Oxford and New York: Oxford University Press.
Shleifer, A. and R. Vishny (1993). “Corruption,” Quarterly Journal of Economics 108 (3): 599-617.
–-. (1997). “A Survey of Corporate Governance,” Journal of 'Finance 52 (2): 737–783.
Stigler, G. J. (1971). “The Theory of Economic Regulation,” Bell Journal of Economics 3: 3-18.
Stulz, R.M. (1988). “Managerial Control of Voting Rights: Financing Policies and the Market for Corporate Control,” Journal of Financial Economics 20 (1/2): 25–54.
Suehiro, A. and N. Wailerdsak (2011). “Business Groups in Thailand,” in Colpan et al.
Tian, G. (2006). Three Essays on Corporate Control in Canada. University of Alberta doctoral thesis in finance.
Trujillo, M. A., A. Guzman, M. G. Ferrero, and C. P. Vejarano (2012). Family Involvement and Dividend Policy in Listed and Non-Listed Firms. Galeras de Administracion Facultad de Administracion Universidad de Los Andes.
Tsui-Auch, L.S., T.Yoshikawa (2011). “Business Groups in Singapore,” in A.Colpan and T. Hikino (eds.), Oxford Handbook of Business Groups. Oxford University Press.
Weitz, J. (1997). Hitler’s Banker: Hjalmar Horace Greeley Schacht. Boston, MA: Little, Brown.
Williamson, O. (1975). Markets and Hierarchies. New York: The Free Press.
8. Финансовый капитализмРоналд Мичи
Введение
В ПОСЛЕДНИЕ двести пятьдесят лет под воздействием внешних сил, а также собственной динамики развития финансовый капитализм претерпел коренные изменения. Благодаря революции в средствах связи физические расстояния перестали быть преградой, что привело к обострению конкуренции между финансовыми центрами и в то же время связало их воедино в глобальную сеть. Рост многонациональных и многофилиальных компаний, расширение масштабов их деятельности позволил им выполнять некоторые функции самостоятельно, не прибегая к услугам банков и финансовых рынков. Структура и состав финансовых систем формировались законодательством и мерами правительственного контроля, которые в одних отношениях способствовали, а в других – препятствовали глобализации. Финансовый капитализм при этом постоянно эволюционировал. Хотя его базовые принципы оставались неизменными, трансформировались финансовые продукты и процессы, равно как и структуры, через которые они реализовывались, а также формы контроля над ними. Благодаря этой внутренней энергии развития финансовый капитализм превратился в господствующую экономическую систему XIX века и смог успешно пережить две мировые войны, всемирный экономический кризис и противоборство государств XX столетия. Однако этот внутренний динамизм вместе с тем порождал периодические приступы безудержной спекуляции и банковских банкротств, а также напряженность между поставщиками и пользователями капитала (хотя сам же и предоставлял средства для решения возникающих проблем). Так как финансовый капитализм постоянно пересоздавал себя заново, нельзя говорить о каком-то единственном типе – на разных этапах развития и в разных странах он приобретал самые разные формы (см. гл. 1 настоящего тома).
Финансовые инновации
Инновации – это сердце финансового капитализма. Именно благодаря новым инструментам он справляется с внешними вызовами и использует открывающиеся возможности, что и придает ему внутренний динамизм. К инновациям относятся не только новые финансовые инструменты, рынки и типы организаций, но и новые виды регулирования. Стимул к финансовым инновациям создавался благодаря тому, что финансовые организации стремились привести в более полное соответствие противоположные интересы кредиторов и заемщиков, покупателей и продавцов и при этом заработать прибыль. Кредиторы желали более высокой ставки процента, в то время как заемщики – более низкой. Покупатели искали наименьшую цену, в то время как продавцы стремились предложить самую высокую. Хотя главную роль играла цена, у финансовых продуктов были и другие важные параметры, в том числе объем, тип, географические и временные характеристики. Процесс финансовых инноваций мог затрагивать все пять параметров или всего один из них. Каковы бы ни были причины и конкретное содержание инноваций, они всегда относились к одной из четырех основных категорий, а именно: инновации в сфере финансовых продуктов, рынков, организаций и способов регулирования. Инновации в сфере финансовых продуктов заключались в изобретении новых инструментов, которые отвечали бы определенной потребности. Инновации в сфере рынков означали создание системы торговли, через которую эти продукты могли бы продаваться и покупаться. Организационные инновации означали, что отдельные виды финансовой деятельности соединяются таким образом, чтобы их сумма была больше отдельных частей. Инновации в сфере регулирования решали задачу снижения рисков и тем самым должны были помочь извлечь максимальную пользу из существующих продуктов, рынков и способов организации. Эти инновации развивались не в вакууме, а как составляющие части единой эволюционирующей финансовой системы. Каждая из них по замыслу должна была удовлетворять некоей конкретной потребности и, следовательно, зависела от уже существующей финансовой системы, в свою очередь, оказывая на нее воздействие и определяя направления ее будущего развития и ее облик.
Хотя финансовые инновации имеют долгую историю, большой рывок вперед был сделан в XIX веке благодаря резкому росту благосостояния и торговли. Особенно значимый прогресс произошел с точки зрения выгод, извлекаемых из новых финансовых продуктов, совершенства рынков, влияния финансовых организаций и методов саморегулирования. Этот период пышного роста инноваций внезапно оборвался в 1914 году. В ходе обеих мировых войн государство в значительной степени подчинило себе финансовые рынки, добиваясь, чтобы все ресурсы национальной экономики были направлены на решение единственной задачи – победы в войне. В период между войнами многие банки, оказавшись вследствие зыбких экономических условий на грани (или за гранью), в конце концов попали под контроль государства, тогда как международные финансовые операции стали жестко ограничиваться из-за желания правительств ограничить зону финансового заражения и не допустить роста нестабильности в сфере денежного обращения. И даже после окончания войны процесс финансовых инноваций в течение четверти века протекал вяло, поскольку правительства вводили запреты и ограничения на те продукты, рынки и организации, которые, как считалось, ответственны за пережитый экономический хаос. Тем не менее и до Второй мировой войны, и после нее финансовые инновации продолжались, поскольку было необходимо преодолевать нестабильность и обходить государственные меры контроля. В середине 1970-х годов открылась эпоха ослабления или отмены регулятивных инструментов, и начался новый период расцвета инноваций. Глобальный кризис 2007–2008 годов, таким образом, впервые серьезно поставил под вопрос продолжение этой новой эпохи финансового капитализма (Rajan and Zingales 2003).
Производство инноваций в основном ограничено небольшим числом финансовых центров. Торговля заемными деньгами, ценными бумагами, деривативами и иностранной валютой сосредоточена в немногочисленных местах, которые имеют наибольшую плотность рынка и которые, по сути, постоянно диктуют цену всему остальному миру. Даже самое маленькое преимущество в доступе к рынку или свежим новостям очень высоко ценится в конкурентной гонке, где каждый стремится первым получить прибыль из быстро появляющихся и исчезающих возможностей купить или продать. Кроме того, лишь в небольшом числе точек мира существовало достаточно большое число талантливых специалистов, способных разрабатывать изощренные финансовые продукты, а также организовывать и администрировать сложные сделки и деловые предприятия. Чтобы осуществлять финансовую деятельность такого рода, требовался постоянный и тесный контакт на личном уровне между людьми, которые знали друг друга и пользовались взаимным доверием. Однако, кроме этих центростремительных сил, притягивавших финансовую деятельность к центрам вроде Лондона и Нью-Йорка, вследствие дороговизны ведения там дел, исчисляемой как зарплатами служащих, так и арендной платой за офисы, действовали центробежные силы, выталкивавшие финансовую деятельность на территории с более низкими издержками. Хотя сочетание этих центростремительных и центробежных сил приводило к постоянному тасованию центров финансовой деятельности, общий итог состоял в интеграции этой деятельности в рамках единой глобальной сети, если только этому процессу не чинили препятствия правительства (Carlos and Neal 2011; Cassis 2006). Одно из следствий этого процесса кластеризации и интеграции состояло в том, что олицетворением финансового капитализма стало небольшое число глобальных «сити» – финансовых районов таких городов, как Лондон (лондонский Сити) и Нью-Йорк (Уолл-стрит). В результате этой географической кластеризации финансовый капитализм превратился в явление, крайне далекое от жизни большинства людей (Von Peter 2007).
И такому восприятию способствовали сами финансовые инновации. Они приводили к появлению продуктов, выходящих за рамки понимания широкой общественности, торгуемых на рынках, оборот которых не укладывался в уме обычного человека. Когда в 2008 году случился глобальный кризис, многие были уверены, что всему виной несметное множество сложных деривативов. После краха начали широко обсуждаться издержки и выгоды от финансовых инноваций. В ходе дискуссии, разгоревшейся между двумя видными американскими экономистами, большинство заняло сторону Джозефа Стиглица, который утверждал, что финансовые инновации наносят вред, потому что порождают большие риски. Проиграл дискуссию Росс Левин, подчеркивавший положительные стороны инноваций (подробнее с дискуссией можно ознакомиться на страницах журнала The Economist – см. выпуски между 23 февраля 2011 года и 5 марта 2011 года).