Тед Уильямсон замолчал. Его глаза, эти глубокие, синие глаза в упор смотрели на Пуаро.
— Вы понимаете, как все получилось, сэр? Это дело не для полиции. Но я хочу найти ее. И не знаю, как взяться за это. Если б… если б вы смогли найти ее для меня… — Он покраснел еще сильнее. — У меня… Я немного скопил денег. Я мог бы заплатить пять фунтов или даже десять.
— Нам пока не нужно обсуждать финансовую сторону дела, — мягко ответил Пуаро. — Сначала подумайте вот о чем: эта девушка, эта Нита, — она знала ваше имя и где вы работаете?
— О да, сэр.
— Она могла бы связаться с вами, если б захотела?
— Да, сэр, — уже медленнее ответил Тед.
— Тогда… вы не думаете… возможно…
Тед Уильямсон перебил его:
— Вы хотите сказать, сэр, что я полюбил ее, а она меня — нет? Может быть, это и правда, в каком-то смысле… Но я ей понравился, я ей точно понравился… это было для нее не просто развлечением… И я подумал, сэр, что должна быть какая-то причина всего этого. Понимаете, сэр, она жила среди странных людей. Может быть, с ней приключилась беда, если вы меня понимаете…
— Вы хотите сказать, что она могла забеременеть? От вас?
— Не от меня, сэр. — Тед вспыхнул: — Между нами ничего такого не было.
Пуаро задумчиво посмотрел на него и тихо спросил:
— А если то, что вы предполагаете, — правда, вы все равно хотите найти ее?
Кровь прилила к лицу Теда Уильямсона.
— Да, хочу, и точка! Я хочу жениться на ней, если она захочет выйти за меня. И неважно, в какую беду она попала! Если вы только постараетесь найти ее для меня, сэр.
Эркюль Пуаро улыбнулся и пробормотал себе под нос:
— Волосы, похожие на золотые крылья… Да, я думаю, это третий подвиг Геракла. Если я правильно помню, это случилось в Аркадии…
Пуаро задумчиво посмотрел на листок бумаги, на котором Тед Уильямсон старательно написал имя и адрес: Мисс Валетта, Аппер-Ренфрю-лейн, 17, № 15.
Он гадал, узнает ли что-нибудь по этому адресу. Почему-то ему казалось, что нет. Но больше Тед ничем не мог ему помочь.
Дом номер 17 по улице Аппер-Ренфрю-лейн выглядел респектабельным, но мрачным. На стук Пуаро дверь открыла полная женщина с мутными глазами.
— Мисс Валетта?..
— Она уже давно уехала.
Пуаро шагнул в дверной проем как раз в тот момент, когда дверь уже собирались захлопнуть.
— Вы не можете дать мне ее адрес?
— Конечно, не могу. Она его не оставила.
— Когда она уехала?
— Еще прошлым летом.
— Вы не можете мне сказать точно, когда?
Из правой руки Эркюля Пуаро послышался слабый звук — это дружески звякнули друг о друга две монеты по полкроны.
Женщина с мутными глазами смягчилась почти как по волшебству. Она стала самой любезностью:
— Ну, конечно, я хотела бы вам помочь, сэр. Дайте сообразить… В августе… нет, раньше, в июле… да, в июле, наверное. Примерно в первую неделю июля. Уехала поспешно, это точно. Вернулась в Италию, я полагаю.
— Значит, она итальянка?
— Именно так, сэр.
— И она работала одно время камеристкой у русской танцовщицы, не так ли?
— Правильно. У мадам Семулиной, какое-то такое имя. Танцевала в «Теспиане», в том балете, от которого все сходили с ума. Была одной из звезд.
— Вы знаете, почему мисс Валетта бросила свое место? — спросил Пуаро.
Женщина несколько мгновений колебалась, прежде чем ответила:
— Я не знаю.
— Ее уволили, не так ли?
— Ну, я думаю, там были какие-то неприятности… Но имейте в виду, мисс Валетта почти ничего не рассказывала. Она была не из тех, кто делится с другими. Однако она была просто вне себя. У нее такой вспыльчивый характер — настоящая итальянка! Черные глаза так и сверкают, словно она готова пырнуть тебя ножом… Я бы не стала ей перечить, когда она в таком настроении!
— И вы уверены, что не знаете теперешнего адреса мисс Валетта?
Монетки по полкроны снова ободряюще звякнули.
Ответ звучал вполне правдиво:
— Хотела бы я его знать, сэр. Я была бы очень рада вам его дать. Но она уехала в спешке — вот и всё!
«Да, вот и всё…» — задумчиво повторил про себя Пуаро.
Амброуз Вандел, которого оторвали от оживленного рассказа о декорациях, которые он создавал для будущего балета, с готовностью поделился сведениями:
— Сандерфилд? Джордж Сандерфилд? Неприятный тип. Купается в деньгах, но, говорят, он мошенник. Темная лошадка! Роман с балериной? Ну, конечно, мой дорогой. У него был роман с Катериной. Катерина Самушенко. Вы наверняка ее видели? О, дорогой мой, она восхитительна. Прекрасная техника. «Лебедь Туолела» — это-то вы видели, конечно? Мои декорации! И эта, другая вещь Дебюсси, или это была «Лесная лань» Маннина? Ее партнером был Михаил Новгин. Он такой изумительный, правда?
— И она дружила с сэром Джорджем Сандерфилдом?
— Да, обычно проводила выходные в его доме у реки. Прекрасные приемы он устраивает, как я слышал.
— Вы не можете представить меня мадемуазель Самушенко, mon cher?
— Но, дорогой мой, ее больше здесь нет. Она уехала в Париж или еще куда-то, очень неожиданно. Знаете, говорят, что она была большевистской шпионкой или что-то в этом роде; я-то лично в это не верю — знаете, люди любят говорить такие вещи… Катерина всегда делала вид, что она из русских «белых», что ее отец был великим князем, обычное дело! Это дает большие преимущества. — Вандел помолчал и вернулся к увлекательной для себя теме: — Как я говорил, если вы хотите передать характер Вирсавии, вам придется окунуться в семитскую традицию. Я выражаю это…
И он увлеченно продолжил свои рассуждения.
Разговор, о котором Эркюлю Пуаро удалось договориться с сэром Джорджем Сандерфилдом, начался не слишком благоприятно.
«Темная лошадка», как его назвал Амброуз Вандел, чувствовал себя немного неловко. Сэр Джордж оказался невысоким коренастым человеком с черными жесткими волосами и складкой жира на шее.
— Ну, месье Пуаро, — сказал он, — что я могу для вас сделать? Э-э… мы ведь раньше не встречались?
— Нет, мы не встречались.
— В чем же дело? Признаюсь, мне очень любопытно.
— О, это очень просто — мне нужна информация.
Сэр Джордж смущенно рассмеялся:
— Хотите, чтобы я открыл вам какие-то внутренние секреты, а? Не знал, что вы интересуетесь финансами…
— Речь идет не о деловых вопросах. Речь идет об одной даме.
— О, женщина… — Сэр Джордж Сандерфилд откинулся на спинку кресла; казалось, он испытал облегчение. Его голос стал менее напряженным.
— Вы были знакомы, я думаю, с мадемуазель Катериной Самушенко? — спросил Пуаро.
Сандерфилд рассмеялся:
— Да. Очаровательное создание. Жаль, что она покинула Лондон.
— Почему она покинула Лондон?
— Мой дорогой, я не знаю. Поссорилась с начальством, полагаю. Она была темпераментна, знаете ли; типично русская вспыльчивость. Мне жаль, что я не могу вам помочь, но я не имею ни малейшего понятия, где она сейчас. Я не сохранил с ней никаких контактов.
В его голосе прозвучал намек на завершение беседы, и он встал.
— Но я хочу найти не мадемуазель Самушенко, — сказал Пуаро.
— Неужели?
— Речь идет о ее горничной.
— О горничной? — Сандерфилд изумленно уставился на него.
— Возможно, вы помните ее горничную?
К сэру Джорджу вернулось все его смущение. Он неловко ответил:
— Боже правый, нет, с чего бы это? Я помню, что у нее, конечно, была камеристка… Довольно неудачная к тому же. Все шныряла, вынюхивала… На вашем месте я бы не верил ни единому слову этой девушки. Она из тех девиц, которые рождаются лгуньями.
— Так что, в действительности вы довольно хорошо ее помните? — пробормотал Пуаро.
— Просто впечатление, вот и всё… — поспешно возразил Сандерфилд. — Я даже не помню ее имени. Дайте подумать… Мария какая-то… Нет, боюсь, я не помогу вам ее найти. Простите.
Пуаро мягко произнес:
— Я уже узнал имя Марии Хеллин в театре «Теспиан» и ее адрес. Но я говорю, сэр Джордж, о той горничной, которая была у мадемуазель Самушенко до Марии Хеллин. Я говорю о Ните Валетта.
Сандерфилд широко открыл глаза.
— Я совсем ее не помню, — сказал он. — Мария — единственная, которую я помню. Невысокая черноволосая девушка со злыми глазами.
— Девушка, о которой я говорю, гостила в вашем доме у реки в июне.
— Ну, все, что я могу сказать, — я ее не помню, — мрачно ответил Сандерфилд. — Не думаю, что тогда с ней была камеристка. Мне кажется, вы ошибаетесь.
Эркюль Пуаро покачал головой. Он не считал, что ошибается.
Мария Хеллин быстро взглянула на Пуаро маленькими умными глазками и так же быстро отвела взгляд. И сказала ровным, спокойным тоном:
— Но я точно помню, месье. Мадам Самушенко наняла меня в последнюю неделю июня. Ее прежняя горничная срочно уехала.
— Вы когда-нибудь слышали, почему эта горничная уехала?
— Она уехала неожиданно, вот и всё, что я знаю. Это могла быть болезнь, что-то в этом роде… Мадам не говорила.
— Вам было легко ладить с вашей хозяйкой? — спросил Пуаро.
Девушка пожала плечами:
— У нее резко менялось настроение. Она попеременно плакала и смеялась. Иногда впадала в такое отчаяние, что не разговаривала и не ела. А иногда ее охватывало бурное веселье. Они такие, эти балерины. Темперамент.
— А сэр Джордж?
Девушка настороженно подняла глаза. В них загорелся неприятный блеск.
— А, сэр Джордж Сандерфилд? Вы хотите узнать о нем? Может быть, именно это вы хотите знать в действительности? А она была только предлогом? Ах, сэр Джордж… я могла бы рассказать вам о нем кое-что любопытное, я могла бы рассказать…
— В этом нет необходимости, — перебил ее Пуаро.
Мария уставилась на него, открыв рот. В ее глазах появилось сердитое разочарование.
— Я всегда говорил, что вы знаете все, Алексей Павлович.