Финансовые рынки в Нижних Землях были очень динамичны и разнообразны с самого своего возникновения. Финансовые методы распространялись по всем Нижним Землям с такой же легкостью, как и другие типы информации. Например, уже в XI столетии в долине Мааса, где экономика развивалась наиболее динамично, появился залог собственности (Vercauteren 1947). Оттуда он сначала попал во Фландрию и Эно, где в то время начал проявляться экономический рост, а оттуда — в другие провинции (van Werveke 1929). К XIV веку залог стал излюбленным инструментом местных властителей, стремившихся получить деньги под залог любого своего достояния, от земель до платы за проезд, услуг и налоговых ресурсов (van Bavel 2010a: 182–183, 266–267; Vercauteren 1947).
Территории, на которых селились ломбардские ростовщики, не совпадали с зоной распространения заклада собственности. Они начали свою деятельность не в долине Мааса, а в областях Фландрии, Артуа и Эно в первой половине XIII столетия (Bigwood 1921: 319–320). К 1250 году они проявляли активность в Ауденарде, Турне, Куртре (Кортрейке), Фёрне (Вёрне), Попренге (Поперинге), Монсе, Ипре и Брюгге, а к концу 1260-х годов — также в Брюсселе, Лувене и Утрехте, где в 1267 году бандиты загнали трех итальянских ростовщиков в собор и там убили (Tihon 1961: 340, 342, 345; van Bavel 2010a: 185). Некоторые из этих итальянских банкиров образовывали синдикаты, чтобы работать в лицензированных ссудных кассах; в течение 1280–1282 годов граф Фландрии предоставил такие лицензии не менее чем четырнадцати городам (Tihon 1961: 348). Герцог Брабантский дал общее разрешение для всей своей территории, где в 1309 году работало около сорока предприятий ломбардцев (Tihon 1961: 350). К этому времени ломбардцы активно действовали почти во всех важнейших городах южных Нижних Земель и во многих важнейших городах западной части северных провинций (Maassen 1994: 41–43).
Церковь, хотя иногда и обвиняла ссужавших деньги в ростовщичестве, но явно не обладала достаточной властью, чтобы предотвратить распространение их деятельности по всем Нижним Землям (van Bavel 2010a: 184–185; Wyffels 1991). Все более активное использование альтернатив, позволявших обойти запрет на ростовщичество, в любом случае делало возражения церкви бесполезными. В 1228–1229 годах Турне выпустил, видимо, первые публичные пожизненные аннуитеты, вскоре появились и бессрочные аннуитеты (Tracy 2003). Примерно через двадцать лет такая практика достигла Гента, а к 1300 году укоренилась и в Голландии, и в Брабанте. Определенно, голландские города стали уже настолько хорошо знакомы с аннуитетом, что объединялись, чтобы подписывать аннуитеты в пользу своего правителя, закладывая таким образом фундамент знаменитого в будущем емкого кредита провинции (Zuijderduijn 2010: 341, 345ff.). Такая бумага обладала хорошим уровнем надежности для кредиторов, потому что закон о репрессалиях позволял им арестовывать любых бюргеров за долги отказывающегося платить города. В результате аннуитеты часто держались удивительно далеко от выпустившего их города (Zuijderduijn 2009).
Выше мы отмечали распространение наемного труда, произошедшее в Нижних Землях в высоком и позднем Средневековье, знакомившее все большее количество людей с деньгами в качестве стандарта ценности. Однако и в Средневековье, и в ранний период Нового времени периодический дефицит в обеспечении монетами ограничивал рамки, в которых деньги могли использоваться в качестве средства платежа. Хотя недостаток монет был, безусловно, неудобен по многим соображениям, он, по всей видимости, не наносил большого ущерба экономике. Люди использовали множество альтернатив для осуществления сделок, довольно часто — бартер или клиринг (van der Wee 1979–101) Для проведения многоступенчатых операций появились посредники. Фрагменты хозяйственного управления одного из таких посредников, торговца тканями, действовавшего в первой половине XVII века в области восточного Твенте, показывают, что он использовал своего рода многосторонний клиринг на значительных расстояниях, компенсируя, скажем, проданные им товары услугами, оказанными одним человеком и долгами второго, чтобы обратить единое требование на третьего (Hesselink, Kuiper, and Trompetter 2008). Отдельные предметы всегда оценивались в деньгах, но окончательная сумма обычно записывалась, а не оплачивалась монетами. Некоторые долги и требования приносили проценты, некоторые нет, без очевидной связи с другими аспектами операций, например с длительностью кредита или суммой денег.
Мы не знаем, насколько обычным явлением были такие посредники, как этот торговец, но, принимая во внимание тот факт, что общество раннего Нового времени постоянно использовало кредит, они определенно должны были быть очень распространены. Предположительно, поле их деятельности сократилось с установлением более регулярного снабжения монетами, в Голландской республике — в течение второй половины XVII века, а с 1749 года в южных Нижних Землях, вошедших тогда в Австрийскую империю. Доступность монет определенно стимулировала операции с наличными деньгами и, таким образом, сократила кредит; записи об антверпенских активах демонстрируют на протяжении XVIII века возрастание количества наличных по отношению к долгам и требованиям (Willems 2009). При этом тем не менее большинство людей в течение долгого времени после нормализации ситуации с монетами держали сравнительно мало наличных и по-прежнему предпочитали рассчитываться без помощи денег.
Представители аристократии, видимо, были исключением и держали удивительно большие запасы наличных во времена недостатка монет, а именно в конце XV и начале XVI веков (Spufford 2008). Если иметь в виду стереотип репутации знати, которая плохо платила поставщикам, такие суммы, видимо, не предназначались для расходов на домашнее хозяйство, и можно, скорее, говорить о необходимости таких повышающих статус жестов, как показная щедрость. Аристократы могли также избегать таких альтернативных способов ведения сделок, как клиринг, либо потому, что партнеры были ниже по социальному положению, либо, возможно, предпочитая оставлять долги «дозревать» до того момента, когда можно будет поторговаться.
Напротив, репутация торговцев зависела от своевременных платежей, но предпочтительно не монетами. Торговцы использовали различные средства проведения операций с целью минимизировать и свои запасы наличных, и необходимость в их использовании (Spufford 2008). Они засчитывали требования и долги на текущих счетах друг друга или через кассиров, менял или банкиров, для оплаты долгов писали векселя и долговые расписки и довольно часто пускали в оборот бумаги друг друга. В этом им помогали местные советы, которые определяли критерии, в соответствии с которыми деловые записи могли служить законным подтверждением операции, а также условия индоссирования коммерческих бумаг. Антверпен внес ключевой вклад в формирование правил, касавшихся индоссирования на держателя, что привело к значительному распространению коммерческого кредита, так как теперь сфера обращения бумаг расширилась. Начиная как минимум с середины 1530-х годов векселя также дисконтировались, то есть досрочно продавались третьим лицам (van der Wee 1978: 102–104). В конце 1530-х годов император Карл V своим декретом распространил правила Антверпена в отношении коммерческих бумаг на все Нижние Земли (de Smedt 1940–1).
При этом скорость, с которой распространялись методы торговых платежей и кредита, зависела не столько от принятия конкретных правовых установлений или новых инструментов, сколько от масштаба и характера бизнеса. Рынок Брюгге на протяжении XIII и XIV столетий служил испытательным плацдармом для большинства из них, и антверпенские положения об индоссировании стали замковым камнем в этом наборе (Murray 2005; van der Wee 1978)[37]. Но торговцы в других местах принимали эти технологии только по мере того, как бизнес оправдывал их употребление. Например, базовая правовая структура, регулировавшая использование векселей, была достаточно четкой для их распространения, но их реальное использование зависело от доступности в высшей степени специфической информации о торговых потоках, ценах на товары, процентных ставках и обменных курсах, о контрагентах внутри страны и за рубежом. Вследствие этого векселя распространялись только вокруг таких коммерческих центров, как Брюгге или Антверпен, и только тогда, когда международная торговля достигала достаточного масштаба, чтобы окупить сбор и распространение такой информации. Антверпен достиг такого положения уже к концу XV века, но еще более чем через сто лет амстердамские торговцы, хотя уже и вели большой и быстрорастущий международный бизнес, по-прежнему опасались, что им заплатят векселями (Jonker and Sluyter-man 2000; van der Wee 1963).
Таким образом, охват рынка векселей определялся соотношением издержек и выгод сбора требуемой информации, которое становилось положительным только для верхушки торговой и финансовой иерархии. Однако, видимо, со временем этот охват расширялся, поскольку относительно небольшое число международных банкиров, действовавших в Брюгге, выросло сначала в большое сообщество брокеров, международных трейдеров и банкиров на антверпенской бирже, а затем превратилось в специализированное и четко определенное сообщество вексельных брокеров, трейдеров и торговых банкиров, сделавшее Амстердам ведущим европейским расчетным центром после того, как иберийская торговля после Вестфальского мира 1648 года покинула Антверпен ради его северного соперника (Baetens 1976; Jonker в печати).
Появление этого ключевого бизнеса совпало с периодом глубокой переориентации амстердамского Wisselbank, или обменного банка (Dehing 2012; Gillard 2004; van Nieuw-kerk 2009). Он был создан в 1609 году по образцу знаменитого венецианского банка, через семь лет после основания Голландской Ост-Индской компании и за два года до открытия первой городской товарной биржи, и служил трем основным целям: первое — защищать гульден от притока некачественных монет; второе — обеспечивать торговцев стабильным платежным средством в форме банковских денег; и третье — хранение запаса качественных монет, доступных для торговцев, которым нужно было делать платежи за рубежом. Такие ранее имевшиеся посредники, как кассиры, уже поддерживали оборот платежей и поставляли монеты на экспорт. Он могли успешно продолжать заниматься