Так что, когда лэрд поднял руку, призывая к тишине, и начал говорить, что сегодня мы собрались здесь по праздничному поводу, я покраснела от усиленного внимания, но улыбнулась, чувствуя, как на корнях необоснованных страхов пробиваются несмелые лепестки надежды.
А, может, все к лучшему?
— Керрая, — после вступительной речи обратился ко мне лэрд, и, вспомнив, как поступил в подобной ситуации Кайл, я встала и почтительно склонила голову.
— Я рад, девочка, что ты стала членом нашего клана, — сказал вожак.
И вроде бы говорил искренне, но… Я поморщилась. Что-то задело меня, что-то царапнуло в его словах, и я подняла голову.
Наверное, не стоило этого делать.
Я помню, Кайл стоял, рассматривая землю, пока лэрд не подошел к нему. И, наверное, лэрд не ожидал, что я посмотрю на него, потому что мелькнуло в его взгляде что-то странное — то ли недоумение, то ли легкая растерянность…
Но с чего бы ему теряться?
Так, показалось.
Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза. Я видела, что он достаточно далеко, он не сделал ни единого шага, ни единого жеста, но я чувствовала, что он близко.
Больше, чем близко. Он был даже не рядом. Он был во мне… В моей голове, в моих глазах, в моих мыслях…
Я задохнулась от свежего запаха лесных ягод, от тонкого запаха белого цветка, раскрывшегося робким бутоном на одном из кустарников, от терпкого запаха хвойного дерева, которое росло близ соседней поляны. Оглохла от крика птицы, взметнувшейся с дерева в небо. Ослепла от угасающего солнечного луча, растворившегося в розово-фиолетовом небе.
Я видела только серую глубину — она плескалась внутри меня, и нам обеим было уютно.
А потом глубина, как морская волна, беспокойно шатнулась назад, в попытке безумного бегства, когда знаешь, что сбежать невозможно, но надеешься, веришь и… снова проигрываешь… Но ты хотя бы пыталась…
А ее лишили даже этой попытки. На моем полувздохе. И уже на моей попытке уйти, сбежать, оставить себе, спрятать!
Не дали…
Не разрешили.
И волна поползла обратно, через мое сердце, через мою душу, через надежды, которые легли у нее на пути осколками…
— Чшш… — услышала голос внутри себя, такой ровный, такой спокойный, что не узнать невозможно. — Сейчас все пройдет.
Первыми перестали пахнуть ягоды. И правильно — они так далеко. Словно растворился цветок на кустарнике, да и сам кустарник был едва различим. И правильно — какие цветы на кустах?
Потом я перестала ощущать запах хвои и стала слышать только тех птиц, что сидели на ветке сверху.
А потом, подняв голову, увидела вечернее небо, и ничего ослепительного не было в его темноте. Тоже верно, я человек, а не оборотень, я не могла видеть все так… насыщенно, ярко, до боли в глазах.
Зашуршала, прощаясь, волна, и…
Нет!
Встрепенувшись, я потянула ее обратно.
Не отдам!
— Успокойся, — пытается вернуть надо мной контроль голос, но…
Нет!
Чувствую, что лечу, кувыркаясь, падаю в пропасть, из которой голос пытается меня вырвать, но я упрямо поджимаю губы и не отзываюсь.
Молчу.
Тихорюсь.
Не отдам, нет, мое…
— Посмотри на меня! — приказ.
Распахиваю глаза. И смотрю в лицо того, кто пытался забрать у меня что-то важное. Что-то ранимое. Что-то… общее между нами…
— Керрая, — голос лэрда только в моей голове, потому что слышу его, хотя губы мужчины сжаты в тонкую линию.
Он недоволен мной, а я…
Качаю головой, пытаюсь сделать шаг назад — не дает. Держит за плечи. Смотрит в глаза. Давит взглядом, от которого начинает болеть шея, требуя склониться перед ним.
А я смотрю. Терплю боль и смотрю.
— Не пытайся бороться со мной, — угрожает.
Благоразумно молчу. Терплю дальше и падаю глубже; пока он отвлекся, зарываюсь в новые для себя ощущения. Новые, но как будто знакомые. Что это? Я не знаю. Только понимаю, что без них не хочу.
— Я тебе помогу, Керрая, — голос смягчается, в нем различима печаль.
И когда удивленно моргаю, чувствую жгучую боль.
Я кричу. Вырываюсь. Плачу, и…
Забываю.
Все забываю.
Потому что так велел — он.
— Я хочу сделать тебе подарок… — доносится до меня голос лэрда.
Открыла глаза.
Лэрд стоял уже не вдали, а рядом, напротив меня, и протягивал толстую книгу. А я чувствовала в себе непонятные отголоски и силилась разобраться: что это было? И почему все вокруг ведут себя так, будто не было ничего, я ведь…
— Успокойся, — прошептал лэрд, вручив книгу, — ты едва не упала в голодный обморок, но я успел тебя поддержать. Никто не заметил.
— Что?
— Ничего не было, Керрая. Расслабься.
Лэрд отвернулся и громко провозгласил, что настало время даров имениннице. Ко мне потянулась дружная вереница оборотней, я слышала их поздравления, я принимала подарки, но ножи, вилки, внушительные вилы, грабли, лопата, набор соусов из ядреных сортов перца и специй, кожаная куртка с заклепками, массивные ботинки с шипами, шпоры, охотничий нож, ножницы, пилочка для ногтей, вязальные спицы, живой ежик и даже дикобраз, не отвлекли меня от лэрда, который, подойдя к одной из подружек Альвы, что-то шепнул ей такое, от чего девушка расплылась в улыбке охотника, поймавшего крупного зверя.
Когти внутри меня, рванувшись, сделали незаметный порез, и я почти физически ощутила первую каплю крови.
Больно до тошноты. До ненависти. До отвращения.
Лэрд обернулся — долго смотрел, тяжело.
Отвернулся на секунду, словно в раздумьях, а потом еще раз мимолетно взглянув, взял девушку за руку, помогая ей подняться. Еще бы, с таким обтягивающим платьем, как у нее, встать непросто. Одно неосторожное движение — и порвется.
— Начнем же праздник! — громко объявил лэрд.
Поток дарителей вокруг меня рассосался, и я получила возможность рассмотреть в подробностях уход лэрда и его дамы с поляны. Вот она прильнула к нему, оставив красную помаду на шее, а он положил руку на ее толстый зад, облепленный коротким платьем.
Брр-р…
Вскоре я перестала различать их в лесных зарослях и мгновенно успокоилась, не понимая, что со мной вообще было? Хотя в ушах все еще стоял женский смех, когда девушка обернулась. Я постаралась не обращать на это внимания. И вообще, какое мне дело, что у лэрда плохой вкус в отношении женщин?
По-моему, это заметила только я. Как и его уход, собственно. Другие отдались празднику, а не размышлениям. Ели, пели, смотрели в танце новую печальную историю о любви — на этот раз оборотня и человека. Я же, сложив все дары в одну горку, больше следила за неожиданно образовавшимся у меня зверинцем, чем за представлением, поэтому суть печали танца так и не поняла.
— Ну как тебе подарки? — спросила шепотом сидевшая рядом Хельга.
Помня о легендарном слухе оборотней, пришлось подумать минуты три, чтобы ответить честно и никого не обидеть.
— Эм… оригинальные.
— Не понравились?! — поразилась подруга, причем так громко, что мне безумно захотелось подсунуть ей под пятую точку подаренного ежа.
Но ежика было жалко: за полчаса, что он суетливо ползал по моим коленям, мы друг к другу успели привыкнуть. Был еще дикобраз, он сидел позади меня, но, увы, был заперт в большую клетку, так что тоже для мести не вариант.
— Хельга! — шикнула я.
Девушка покаянно приложила ладонь к губам, оглянулась и опять поинтересовалась, на этот раз даже не шепотом, а скорее дыханием:
— А почему не понравились?
Это как раз объяснить было просто. Но не здесь же! Родители увлеклись представлением, оборотни вроде бы тоже смотрели на импровизированную сцену, а не на меня, но я решила подстраховаться и встала.
Кивнула Хельге в сторону деревьев — все равно ведь не отстанет с расспросами, а так меньше шансов, что кто-то подслушает, да и захотелось ноги размять. Тело все еще помнило более комфортные условия проживания, и иногда наказывало ломотой, как сейчас.
— Ну? — поторопила с ответом Хельга, когда мы отошли.
— Подарки любопытные… — начала я.
— Так я тебе и поверила! — фыркнула девушка. — И нож, что мы с Мартином подарили, тоже не понравился?
— Вот нож, будь уверена, пригодится, и вне конкуренции. — искренне заверила я.
— А остальное?
— Остальное… — я погладила ежика, которого машинально захватила с собой. — Знаешь, мне кажется, не только я не ожидала, что будут подарки, поэтому и не была к ним морально готова, но и… гости не ожидали, что придется что-то дарить, и вот…
— И вот очень зря ты так думаешь! — подбоченившись, заявила Хельга. — Гости очень даже готовились!
Девушка заметила мой скептический взгляд даже в подступившей темноте вечера и заявила с еще большей горячностью:
— Да если хочешь знать, многие из них подходили ко мне и спрашивали: что тебе подарить?
— А почему они подходили к тебе? — удивилась я.
— Потому что… — глаза Хельги так ярко сверкнули, что я четко увидела и надолго запомнила — они у нее светло-зеленые, — потому что посчитали меня твоей лучшей подругой. Вот почему! И даже если ты сама пока так не считаешь, знай: я приложу максимум усилий, чтобы так и было!
Искренность в словах девушки заставила улыбнуться.
— Хорошо, — согласилась я. — И все равно не понимаю… ну не могла же ты посоветовать подарить мне ежа! И дикобраза!
— Нет, конечно! — возмутилась она. — Я просто намекнула, что могло бы тебе понравиться, а дальше уже каждый проявил фантазию, как мог.
— А можно узнать, в чем заключался намек?
— Я ничего не придумывала, — тут же горячо возразила девушка. — Ты мне сама говорила, что любишь все острое и с шипами!
— И что?
— Так вот тебе, — она кивнула на ежика, — острое и с шипами.
Ежик зашевелился и глянул на меня не менее удивленно, чем я на него.
По-моему, у него просто иголки чесались осмотреть себя со спины и убедиться, что хотя бы никаких шипов там не выросло!
— Н-да, — я задумалась над подарками, — ножи и вилки всегда пригодятся, и набор острых соусов. Что делать с вилами и граблями, я примерно могу представить — возможно, мама захочет высадить у дома какую-нибудь зелень… Ботинки с шипами и кожаная куртка в заклепках — хоть и не в моем стиле, но тоже придутся кстати, все-таки скоро осень, а ма