Только убедившись, что Тэрмонд ушел, Брент вернулся в приемную Троппа.
— Генерал освободился?
— Да, — сухо ответила Мэги, листая бумаги.
Брент толкнул массивную дверь и вошел в кабинет.
Приспущенные шторы не пропускали прямых солнечных лучей, и Брент понемногу привыкал к полумраку.
— Простите, если я задержался, — сказал он, чувствуя, что его бесцеремонно разглядывают.
— Брент? — спросил тихий отрывистый голос.
— Вы не ошиблись.
— Садитесь.
Брент сел и только теперь как следует разглядел обладателя странного голоса: низкорослого тощего человечка в тропической военной форме. Его несуразно большую голову венчала удивительно плоская лысина.
— Надеюсь, вам известно, кто перед вами?
— Да, генерал.
Тропп несколько раз молча обошел вокруг Брента и остановился напротив.
— Откуда у вас пулевое ранение в лицо?
— Корея… — неохотно ответил Брент.
— Не стесняйтесь, можете курить.
— Благодарю вас, — сказал Брент, закуривая. — Каковы ваши политические убеждения?
— Не коммунист. Этого достаточно?
— Нет. Расскажите подробнее.
— Вы имеете в виду мою злополучную подпись под обращением?
— Да, мне и это известно.
— Что ж, я готов подтвердить свое отрицательное отношение к испытаниям ядерного и термоядерного оружия. Разумеется, это мнение я высказываю прежде всего как физик. Что касается политики, то тут я, вероятно, абсолютный профан.
— В отношении ядерных бомб — я ваш союзник, Брент, — неожиданно заявил Тропп. — И не улыбайтесь, не люблю беспричинных улыбок.
— Простите, но мне показалось, что подобное утверждение несколько противоречит вашему положению в обществе, генерал, — сказал Брент, бросая откровенно насмешливый взгляд на его погоны.
Тропп побагровел, но сдержался.
— Никакого противоречия, нет. Оборонная мощь свободного мира — альфа и омега всех моих интересов. Я поставил своей задачей создание нового оружия, свободного от недостатков и неудобств ядерных бомб. Такое оружие в принципе у нас уже есть. И мы поставим его на службу интересам государства и нации. Все, что помешает этому; будет безжалостно уничтожаться.
“За кого он меня принимает?” — в замешательстве подумал Брент, но вслух спросил:
— Вы хотите сказать, что теоретическая сторона проблемы решена?
— Почти, — самодовольно ответил Тропп. — Кстати, нам очень помогли ваши работы по описанию микроструктуры нейтринных полей. Я еще не сказал вам, что в основу разрушительной мощи “Кентавра” положен эффект взаимодействия антинейтрино в состоянии сверхплотного потока с ядерным веществом.
— Эффект Чарона—Феденко?
— Чарона—Берста.
— Простите, я привык к общепринятому названию.
Минуту они молча разглядывали друг друга в упор.
— Для пользы дела я посчитал необходимым назначить вас руководителем лаборатории нейтринного распада. Надеюсь, мне не понадобится объяснять вам, с какой степенью ответственности сопряжено это назначение?
Тропп выжидающе склонил голову набок.
— Благодарю за доверие, — сказал Брент.
— Должен вас предупредить, что все мои распоряжения трансформируются здесь до уровня военного приказа.
— Я в этом не сомневался.
— Хорошо. Теперь поговорим о денежной стороне вашего контракта. Я обещаю пересмотреть его девятый пункт с целью увеличить причитающуюся вам сумму втрое. Кроме того, в случае удачного завершения подготовительных работ вам будет выдана специальная премия в сумме… — Тропп назвал шестизначную цифру. — Вы довольны?
— Такая цифра всегда производила на меня должное впечатление.
— Вот и отлично! — рассмеялся Тропп.
Брент вздрогнул. Смех генерала почему-то напомнил ему тихие всхлипывания матери в тот. день, когда он прощался с ней перед отлетом.
— Итак, приступайте к исполнению своих обязанностей. Я прикажу Драйву и Эвансу ввести вас в курс дела. Желаю успеха.
Солнце уже низко склонилось к западу, когда за окном прозвучал гудок автомобиля. Брент с сожалением захлопнул толстую папку технической документации и запер ее в сейф.
— Напрасно ты заехал за мной, — сказал он Мелтону, настраивая механизм секретного замка, — мне хотелось пройтись пешком и как-то переварить сегодняшний день.
— Мне нужно было кое-что сказать тебе. Но ты не в духе?
— Нет, просто я страшно устал.
— Понимаю… Ну, и как тебе понравились твои помощники?
— Меня поражает Смит. Наверное, на похоронах собственной мамаши он так же невозмутимо работал зубами.
Мелтон почесал кончик носа и усмехнулся.
— Смит очень религиозен, — сказал он.
— Правда? Вот уж не подумал бы.
— А библией ему служит “Майн кампф” покойного фюрера, — продолжал Мелтон.
— К чему ты мне сказал об этом?
— Я думал тебя интересует образ мысли твоих подчиненных.
— Нисколько.
— Как ты находишь мисс Бишоп?
— Она порядочная девушка, и разубедить меня в этом тебе будет трудно.
— Будь я проклят, если собирался сделать нечто подобное.
— Ты как будто собирался что-то мне сообщить?
— Да. Видишь ли все наши коллеги состоят членами здешнего “Клуба травоядных”.
— Травоядных?
— …И ты не должен быть исключением. Сегодня вечером нам предстоит выход в “свет”.
4. МАОЛИЯ
Мелтон остановил машину у ярко освещенного подъезда, чиркнул зажигалкой и дал прикурить Бренту.
— Вот здесь и размещается наш “Клуб травоядных”. Ни один из военных не имеет права состоять его членом.
— Заманчиво. Тропп, вероятно, исключение?
— Представь себе, нет. Кроме того, каждый из входящих сюда должен прочно забыть свое прошлое вплоть до сегодняшнего дня — таково непременное условие. Надо оказать, это многих устраивает.
— Меня — тоже, — серьезно ответил Брент.
Они вошли в холл.
— Сегодня даже Вагер здесь! — воскликнул Мелтон.
— Ты недоволен?
— Нет, это больше касается тебя, — улыбнулся Мелтон. — Тебе не избежать его сентиментальных откровений. Он здесь для всех чужак и очень трудно переносит одиночество. Слабовольный и ужасно впечатлительный, он одно время пытался найти во мне покровителя, но стоило приучить его к виски, как он предпочел общество офицеров охраны.
Брент издали поприветствовал Вагера.
— Не поможет, — язвительно заметил Мелтон. — Вагер из тех простаков, которые раскладывают петлю на видном месте и терпеливо ждут, дока какой-нибудь растяпа не угодит туда ногой. Такие способны довести до отчаяния. Идет сюда… Воспользуюсь этим и ненадолго оставлю тебя: мне срочно необходимо чего-нибудь выпить, тем более, что сегодня я намерен до конца исполнить трудную роль твоего персонального гида.
— Мне кажется, эта роль прежде всего нужна тебе самому. Проваливай и дай мне возможность поговорить с Джерри.
Вагер медленно, словно, выжидая, когда уйдет Мелтон, приблизился к Бренту,
— Боб, конечно, успел пришить мне черный ярлык?
— Что ты имеешь в виду, Джерри?
— Впрочем, мне все равно. Давно уже все равно, — Вагер отвел глаза. — Да, я действительно боюсь его.
— Зачем? — просто спросил Брент. Он, с жалостью смотрел на бледное, по-мальчишески наивное лицо сорокалетнего человека. “Боже, как смешны и трагичны твои создания!..”
— Он чем-то меня гипнотизирует, — стыдливым шепотом сознался Вагер. — Иногда мне кажется, что Тропп и Мелтон — одно и то же, но, как бы это выразить… на разных полюсах. Понимаешь?
— Гм, пытаюсь…
— Самое страшное то, что я ощущаю в нем право на власть над собой. Я не могу понять, откуда у него эта проклятая способность к моральному подавлению личности, и потому страдаю еще больше. Впрочем, какое тебе дело до моих страданий…
“В самом деле, — подумал Брент. — Но он как будто ищет сочувствия.”
— Нет, мне не нужно твоего сочувствия, — угадал его мысли Вагер. — Ты выслушал меня, и это принесло мне облегчение.
— Зря ты так… — сказал Брент. — Стоит ли обращать внимание, на выходки потрепанного жизнью, обозленного Мелтона?
Вагер покачал толовой.
— Он отравил мою душу цинизмом настолько, что я потерял самого себя.
— Ты уверен, что в этом виноват Мелтон?
— Мелтон и Тропп. Это они сделали из меня идиота, лишив веры в бога, добродетель и человечность.
— Да, Джерри, ты не из тех, для кого такая катастрофа проходит незамеченной, — согласился Брент. — А посему необходимо придумать для тебя какое-нибудь лекарство…
— Я уже говорил, что не нуждаюсь в твоем сочувствии.
— Я постараюсь не выходить за рамки доброго совета.
— Что ты мне предлагаешь?
— Подраться.
— Мне?.. С кем? — опешил Вагер.
— Тебе с Мелтоном, — пряча улыбку, сказал Брент.
— Позволь, но по какому поводу?
— Позволяю по любому поводу. Ну, хотя бы по поводу коронации Генриха Четвертого — не в этом сугь, — важно подраться.
— Не понимаю…
— Жаль. По-моему, это единственный способ избавить тебя от мрачных тревог безысходности.
Вагер густо покраснел.
Из бара послышался голос Мелтона:
— Ван, голубчик, отнеси тем двум господам коктейли.
Пожилой таиландец с заученной улыбкой поднес дна запотевших фужера со льдом и лимоном.
— Прикажете чего-нибудь еще?
— Спасибо, Ван, вполне достаточно, — ответил Брент, передавая один из фужеров Вагеру. — У этого азиата красивая седина.
— Я как-то не замечал… — растерянно ответил Вагер.
— Ну да, ведь ты углублен в самоанализ, — едко заметил Брент. — Между прочим, мне кажется, что именно для таких, как ты, здесь придумали одно хорошее правило. Я имею в виду клубное правило: оставить в покое свое прошлое, а с ним и все свои горькие сомнения. В конце концов клуб служит для развлечений.
— Клуб?! — гримаса отвращения тронула тонкие синеватые губы Вагера. — Профсоюз шизофреников — вот что это такое.
— Кто здесь говорит о шизофрении? — весело спросил незаметно подошедший Мелтон. — Ах, это ты, Джерри. Вы обсуждаете проблемы слабоумия?