Российскому историку вторит американская пресса. В 1968 году газета «Чикаго дейли ньюс» писала о Маклине и Бёрджессе (а это можно с полным правом сказать и о всей «Кембриджской пятерке»): «Они дали русским такое преимущество в области разведки в годы “холодной войны”, результаты и эффективность которых просто неисчислимы».
Безусловно, Ким Филби и его коллеги были людьми, имевшими большие заслуги перед своей страной — Великобританией. Но еще большие заслуги у них были перед Советским государством, которому они отдали свой талант, став советскими разведчиками в самые трудные для нашей родины годы.
Глава перваяЧЕЛОВЕК, СОТВОРИВШИЙ ЛЕГЕНДУ
Окончив два университета, зная
в совершенстве многие языки и обладая
склонностями исследователя,
А. Дейч привнес в разведывательную
работу новые идеи.
Кто вы, доктор Дейч?
Более полувека секретные архивы КГБ хранили тайну замечательного советского разведчика-нелегала Арнольда Дейча — человека, имеющего неоценимые заслуги перед нашим Отечеством, гордости советской внешней разведки. Товарищи по работе звали его Стефаном Лангом. Имя «Стефан» было и оперативным псевдонимом разведчика, которым он подписывал свои донесения в Центр.
Впервые о Дейче было упомянуто лишь в 1990 году на страницах журнала «Курьер советской разведки» в связи с рассказом о деятельности созданной им группы наиболее ценных источников, получившей название «Кембриджской пятерки», члены которой в 1940—1950-е годы работали в самых секретных ведомствах Великобритании.
Арнольд Дейч родился 21 мая 1904 года в Вене в семье мелкого коммерсанта, бывшего сельского учителя из Словакии. С 1910 года учился в начальной школе, затем — в гимназии. Осенью 1923 года поступил на философский факультет Венского университета, в 1928 году окончил его с дипломом доктора философии. Одновременно увлекался естественными науками, особенно физикой, химией, а также психологией.
С юношеских лет Дейч принимал участие в революционном молодежном движении. В 1920 году стал членом Союза социалистических студентов, в 1924 году вступил в Коммунистическую партию Австрии (КПА).
В конце 1920-х годов в Австрии, как и в ряде других европейских стран, начал стремительно набирать силу фашизм. Дейч являлся бескомпромиссным противником этой идеологии и был готов бороться с ней всеми силами. С 1928 года он начал работать в подпольной организации Коминтерна. Выполняя поручения руководства, выезжал в качестве курьера и связника в Румынию, Грецию, Сирию, Палестину, Германию, Чехословакию. Пароли, явки, условности, обнаружение слежки и уход от нее — Дейч прошел всю эту школу, и она немало ему дала для будущей профессии разведчика-нелегала.
В январе 1932 года Дейч вместе с женой Жозефиной приехал в Москву, перевелся из КПА в компартию нашей страны, а спустя несколько месяцев по рекомендации Коминтерна начал работать в Иностранном отделе (ИНО — внешняя разведка) НКВД. Помимо родного немецкого и «рабочего» русского Дейч свободно владел английским, французским и итальянским языками, мог объясняться на испанском и голландском.
В те годы в ИНО работало лишь около 150 человек, половина из которых действовала за границей. Разведка не располагала необходимой базой и временем для тщательной подготовки сотрудников. Поэтому люди с опытом и знаниями Дейча представляли для разведки значительный интерес. В Иностранном отделе Дейч прошел ускоренный курс подготовки разведчика-нелегала, а его жена Жозефина освоила работу радистки.
В начале января 1933 года супругов направили на нелегальную работу во Францию. Дейч, теперь уже «Стефан», стал помощником, а через некоторое время — заместителем резидента советской нелегальной разведки в этой стране. С позиций Франции он успешно выполнял специальные задания Центра в Бельгии, Австрии, Голландии и Германии. Однако основная работа ждала «Стефана» впереди.
Для советской разведки того времени большой интерес представляла Великобритания, которая в 1929 году восстановила дипломатические отношения с Советским Союзом. В то же время британские спецслужбы установили в отношении официальных советских представителей жесткий контрразведывательный режим. За сотрудниками советских учреждений в Лондоне велась интенсивная слежка, их телефоны прослушивались, контролировалась почтовая корреспонденция. Поэтому Москва приняла решение об активизации разведывательной работы в Великобритании с нелегальных позиций.
«Стефан» получает задание обосноваться в Лондоне. В феврале 1934 года он переводится туда на нелегальную работу и для прикрытия становится студентом Лондонского университета, где совершенствует знания в области психологии.
Курс — работа на перспективу
Учеба в университете дала возможность завести широкие связи в среде студенческой молодежи. Будучи одаренным от природы, эрудированным человеком, натурой притягательной, тонко чувствующей сущность и внутренний мир людей, «Стефан» пользовался этим даром так, как ему подсказывали его наблюдения и интуиция. В Лондоне у него в полной мере проявилась такая важная черта профессионального разведчика, как умение отбирать нужных людей и терпеливо готовить их для работы на разведку. Он сосредоточил свои разведывательные интересы преимущественно на Кембриджском и Оксфордском университетах. Его как разведчика в первую очередь интересовали студенты, которые в перспективе могли стать надежными помощниками в разведывательной работе.
«Стефан» был первым советским разведчиком, который сделал твердую ставку на приобретение перспективной агентуры, которая впоследствии сможет влиять на внешнюю политику страны. Его неоценимая заслуга состоит в том, что он сумел создать и воспитать знаменитую «Кембриджскую пятерку» разведчиков, для которой стал «крестным отцом».
В середине 1970-х годов Ким Филби рассказывал по поводу использования перспективной агентуры и о работе «Стефана» в данном направлении: «На момент вербовки у меня не было доступа ни к какой секретной информации, да и вообще ни к какой информации, кроме радио и газет. У меня не было работы. Я даже не знал, куда мне удастся устроиться, считал только, что мои надежды скорее всего могут быть связаны с журналистикой. И тем не менее меня завербовали. Единственное, что было известно обо мне сотруднику нелегальной разведки, это мое желание работать на дело коммунизма (даже в нелегальных условиях, если потребуется), да еще то, что я происходил из безукоризненной буржуазной семьи, получил буржуазное воспитание и образование. По сути, он вытянул из пачки чистый лист бумаги в надежде на то, что в один прекрасный день сам или кто-то другой сможет написать на нем что-нибудь полезное».
Все привлеченные «Стефаном» к сотрудничеству с советской разведкой члены «Кембриджской пятерки» успешно работали на Москву, сумели проникнуть в святая святых английской власти — в ее разведку и контрразведку, в армию, в Министерство иностранных дел и даже в окружение короля Георга VI и королевы Елизаветы II.
Работая в Лондоне, «Стефан» приобрел для советской разведки более двадцати источников информации, которые долгие годы помогали нашей стране. Все известные сейчас воспитанники «Стефана» — выходцы из Кембриджского университета. Однако среди завербованных им агентов были и студенты Оксфордского университета, не менее талантливые и преданные советской разведке, чем кембриджцы. Никто из них, в отличие от «Кембриджской пятерки», так никогда и не был разоблачен.
«“Оксфордские кроты” Сталина, должно быть, прорыли такие же ходы в британское правительство, как и кембриджские, — писал английский историк и исследователь деятельности спецслужб Джон Костелло. — Большинство из них унесли в могилу тайну своей подпольной работы на Москву. Но можно только представить, до каких служебных высот они доросли и к каким тайнам английских секретных ведомств имели доступ!»
Однако разведывательную славу «Стефану» принесла именно «Кембриджская пятерка». О том, как работал разведчик-нелегал со своими источниками, Ким Филби впоследствии вспоминал:
«Это был трезвомыслящий и широко образованный марксист-ленинец. Он свободно рассуждал на философские, политические и экономические темы и всегда был способен помочь разобраться в наиболее трудных концепциях нашего учения. Он был отлично информирован в вопросах современной политики: читал множество газет и журналов на английском, французском и немецком языках. Мы вели долгие дискуссии по актуальным проблемам Европы, Америки и Дальнего Востока.
При этом он отличался редкой человечностью. Никогда не забывал, что у любого человека, как бы ни был он предан делу, может возникнуть потребность обсудить личные трудности, личные проблемы. Он неизменно был внимательным слушателем и, если в этом возникала необходимость, давал советы. Обсудив профессиональные вопросы, мы зачастую начинали болтать о всяких пустяках. Ему было присуще чувство юмора. И часто мы хохотали до упаду...
Он, безусловно, понимал, что потребуется время, возможно годы, прежде чем можно будет рассчитывать на получение от меня стоящей разведывательной информации. Поэтому наряду с изучением перспектив трудоустройства и возможностей закрепиться в том или ином месте он сосредоточил внимание на моей специальной подготовке. Он провел скрупулезную работу, основанную на продуманном сочетании теории и примеров из практики, частично из собственного опыта.
Должен признаться, что порою многое казалось мне нудным повторением. Однажды я заявил:
— Этот вопрос мы отрабатывали десять раз. Нужно ли повторять все снова и снова?
— Что?! — воскликнул он. — Только десять раз! Вам придется выслушать это сто раз, прежде чем мы покончим с этим вопросом.
Я глубоко благодарен ему за такую настойчивость. Когда я стал работать по-настоящему в нацистской Германии и в фашистской Испании, я был буквально переполнен идеями безопасности и конспирации. В значительной мере именно потому мне и удалось выжить».