— Проголодались? — наблюдая за ними, предположил Йаго.
— Вряд ли успели, — заверила я, хотя и видела, как синхронно кивнули две мордочки.
Мы прошли на полянку, куда нас привели зверьки, Йаго расстелил плед, который захватил с собой, расставил поверх него ароматные блюда, разложил свертки, а я добавила свои булочки, зачем-то похваставшись:
— Сама пекла. Первый раз. — Ежик фыркнул, и, глянув на предателя, я уточнила. — Под маминым руководством.
Йаго взял булочку, поднес к носу и, не отрывая от меня взгляда, вдохнул. Чтобы избавиться от странной дрожи, охватившей меня, я открыла один из свертков, на который указал ежик, и изумленно глянув на какой-то серый корень, под сопение разделила его на две части. Ежик нетерпеливо взобрался ко мне на колени, а дикобраз уставился умильными глазами, прося поторопиться. И что такого в этом корне?
— Это корень сапри, говорят, он для животных лечебный, — заметив мой интерес, сказал Йаго.
Я подозрительно посмотрела на облизнувшегося ежика и все еще умильного дикобраза — больными они точно не выглядели, разве что булимией.
— А ты его на ком-нибудь проверял? — не спешила скормить странный корень любимцам всей нашей семьи.
— У меня нет домашних животных, тем более таких любопытн6ых, но не бойся, корень сапри им не повредит. Хочешь, я тоже съем, чтобы ты успокоилась?
— Да нет… — смутившись, я перевела взгляд на ежика: он громким сопением выражал степень своего недовольства длинными переговорами с необоснованными подозрениями.
Некогда тут! Есть пора. Ну что, лезть самому по руке или одумаюсь и покормлю страждущих? Нет больше желающих полакомиться. Н-е-е-е-т! Чего тянуть? Кого ждать?!
И действительно, рассудила я, они знают, что это, они это хотят. Я решила, что буду внимательно наблюдать за ними и если вдруг что, подхвачу и побегу к магу спасать. Но стоило дать им корешки, как они схватили их и стремительно убежали с полянки.
— Что это было? — удивилась я.
— Жадность, — прокомментировал Йаго, и потянувшись к сверткам, начал их разворачивать, заманивая вкусными запахами и рыбы, и мяса, и каких-то интересных фруктов. — Ничего, у нас еще много осталось. Что бы ты хотела попробовать?
Я выбрала рыбу с овощами, и оборотень, достав из корзинки тарелку, под моим изумленным взглядом заполнил ее едой, и протянул мне. После чего достал еще одну тарелку, уже для себя. Не думала, что он будет на пикник нести еще и посуду, но нет, он подошел к этому обстоятельно, даже захватил не салфетки, а расшитые полотенца. Причем вышивка была настолько искусной, что я опасалась, как бы случайно не капнуть соусом.
Но это поначалу. Потом я так увлеклась разговором с Йаго, что даже не думала о мелочах.
Он опять рассказывал о Долине, и делал это так, что мне захотелось увидеть ее. Действительно захотелось. Йаго сумел ненавязчиво заинтересовать меня возможными переменами, не испугав при этом, и мысленно я прикинула, что у меня осталось всего два экзамена, я сдам их в начале следующей недели, и свободна, как вольный ветер. Да, я могла бы поехать. Посмотреть, а потом…
Потом…
Если я так подумала, значит, строила планы о вероятном совместном будущем. С оборотнем, который сидел напротив.
Меня удивили, но не испугали мелькнувшие мысли. Чем дольше я была рядом с Йаго, тем уверенней и спокойней себя ощущала. Он чем-то неуловимо притягивал, и я знала, чувствовала, что могу ему верить. Могу довериться. Я с ним могу делать все, что хочу. Могу быть любой. Могу не волноваться, что он старше как минимум лет на восемь-десять, что он оборотень, а я человек, что он однажды уйдет, что я ему разонравлюсь.
Потому что не тронет без согласия. Не уйдет.
Мы сидели напротив, не прикасаясь друг к другу, я смотрела, как прячется в его черных волосах солнечный свет, а потом подползает ко мне, и чувствовала, что на самом деле происходит что-то другое, и это что-то, невидимое, неуловимое, неопознанное окутывает нас двоих, одновременно, и на душе становится немного пугающе, но уютно, и прятаться, ускользать не хочется. А хочется стать еще чуточку ближе. Проверить. Узнать, что это. А вдруг показалось?
Не знаю, как мои губы оказались рядом с губами оборотня. Понятия не имею, когда подсела к нему поближе. Знаю только, что это сделала я. Кем-то или чем-то ведомая. Любопытством? Быть может. Симпатией, которая разгоралась? Возможно. Но я бы назвала это притяжением и неизбежностью. А потом, когда его губы прикоснулись к моим, я поняла одно: не знаю, как назвать это, но то, что происходило между нами, было закономерным и правильным.
И я без страха ответила на поцелуй, я даже забыла о тех неудачных, что у меня были с Кайлом и Этаном.
С Йаго было иначе.
Его губы были сухими, горячими, они как пустыня, просили не отворачиваться, не ускользать, не пугаться, что здесь так жарко. Потому что жар — это не плохо, это приятно, если взаимно. Его губы скользили поверх моих, мучая, вопрошая, и когда я приоткрыла свои, впитала вдох оборотня, смешанный с тихим стоном. Мне понравилось, когда жарко и на двоих. Мне понравилось, когда неспешно и нежно. Мне понравилось, когда задыхаешься и хочешь еще, и понравилось, зарываясь пальцами в волосы, ловить солнце. Мне понравилось, когда поначалу нерешительно, чтобы не испугать, оборотень провел языком по нижней губе, а потом углубил поцелуй, и я ахнула в его губы от нахлынувшей нежности.
Я терялась в его серых глазах, которые в какой-то момент показались черными. Я не могла контролировать свои руки, которые бесстыдно порхали по мужскому лицу, изучая, пробуя, привыкая, а когда становилось слишком томительно-сладко, спускались к плечам и впивались в них, намекая, чтобы держал… держал меня крепче. Я чувствовала его ладонь в моих волосах, отстраненно отмечая, что вторая поглаживает мою спину — он был близко, как никогда, и держал меня, как я безмолвно просила, но мне почему-то казалось, что этого мало, что я все равно от него ускользаю…
Куда? К кому?
Я не знала.
Я не хотела.
Но чем слаще становились поцелуи Йаго, тем сильнее я дрожала в его руках, чувствуя, что у нас мало времени. Не знаю, почему. Не знаю, что случится. Он — оборотень, я его пара, и значит, он никогда не бросит и не уйдет, но… мало…
— Керрая, — позвал меня мужской голос, заставив распахнуть ресницы и посмотреть на него, красивого и ни о чем не подозревающего. — Что случилось? Я тебя не обижу. Не трону больше, я контролирую, где грань.
— Да, — выдавила я хрипло, — знаю.
— Я чувствую тебя, — напомнил он. — Тебя пронизывает страх, и я хочу узнать, чем он вызван.
— Я… — замешкалась, потому что понятия не имела, что сказать ему, как объяснить то, чего не понимала сама. — Не знаю, что на меня нашло. Правда, просто… вдруг показалось, что у нас с тобой мало времени.
Я видела, как в глазах оборотня, вернувших себе серый цвет, мелькнуло облегчение. Он прислонился лбом к моему и тихо шепнул, почти в самые губы:
— Не бойся, у тебя столько времени, сколько захочешь. Я тебя торопить не буду.
— Обещаешь?
— Да.
И я сама прикоснулась к его губам своими, как бы благодаря, а на самом деле, потому что хотелось, потому что мне понравилось его целовать, а еще пытаясь впитать в себя его облегчение и его веру в нас, потому что моя вера была просто раздавлена интуицией, и даже подбежавшие веселые зверьки не оживили ее…
Вернувшись после прогулки с Йаго, я заверила родителей, что все хорошо, выслушала их мнение, что на первый взгляд парень вроде бы неплохой, только надо еще присмотреться, пообещала, что так и сделаю, сослалась на то, что немного устала от жары, а есть не хочу, и спряталась в комнате. От их внимательных глаз, от чутья, которое почти вслух вопило, что у меня нет времени «присмотреться», от зверьков, которые после съеденного корня крутились юлой и никак не могли успокоиться.
Мне хотелось побыть одной, разобраться, вот только на город давно опустился вечер, а я так и сидела у распахнутого окна, вдыхала чуть охладившийся ветер, и в мыслях моих по-прежнему царил хаос.
Завтра день рождения Кайла, у меня нет подарка, нет даже идеи, что ему подарить, что одеть, что говорить, как вести себя среди важных гостей, но я не могла думать о таких мелочах в то время, когда почти физически ощущала, что теряю Йаго.
Мы договорились, что он завтра зайдет, он пообещал, что на празднике будет рядом, заверил, что мне нечего бояться, но я боялась. Я чувствовала, что мой визит в замок многое изменит, и в первую очередь наши хрупкие отношения, но сильнее пугало другое. Четкое понимание, что я не могу это остановить.
От грустных размышлений я отвлеклась, только когда мама позвала ужинать. Есть не хотелось, но вызывать у нее беспричинное беспокойство хотелось еще меньше, поэтому я ела, я разговаривала, я даже смеялась над чем-то, но у меня возникло ощущение, что с каждым моим словом, с каждой моей улыбкой во мне что-то гаснет.
Только намного позже я поняла, что так уходило время, которое оставалось у меня до точки невозврата, которая не просто затянет и встряхнет, а перевернет мою жизнь…
Я пыталась вести себя, как обычно, я даже пыталась после ужина повторить материал, чтобы не завалить экзамен, но я бы точно его завалила, если бы до этого не готовилась. На моих коленях лежали конспекты, в полутемной комнате тихо, чтобы не мешать, готовились ко сну зверьки, надо мной кружились светлячки, а я опять сидела на подоконнике и смотрела на улицу. Долго смотрела, пока не начало клонить в сон, а когда я переоделась и легла в кровать, и когда сон окутал меня, мелькнуло еще одно странное ощущение. Мне показалось, что это не мягкий сон, а руки, мужские руки прикасаются ко мне.
Нежно, стараясь не разбудить, сдержаться… Я чувствовала, как медленно ползет моя ночная сорочка вверх, и как обнаженную кожу обжигают горячие пальцы, которые не хотят причинить боль — нет. Они хотят, чтобы я узнала их, они хотят, чтобы я запомнила, они хотят подарить мне первую ласку. Так странно, что мне приснился этот сон, и так странно, что шепот показался очень знакомым, но я не могла вспомнить, где его слышала.