли привлекаться даже иностранные заимодавцы (Cammarosano 1996: 48–49). Однако постоянный рост потребности в финансах заставлял правительство привлекать все больше и больше займов, в основном принудительных. Они собирались на основе реестров, представлявших способность каждого гражданина к уплате налогов. Кредиторы имели право получать платежи с налоговых поступлений на регулярной основе, пока сумма долга не будет выплачена. Флоренция и Венеция тоже стали свидетелями аналогичного перехода от чрезвычайных добровольных займов к регулярным обязательным займам. Постоянно возрастающее давление на граждан и параллельные трудности с возвратом основной суммы долга в положенный срок логически вело к консолидации долга, переводу текущих долгов в долгосрочные, подлежащие погашению по усмотрению правительства и со сравнительно низкой процентной ставкой, гарантированной конкретными налоговыми поступлениями. Венеция консолидировала свои долги в 1262 году, когда правительство обязалось регулярно выплачивать кредиторам 5 %; в 1274 году Генуя собрала различные выпуски своих долгов в один фонд под 8 %; а Флоренция только в 1345 году решила основать