Противоречивы также сведения о том, насколько многонациональные компании способствовали преобразованию ограничивавших экономический рост институтов и культурных норм в экономиках – получателях инвестиций. Во многих беднейших странах мира препятствием для развития капитализма остается высокий уровень коррупции. Как показывает исторический опыт, многонациональные компании, скорее, подкрепляли коррупцию – как минимум до тех пор, пока западные правительства не приняли против этого меры, такие как американский Закон о коррупции за рубежом 1976 года (Safarian 1993). В последнее время многонациональные компании обычно проявляют меньше склонности к подкупу чиновников и уходу от налогов, чем местные фирмы, в том числе из-за угрозы своей корпоративной репутации, однако сами они по большей части не способны изменять общественные нормы. На некоторых важных для себя рынках многонациональные компании оказывают поддержку институциональным нормам, как видно из примера с американскими фирмами Cisco и Google, которые готовы помогать китайскому правительству в цензурировании интернета и пресечении политического инакомыслия. Тот факт, что Cisco снабжала китайское правительство новейшим сетевым оборудованием для фильтрации Всемирной паутины, как раз доказывает, что многонациональные компании по-прежнему склонны приспосабливаться к политической обстановке в такой же мере, как формировать ее.
Перемещая ресурсы между странами в поисках источников прибыли, многонациональные компании продолжали усиливать существующие тенденции, а не противодействовали им. Они в большей степени придавали глобальной экономике «гористость», чем «плоскость» (Florida 2005; Friedman 2005). По мере усиления в 2000-е годы экономического подъема в Китае они способствовали перемещению туда ресурсов из Мексики, Юго-Восточной Азии и других некогда излюбленных регионов с низкими затратами на производство. Что касается наукоемких отраслей, таких как фармацевтика и IT, США в течение долгого времени играли роль губки, впитывавшей весь доступный интеллектуальный ресурс. Несмотря на доступность технологий, позволяющих рассредоточить экономическую деятельность, операции с высокой добавленной стоимостью концентрировались в «глобальных городах» и регионах, таких как Силиконовая долина и Бангалор, и главным двигателем этого процесса были многонациональные компании. Существенным новшеством по сравнению с предшествовавшими эпохами, возможно, было то, что американские фирмы начали выводить рабочие места за границу посредством аутсорсинга, однако однозначно говорить о снижении занятости в этой сфере в США и эффекте «вымывания» национальной промышленности нельзя. Лонгитюдные исследования в целом не дают надежной почвы для риторики тех, кто заявляет о серьезных угрозах для внутренней занятости (Harrison, McMillan, and Null 2007).
Наконец, еще одной характерной чертой современного периода глобализации стали изменения в риторике корпораций, отчасти перешедшие в реальные изменения их политики. По меньшей мере с 1970-х годов, когда критика в адрес многонациональных компаний достигла высшей точки, корпорации стали гораздо более четко артикулировать свою ответственность перед населением стран, где они ведут деятельность, а также перед окружающей средой. Среди первопроходцев была компания Unilever, которая во многих странах своей работы стала внедрять политику корпоративной ответственности. К 1970-м годам она уже активно занималась программами развития сельской местности в Индии, направляя менеджеров на работу с местными фермерами – чтобы обучить их, облегчить доступ к капиталу и современным медицинским препаратам (Jones 2005b). Unilever приводится в качестве положительного примера во влиятельном исследовании Прахалада: там рассказывается, как многонациональным компаниям удавалось одновременно найти возможность для извлечения прибыли и оказать помощь беднейшей части населения мира, развивая бизнес, отвечающий запросам потребителей на «дне пирамиды» (Prahalad 2004). Действительно, современный капитализм чаще всего ассоциируется с громкими корпоративными скандалами, поиском уязвимых мест регулирования и неэтичным поведением (ярким примером служит история с американской энергетической компанией Enron [Salter 2008]). Однако не менее поразительна настойчивость, с которой некоторые корпорации (а вслед за ними – и профессора бизнес-школ в своих курсах о лучших корпоративных практиках) подчеркивают ответственность по отношению к сообществам, где они ведут деятельность, и к глобальному капитализму в целом.
Заключение
Деловые предприятия были мощной движущей силой распространения капитализма по земному шару после 1848 года. За счет способности переносить массивы финансовых, организационных и культурных активов и навыков, а также идеологию через национальные границы многонациональные фирмы, возникшие в западных промышленно развитых странах, своими силами создавали рынки и экосистемы (или участвовали в их создании). Они играли роль мощного двигателя торговли, направляя ее в значительной степени по своим внутрифирменным каналам. Они определяли облик глобализации, а также приспосабливались к ее условиям. Многонациональные деловые предприятия, всегда отличавшиеся большим разнообразием форм, демонстрировали высокую эластичность и часто меняли свою организационную структуру в соответствии с крупными политическими и экономическими сдвигами и шоками, столь характерными для глобального мира последних двух столетий. В межвоенный период, когда глобальные потоки капитала и торговли обрушились, а интеграция рынков откатилась к уровню середины XIX века, многонациональные компании продолжали связывать различные государства, разрабатывая новые стратегии и принимая новые организационные формы в ответ на изменения в окружающей среде.
Многонациональные компании (по крайней мере теоретически) способны стать главной силой, которая позволит преодолеть препятствия, отделяющие сегодня страны догоняющего развития от выхода на путь современного экономического роста. Капитализм гораздо лучше, чем политические лидеры, справился с выстраиванием институтов, позволяющих координировать деятельность на территории различных национальных государств. Именно фирмы, часто сталкиваясь с беспрецедентными вызовами, создали телеграфные линии, построили порты, инфраструктуру морских и воздушных перевозок и тем самым заложили основу для глобализации. Они стали источником, посредником и рулевым торговых потоков. Они осуществляли перенос знаний между различными точками на карте мира. Иногда они привносили в новые страны целые отрасли, как, например, машиностроение в Россию конца XIX века и автомобильную промышленность в Бразилию после Второй мировой войны.
И все же история свидетельствует, что процесс переноса знаний и технологий часто давал неудовлетворительные, а иногда и отрицательные результаты. В частности, до межвоенного периода инвестиции многонациональных компаний в добычу ресурсов и сопряженные отрасли носили чрезвычайно анклавный характер и встраивались в институциональную структуру западного империализма и диктаторских режимов. Западные фирмы не разрушали, а, скорее, укрепляли институциональные и социальные нормы, мешавшие росту во многих странах. Следовательно, часто они являлись частью проблемы, а не частью решения.
И если верно, что деловые предприятия выступали важной движущей силой международного экономического роста, то также верно, что в значительной степени они выступали причиной дальнейшего увеличения разрыва между богатыми и бедными, характерного для последних двух столетий. Открывая новые месторождения минеральных ископаемых и закладывая плантации, западные фирмы помогли превратить глобальный Юг и Азию в поставщиков сырьевых товаров для развитого мира. Ощущение несправедливости безналоговых концессий и расистских практик найма рабочей силы, а также неспособность анклавных инвестиций принести процветание странам – получателям инвестиций, в свою очередь, породили недовольство и создали предпосылки для усиления социалистической и популистской идеологии во многих частях мира. Стратегия, которой придерживаются западные корпорации в последнее время, позволяет отойти от колониализма, однако положительные эффекты для местных экономик при этом остаются слишком слабыми. Стремление корпораций размещать производство добавочной стоимости на наиболее привлекательной территории и имеющиеся у них для этого возможности приводят к усилению кластеризации, не способствуя диффузии знаний. Становится очевидно, что инвестиции многонациональных компаний приносят очень разные результаты в зависимости от того, какие институты и общественные ценности действуют в стране-получателе – равно как и того, какой стратегии придерживается сама корпорация. Однако, что также очевидно, эпоха современной глобализации принесла с собой крупные сдвиги в мире глобального бизнеса. С одной стороны, как минимум в западных странах, но не только на Западе, она породила ожидания, что корпорации будут вести себя ответственно перед местными сообществами и окружающей средой. С другой стороны, эпоха, когда западные и японские корпорации безраздельно господствовали на глобальных рынках и в сфере инноваций, стремительно уходит в прошлое, уступая место эпохе, где с ними на равных конкурируют фирмы Китая, Индии, Бразилии и других стран.
Литература
Амманн, Д. (2018). Нефтяной король. Секретная жизнь Марка Рича. М.: Альпина Паблишер.
Фридман, Т. (2007). Плоский мир. Краткая история XXI века. М.: АСТ.
Ahvenainen, J. (2004). The European Cable Companies in South America before the First World War. Helsinki: Finnish Academy of Science and Letters.
Alfaro, L. and A. Rodriguez-Clare (2004). “Multinationals and Linkages: An Empirical Investigation,” Economia 4 (2): 113-69.
Ammann, D. (2009). The Secret Lives of Marc Rich. New York: St. Martin’s Press.
Amsden, A. H. (2003). The Rise of “the Rest”: Challenges to the West from Late-Industrializing Countries.