В шестом часу вечера, пообедав пиццей и квасом, они забрали машину из подземелья и выехали на Калининградское шоссе.
5. Вражеское радио
Тильзит, хоть его и застроили под завязку бездуховным капитализмом, город всё-таки небольшой – сто двадцать три тысячи постоянных жителей по последней переписи. Калининградское шоссе, посверкав и пошумев, скоро обрывается двумя офисными высотками, за которыми дорога резко виляет и делается четырёхполосной, с забором и травкой посередине. По сторонам ещё минуты три тянутся заводы, вывезенные из Европы и пока не довезённые до Китая. Потом остаётся только сельское хозяйство.
Плюс, стоит ли говорить, мотели и придорожные кафе. До поворота на Польшу они попадаются через каждый километр. Дальше – до Вильнюсского шоссе – пореже, но на Вильнюсском от них натурально рябит в глазах. Гипермаркеты начинаются у Гвардейска и уже не кончаются, чередуясь с фермами и заводами прямо до Кёнигсберга. Сам город вырастает сразу за полоской зелёных насаждений (полкилометра чахловатых сосенок) в районе бывшего посёлка Заозёрье.
Весь путь занимает примерно час.
ФМ-радиостанции ловятся в изобилии. На самой низкочастотной – 88,1 – вещает радио «Маэстро». Там в шестом часу любят передавать раннего Вагнера.
Митя больше трёх секунд «Летучего Голландца» выдержать не смог. Снова нажал поиск.
- …ставки на тех, кто, по вашему мнению, выйдет из второго полуфинала. Итоги подведём ровно через три минуты! Звоните, голосуйте на сайте, а главное – оставайтесь с нами!..
- О! Оставь! – Генины руки нервно потянулись к радио, чтобы не дать Мите сменить станцию. – Точно, полуфинал же через три часа!
- Вот через три часа и послушаешь, – отрезал Митя.
Гена сказал несколько плохих слов, но смирился. Ещё в Пскове они договорились, что вечером второго полуфинала найдут бар с прямой трансляцией, где Гена будет «смотреть скока влезет», в то время как Митя «заткнёт уши нафиг» и будет «пить спокойно, как нормальный человек», т.е. спиной к телевизору.
Митя снова ткнул поиск. На следующей станции играло булькающее техно с истошным женским вокалом и восточным колоритом в припеве. Минуты полторы слушали его. Гена прихлопывал себя по коленям и дёргал головой.
- Это Турция, кстати, – в конце концов не удержался он. – Зачётная тема. Один из реальных фаворитов в этом году.
Митя немедленно оторвал правую руку от руля. Поиск продолжился. На 89,7, 90,1, 90,5 и 90,9 нашлись, соответственно, российский хит с призывом «Катя, возьми телефон!», The Final Countdown, бодрые новости на польском и что-то крайне тяжёлое и хрипучее (языка было не разобрать).
На 91,7 опять заговорили по-русски:
- …ха ХА! Вы даже не думали, а мы уже всё знали! Во как! Без четверти шесть в Кёнигсберге, погода солнечная, шестнадцать градусов теплаааа… И не такие, дамы и господа, не такие ещё вещи бывают у нас на «Вражеском радио»… Сегоооодня, например, как мы и обещали, как мы и трезвонили в ваши уши просто даже больше, чем про наше всё, то есть про «Евровидение»… Сегодня в программу «Сорокапятиминутка ненависти» к нам пожаловал – ха ХА! – настоящий враг!
- Заклятый.
- Заклятый враг! Я бы даже сказал, официальный, со штампом. Вам штамп поставили куда-нибудь, Сергей?
- Да нет, вроде. Ну, разве что в «Домодедове», на паспортном контроле. Обычный вполне такой штамп, с датой…
- Обычный! То есть вы хотите сказать, там не написано «персона нон-грата»? Зловещими такими буквами? «Больше не пущщщать»!
- Нет, к сожалению, – гость посмеялся. – Только дата.
- А как это вообще, так сказать, изнутри? Процедура высылки? Зловещий стук в дверь посреди ночи? Чёрный воронок?
- Ну, нет, всё не так романтично в наши дни… Мне позвонил чиновник из российского МИДа, с мая две тысячи восьмого, кажется, он Кёнигсберг курирует. Мой давний знакомый, кстати, ещё с университета – он на год старше учился. Отношения у нас тёплые… В понедельник утром он мне позвонил. Говорит: «Ну что, Серёжа, пакуй чемоданы, тут указание прошло, будем тебя немножко высылать». Я говорю: «Окей, спасибо». Во вторник прислали замену, Дениса Хвостикова. Сдал ему дела. Помощница заказала билет. Вчера вечером собрал свой саквояжик, сегодня прилетел утренним в Гданьск. В два часа уже был дома, на Московском. Отдохнул и сразу к вам.
- Во как! Слышали, дамы и господа? First things first, а? Куда ещё податься в Кёнигсберге настоящему врагу? Сразу на «Вражеское радио» побежал! Свеженький!
- Горяченький.
- Ха ХА, с пылу с жару!.. Однако и я тоже хорош овощ. Сижу тут, допрашиваю нашего уважаемого врага, а его никто ещё и не представил толком. Клавдия, прошу тебя к штурвалу!
На слове «штурвалу» грянул кусок Шостаковича, угадайте какой (подсказка: Митя и Гена считают его нацистским маршем). Погремев секунды три, он потерял половину децибелов, превратился в симфоническую версию «Я прошу, хоть ненАдолго» и стал подкладкой для сурового женского голоса:
- Досье врага. Гук, Сергей Эдуардович. Родился в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году в Севастополе, тогда Украинская ССР. Отец – морской офицер, мать – преподавательница музыки. В семьдесят пятом семья переезжает в Калининград. В девяносто первом Сергей заканчивает Московский государственный институт международных отношений, специальность – Центральная и Юго-Восточная Европа. Около двух лет работает Москве, занимаясь мелко- и крупнооптовой торговлей. В Кёнигсберг возвращается сразу после независимости. Несколько месяцев работает секретарём в аппарате правительства Екимова. В девяносто четвёртом Гук становится самым молодым соучредителем частно-государственной корпорации «Янтарная инициатива». Главный задачей корпорации, напомню, являлось создание в РЗР собственной янтарной промышленности и радикальное сокращение экспорта необработанного янтаря. В две тысячи первом и втором годах Гук – первый секретарь торгового представительства Кёнигсберга в Москве. После июльских событий вместе с другими сотрудниками представительства объявлен персоной нон-грата и выслан из России. С осени того же года и до прихода к власти Синей коалиции Гук – министр внешних сношений в правительстве Квасько. Потеряв министерский портфель, в ноябре две тысячи шестого возвращается в Москву, на этот раз в качестве директора московского офиса компании «Балтийское золото», де-факто посольства РЗР в России. Последняя страница: одиннадцатого июля две тысячи десятого года МИД России публично обвиняет Гука в «деятельности, несовместимой со статусом коммерческого представителя», и требует в течение семидесяти двух часов покинуть территорию страны. Семейное положение: женат, двое…
- Ты что-нибудь слышал про него? – спросил Митя.
- Канешнааа, – зевнул Гена. – Новости надо смотреть. По телеку в понедельник было. Промышленным шпионажем занимался чувак.
- …спааааасибо, Клавдия! – продолжил орать ведущий. – Ууу, какой у нас враг! Не просто враг, а дважды враг. И как вас пустили-то после первого разоблачения? Велико, ве-ли-ко долготерпение российского МИДа! Скажите нам честно, Сергей, вам помощница в один конец билет взяла или сразу туда-обратно?
- Туда-обратно, – гость задумчиво усмехнулся. – Дата открытая, но до августа надеюсь вернуться. У меня там всё-таки семья, в некотором роде. Жена, дети…
- Жена тоже шпионит?
- А как же. Непосредственно в МГУ, на геологическом факультете.
- На геологическом?!? Это ж страшно сказать, это же стратегического значения факультет! И что ей теперь будет?
- Отпуск будет. Через месяц, правда…
- Ну хоть с детьми-то, с детьми будет что-нибудь эдакое? Сын за отца, бабка за дедку, внучка за Жучку…
- Да упаси вас бог, Володя! – гость попытался заглушить смехом раздражение. - Дети в школу ходят, что с ними сделается? Маша пятый класс заканчивает, Эдик третий. Школа замечательная, при немецком посольстве… Сейчас отзубрят своё, и жена их сюда, в Донское… К бабке с дедом…
Пауза.
- …Вот вы не видите, дамы и господа, – немного стих ведущий, – а я тут качаю, качаю головой. Какие вегетарианские времена пошли! Где она, былая пассионарность? Ни стука в дверь, ни воронка во двор, ни жену в Казахстан на вечное поселение… - его голос посерьёзнел. – Придётся нам, Сергей, разбираться с вами здесь. А? Что вы скажете? Готовы?
- Всегда готов.
- Итак, допрос! – ударил гонг, и на заднем плане забегала по кругу тревожная музыка. – Сейчас Миша, заплечных дел мастер, нацепит на вас проводки и присоски… Вот тааак…
- Ой. Холодненькие.
- Ха! А он хотел с подогревом! Любишь шпионить, люби и сосенки валить. Те, кто смотрит нас на кей-ти-ви точка ко, могут оценить это зрелище… Ха ХА, красавец! Вам идут электроды, Сергей.
- Благодарю.
- … Спасибо, Миша! Итак. Напоминаю правила. Вам будут заданы вопросы. На первые десять вы можете отвечать только «да» или «нет». «Да» или «нет» на первые десять! Никакие другие варианты не допускаются. «Не знаааю», – гнусаво изобразил ведущий, – «как сказааать» и «я не уполномооочен» - сразу электрошок! Сразу! Окей?
- Окей, – в смех гостя вернулось добродушие.
- Как только наш детектор замечает, что вы врёте, раздаётся…
Гена и Митя скривились от звука, похожего на предсмертный рёв бензопилы, записанный на пластинку и резко выключенный при воспроизведении. Для пущей ясности сочный бас пропел: «Врёшь, каналья!»
- ...вот такая трель раздаётся. Напоминаю, что за датчиками детектора можно следить в режиме реального времени в эфире «Катэвэ» и на нашем сайте. Всё, поехали. Клавдия!
Бумс! – ещё раз ударил гонг, музыка стала громче, и Клавдия, снабжённая раскатистым эхом, начала допрос:
- Вопрос первый. Вы сидите на стуле?
- Да.
- Вопрос второй. Бегемоты умеют летать?
- Нет.
- Вопрос третий. У вас двое детей?
- Да.
- Вопрос четвёртый. Светлана Бухгальтер – кинозвезда?
- Нууу…
- Да или нет?