[38]. Таким образом, даже продвинутые в технологическом плане фирмы, работавшие в рамках довольно передовой промышленности, оказались не способны извлечь выгоду из захваченной у иностранцев интеллектуальной собственности, не имея сопутствующих ноу-хау и/или специалистов с опытом их использования. Это наглядно свидетельствует о трудностях переноса технологий (подробнее об этом см. ниже).
Первая мировая война дала мощный толчок к производству различных видов вооружений, в особенности морских, в Германии, Великобритании, Франции и Соединенных Штатах – как на частных, так и на государственных заводах. Государственные оружейные заводы оставались в Великобритании важнейшими поставщиками вооружений, а в Соединенных Штатах расходы на военные разработки были довольно небольшими и осуществлялись под контролем не слишком сведущих государственных органов преимущественно на базе государственных арсеналов и военных лабораторий[39]. В Британии во время войны создавались или укрупнялись организации, занимавшиеся исследованиями в области авиации (был основан Королевский авиационный научно-исследовательский институт). Если суммировать, то в ходе Первой мировой войны роль государства в поддержке и выборе направления инноваций в капиталистических странах усилилась. Затем, в двадцатилетний мирный период, наступивший после подписания Компьенского перемирия в 1918 году, она снова ослабла, хотя и не исчезла.
Вторая мировая война: дальнейшее усиление роли государства в инновациях
Буря глобального конфликта, которая свирепствовала в 1939–1945 годы, по сравнению с Первой мировой войной накрыла гораздо более широкую территорию и втянула гораздо большее число стран – как капиталистических, так и некапиталистических. Отчасти в силу своего глобального масштаба, отчасти из-за устойчивого характера политических противоречий, оставшихся после капитуляции держав Оси, Вторая мировая война на долгое время изменила место технологических инноваций в глобальной экономике и методы их организации. Хотя по сравнению с 1914 годом технологический потенциал частной индустрии в капстранах значительно возрос, даже в самых передовых промышленных державах, включая Великобританию, Германию и Соединенные Штаты, государство продолжало выделять гигантские средства на военные технологии и военное производство, а также играть огромную роль в выборе направлений их развития.
Как и во время предыдущих крупномасштабных конфликтов, большая часть связанных с этой войной технологий возникла из ускоренной проработки и широкомасштабного развертывания технологических задумок, существовавших еще до того, как разгорелся конфликт. В конце концов, даже атомная бомба указывала в первую очередь на огромную и сложную инженерную работу по освоению разрушительной энергии деления атома, а не на научное открытие этого естественного феномена как таковое.
Тем не менее именно в течение Второй мировой войны при ведущей финансовой и организующей роли государства был осуществлен ряд крупнейших и сложнейших исследовательских проектов в широком круге отраслей – начиная с фармацевтики (широкомасштабное производство пенициллина) и заканчивая электроникой (микроволновые технологии, радары) и нефтехимией (синтетический каучук и производство авиационного топлива). Многие из этих крупных проектов по разработке новых технологий, развернутые в США, помогли ускорить циркуляцию технологических знаний между фирмами отрасли и в конечном итоге привели к коренным изменениям в отраслевой структуре промышленности и усилили передвижение технологий на международном уровне.
К примеру, программа по получению и запуску в производство синтетического каучука, развернутая в США во время войны, открывала доступ к новым технологиям большому числу нефтехимических фирм, и это серьезно подорвало некогда господствующее положение Standard Oil of New Jersey в отрасли. Кроме того, получение синтетического каучука и смежные проекты военного времени дали импульс развитию особой категории специализированных инженерных фирм в отрасли химии и нефтехимии – фирм, которые специализировались на разработке и дальнейшем лицензировании технологий химического производства и проектировании заводов. Точно такую же ключевую роль, которую специализированные производители средств производства сыграли в XIX веке в процессе международной передачи технологий текстильной промышленности, в 1950-е и 1960-е годы в глобальном распространении химических технологий и дальнейшем ускоренном росте мирового нефтехимического производства, сыграли специализированные инженерные фирмы.
Хотя мобилизационный режим с более активным участием государства был для капиталистических стран явлением временным, державам-победителям, таким как Великобритания, потребовалось несколько лет, чтобы перевести хозяйство на мирные рельсы, и доля государственной собственности в сталелитейной и угольной промышленности, а также в других отраслях, возросла. Даже там, где экономика сравнительно быстро перестроилась на гражданский лад, а государственной собственности после войны почти не осталось, как, например, в США, в результате Второй мировой центральные органы государственного управления стали гораздо активнее поддерживать разработку технологических инноваций в отраслях, тесно связанных с обороной, а также в отраслях, которые правительство считало важными с точки зрения национальных интересов (например, в здравоохранении)[40]. Но как в США, так и в других странах наибольшая доля государственных инвестиций в НИОКР после 1945 года приходилась на сферы, связанные с национальной обороной. В США большую часть 1950-х годов расходы на военные НИОКР составляли более 80 % от совокупных федеральных расходов на НИОКР, которые, в свою очередь, равнялись, согласно Бушу (Bush 1945), примерно 1,3 % от ВВП в начале 1950-х годов по сравнению с 0,35 % в 1940 году. В 1949–1990 годы доля оборонных расходов в совокупных федеральных расходах на НИОКР превышала 50 %.
Федеральные средства на исследования сосредоточивались вовсе не в государственных лабораториях, а направлялись промышленным предприятиям и университетам. Значительные суммы, выделявшиеся университетам на связанные с обороной НИОКР в 1950-е и 1960-е годы, оказали и важный институциональный эффект, внеся свой вклад в создание широкой сети сильных институтов, составивших инфраструктуру исследований в США послевоенного времени (Leslie 1993; Lowen 1997)[41]. Благодаря этому невиданному по объему финансированию, которое американское правительство выделяло в мирное время на военные НИОКР, а также благодаря крупным программам государственного оборонного заказа, появился целый ряд важных технических нововведений. В конечном счете они создали предпосылки для появления новых отраслей с крупными гражданскими рынками – полупроводников, электронных вычислительных устройств и компьютерных сетевых технологий. Впоследствии развитие этих отраслей привело к появлению интернета (Fabrizio and Mowery 2007; Mowery 2011).
В других промышленных странах, таких как Великобритания и Франция, выделение крупных средств на НИОКР в оборонной сфере в послевоенное время не вызвало столь же важных побочных эффектов в гражданском секторе народного хозяйства, какие возникли в ряде отраслей экономики США. Это можно объяснить несколькими причинами[42]. Во-первых, по размеру средств, выделяемых на оборонный заказ и военные НИОКР, США перевешивали все западноевропейские государства, вместе взятые. Это означало, что в Америке размер исследовательских программ позволял двигаться к решению одной задачи сразу несколькими техническими путями одновременно, и таким образом возникал более широкий «передовой край» исследований и получался больший объем знаний, применимых и в других областях.
Кроме того, в отличие от европейских держав, США при таком огромном объеме финансирования оборонных программ могли обеспечить необходимый уровень соревновательности среди разработчиков и потенциальных поставщиков компонентов и систем, что в итоге создавало напряженную конкурентную атмосферу для всех участников оборонных программ. Эта атмосфера, скорее всего, и позволяла США достигать более высоких результатов в сфере НИОКР. Тем не менее назвать «бесплатными» те выгоды, которые получил гражданский сектор экономики США от крупных федеральных расходов на военные НИОКР и на военные заказы в послевоенное время, едва ли возможно, учитывая грандиозный уровень потраченных государственных средств.
Федеральные расходы на НИОКР в США не ограничивались только военной сферой. После 1945 года начался рост федеральных вложений в биомедицинские разработки, осуществлявшиеся на базе Национальных институтов здоровья[43], и к 1990-м годам эти средства превратились в крупнейшую федеральную программу по поддержке академических исследований и разработок. После того как в 1973 году была объявлена «война против рака», на эту программу из федерального бюджета стали выделяться еще большие средства. В итоге это привело к ряду важных научных открытий в сфере молекулярной биологии. Благодаря этим открытиям, а также благодаря принятию в 1980 году закона Бэя – Доула и тому, что под действие закона о защите интеллектуальной собственности стали подпадать открытия новых форм жизни, усилилась роль американских университетов как поставщиков объектов интеллектуальной собственности, коммерчески применимых в промышленности через лицензирование. Сопоставимых по масштабу инвестиций в биомедицинские НИОКР в тот период не осуществляло ни одно другое государство промышленно развитого мира[44]. Следует добавить, что те средства на НИОКР, которые выделялись Национальным институтам здоровья, в основном шли внешним лабораториям. Как правило, они распределялись на конкурентной основе среди медицинских центров, сочетавших научные и клинические методы исследований. И опять же, работали эти медицинские центры в институциональной среде, резко отличавшейся от таковой в Великобритании и Германии (подробнее см.: Henderson, Orsenigo, and Pisano 1999).