После войны Кернкросс некоторое время работал в Управлении обороны Министерства финансов Великобритании, в 1947 году участвовал в подготовке Закона о радиоактивных элементах, в 1949-м возглавлял подкомитет по решению организационных вопросов, связанных с созданием НАТО.
Несколько позже он был переведен на работу в Министерство снабжения, где не было интересующих советскую разведку секретных материалов. Контакты с Кернкроссом стали носить эпизодический характер.
23 октября 1951 года Кернкросс на встрече с оперработником сообщил, что его допрашивал представитель британской контрразведки и интересовался характером его отношений с Гаем Бёрджессом и Дональдом Маклином, а также принадлежностью в прошлом к компартии Великобритании.
Кернкросс уже был подготовлен резидентурой к вопросам подобного рода. Он спокойно ответил, что с Дональдом Маклином просто здоровался, когда работал в МИДе Великобритании, своего членства в партии в период учебы в колледже не отрицал, но заметил, что после окончания Тринити-колледжа никаких связей с ней не поддерживал. Что касается Бёрджесса, то он действительно передал своему другу для личного ознакомления несколько конфиденциальных документов, содержание которых не представляло государственной тайны. Контрразведчик был удовлетворен и других вопросов не задавал. Допрос в контрразведке никак не отразился на положении Кернкросса в Министерстве снабжения, ничего подозрительного вокруг себя он не заметил.
Но Центр в связи с допросом Кернкросса в МИ-5 принял решение временно законсервировать работу с ним. Отрабатывался также вопрос о безопасном выводе агента за границу, но Кернкросс сообщал, что какой-либо опасности для себя в данный момент не чувствует. Работа с агентом была прекращена, контрольная встреча назначена на 23 января 1952 года. Однако на эту встречу Кернкросс не вышел. Связь с ним удалось восстановить только в начале марта. Кернкросс рассказал, что его опять вызывали в контрразведку и, как и в первый раз, интересовались его принадлежностью к компартии. После допроса его снова перевели на работу в Министерство финансов, причем в отдел, не связанный с секретными материалами. Кернкросс сказал оперработнику, что, по-видимому, контрразведка не оставит его в покое. На предложение куратора выехать в СССР в случае осложнения обстановки Кернкросс вновь ответил отрицательно, заявив, что у МИ-5 нет оснований для его ареста.
После встречи в марте 1952 года советская внешняя разведка окончательно утратила связь с Кернкроссом. Попытки ее восстановить не увенчались успехом. Центром было принято решение выяснить судьбу Кернкросса через Кима Филби, занимавшего видный пост в британской разведке и к тому времени еще не попавшего в поле зрения спецслужб. Было установлено, что при обыске на квартире Бёрджесса контрразведка обнаружила написанный рукой Кернкросса меморандум, содержащий разведывательную информацию. На агента пало серьезное подозрение, однако он сумел доказать, что это была служебная записка одного государственного служащего другому, не имеющая никакого отношения к государственной тайне.
Серьезных оснований для ареста Кернкросса у МИ-5 не было, однако он на всякий случай был уволен из Министерства финансов. О его местонахождении Филби осведомлен не был.
Контрразведка еще несколько раз допрашивала Джона Кернкросса. После провала Филби и его вывода в СССР в 1963 году у нее накопилось достаточно материалов о том, сведения какого характера Кернкросс мог передавать советской разведке. В 1964 году в обмен на иммунитет от судебного преследования он рассказал, что в годы войны работал на советскую разведку как на спецслужбу союзника по антигитлеровской коалиции. Он хорошо понимал, что эта информация уже никому не может повредить.
Он не был наказан в уголовном порядке, что впоследствии привело к обвинению правительства в том, что оно скрывало свою роль тайного соучастника. Причастность Кернкросса к «Кембриджской пятерке» оставалась недоказанной до 1990 года, когда перебежчик Олег Гордиевский, бывший полковник КГБ, указал на него.
После того как МИ-5 завершила разбирательство, Кернкроссу было разрешено выехать на преподавательскую работу в Канаду. В 1967 году он поступил на службу в Продовольственную и сельскохозяйственную организацию ООН (Италия). В 1970 году обосновался во Франции и жил в Провансе как частное лицо.
В 1981 году, отвечая на вопрос в парламенте, премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер публично признала, что Джон Кернкросс работал на советскую разведку. Она также информировала членов парламента, что за давностью лет ему было дано разрешение возвратиться в Англию.
В начале 1995 года Джон Кернкросс вернулся в Англию. Официально женился на своей подруге, американской оперной певице Гейл Бринкерхоф, с которой жил в последние годы, и, поселившись на западе страны, приступил к написанию мемуаров.
5 октября 1995 года в возрасте 82 лет Джон Кернкросс скончался. Буквально через месяц увидели свет его мемуары, вышедшие в одном из английских издательств. О смерти пятого члена «Кембриджской пятерки» сообщила пресса разных стран, включая российскую. Принадлежность Джона Кернкросса к «кембриджской группе» официально подтвердила и Служба внешней разведки Российской Федерации.
Глава шестаяДОНАЛЬД МАКЛИН НА БОЕВОМ ПОСТУ
Эта работа имеет для меня огромное значение,
потому что она — моя жизнь, для нее я живу,
и я изо всех сил буду стараться не делать
ничего такого, чтобы подвергнуть ее опасности.
Это один из постов в нашей великой борьбе,
и я намерен стоять на нем до тех пор, пока
меня от него не освободят.
В начале пути
Одним из первых заданий, полученных Кимом Филби от своих кураторов из резидентуры НКВД, было составление списка друзей, которые могли бы пойти на сотрудничество с советской разведкой. На первое место Ким поставил Дональда Маклина, своего надежного товарища и соратника.
25 мая 1913 года в семье видного политического деятеля Великобритании сэра Дональда Маклина, шотландца по происхождению, родился первый сын, которого при крещении назвали Дональд Дюарт.
Семья Маклин принадлежала к кругам лондонской политической элиты и имела широкие связи в правительственных кругах. Отец мальчика был адвокатом, он оставил свою доходную практику, чтобы стать лидером «независимых либералов», членом парламента, вице-спикером палаты общин, а затем членом правительства Рамсея Дж. Макдональда — председателем совета по национальному образованию. Вечно занятый государственными делами, сэр Дональд уделял мало внимания своим детям. Его жена, леди Маклин, дочь мирового судьи, была очень религиозна и придерживалась строгих моральных принципов. Дональд-младший рос чувствительным, необщительным, замкнутым ребенком.
Уже в школе Грешамз-скул[9], имевшей сильные академические традиции — практически все ее выпускники продолжали учебу в ведущих университетах страны Оксфорде, Кембридже и Бристоле, — благодаря своим успехам в изучении иностранных языков Дональд Маклин получил право поступить стипендиатом в привилегированный Тринити-колледж Кембриджского университета. Его отец, хотя и являлся видной политической фигурой в стране, был небогатым человеком, и стипендия на обучение сына была совсем не лишней.
В школе Дональд стал одним из лучших учеников, однако дружбы со своими соучениками не завязал, и ребята не принимали его в свою компанию. Одиночество, сопутствовавшее ему в юности, не могло не сказаться на его дальнейшей жизни.
В 1931 году восемнадцатилетний Дональд поступил в Кембриджский университет. За свой надменный и высокомерный вид он прослыл среди студентов снобом. Но только немногие его близкие друзья знали, что высокомерие лишь ширма, за которой скрываются бурные страсти.
Дональд с головой окунулся в политическую деятельность. Он не пошел по стопам своего отца, свято верившего, что Библия и есть слово Божье, не примкнул ни к одной из традиционных партий Великобритании. Придерживаясь прогрессивных политических взглядов, Дональд Маклин вступил в Социалистическое общество студентов и вскоре приобрел известность «писателя и оратора».
Первые шаги в самостоятельной жизни Дональда совпали с Великой депрессией 1929—1932 годов и вызванным ею мировым экономическим кризисом. Англию потрясали забастовки рабочих, парализовавшие экономическую жизнь в стране. На континенте, в Германии, униженной системой версальских договоров, быстро набирал силу фашизм. И только СССР на фоне кризиса старых политических концепций демонстрировал всему миру устойчивый и быстрый социально-экономический рост.
В 1932 году умер отец Дональда, и уже ничто не мешало ему порвать с буржуазными традициями своей семьи. Он примкнул к подпольной коммунистической студенческой ячейке, активно участвовал в ее работе и даже одно время был ее секретарем. Дональд с увлечением изучал Коммунистический манифест Карла Маркса, но в отличие от многих своих коллег не поддерживал коммунистическую партию открыто. Он вступил именно в ее подпольную ячейку, как будто уже в те годы догадывался, как сложится его дальнейшая судьба. Юрий Модин писал:
«В отличие от Бланта, который не любил откровенно высказывать свои политические убеждения, и Бёрджесса, который до хрипоты в горле спорил о политике, не выражая при этом своей личной точки зрения, Маклин тихо и спокойно принимал участие в демонстрациях и считал себя бескомпромиссным и твердым политическим борцом за справедливость.
Один раз я видел в английской газете фотоснимок: Дональд Маклин с решительным видом шествует во главе колонны рабочих. Это был человек, готовый пожертвовать всем ради правого дела».
Когда власть в Германии захватил Гитлер, Маклин пришел к выводу, что единственной надеждой на спасение европейской цивилизации от угрозы нацизма являются присоединение его страны к научному социальному эксперименту, осуществляемому в Советском Союзе, и совместная борьба обеих стран против «коричневой чумы». Он считал, что полный социализм победит сначала в Англии, а затем с ее помощью и в СССР.