Тот трагический случай, о котором мне рассказывал Йаго…
Теперь я узнала подробности, которых не знал даже он. Теперь я поняла то, что замечала, но не могла осознать. Та сущность, то существо, которое я рассмотрела за взглядом лэрда…
Оно было на самом деле. Оно было реальным!
И крылья…
Они тоже были, и действительно просились на волю! И только благодаря моей просьбе они впервые за последние восемнадцать лет снова увидели мир. Они… и та сущность, которая жила в лэрде, которая за много лет с ним сроднилась и стала единым целым. И которую он подавлял, которой запрещал проявляться, которую контролировал безразличием, равнодушием и женщинами, имеющими значение лишь в постели.
Кайл рассказывал, а мои эмоции бушевали, вновь усадив меня на невидимые качели. И я летала от удивления к сожалению, от жалости к раздражению, от неприятия к всепрощению, от согласия к отрицанию. Я остро ощущала чужую боль и отчаяние, рухнувшие надежды, и буквально слышала дикий вой лэрда, когда он почувствовал, что его брат и невестка покинули этот мир.
Сначала почувствовал, а потом и увидел…
И я почти различила слова, которые он произнес, обнимая их, мертвых, но все еще живых для него. Живых… Потому что сердце не понимало, как такое могло случиться? Не с ними, не с теми, кого он любил. Не с братом, которого вырастил сам. И не с женщиной, которая могла стать любимой, если бы так не боялась его любви и неприятия клана… Но все это было неважно, он так хотел, чтобы они были живы, он так мечтал видеть их счастье! А вместо этого видел их смерть и вынужден был впитывать холод и отголоски чужой магии, маскировавшей следы.
Никто не скажет, сколько прошло времени, когда он сумел прийти в себя, подняться и заняться похоронами. Он не мог позволить себе погрузиться в отчаяние, и он спрятал эмоции за безразличием. Он — глава клана, у него был на руках маленький Кайл, и от него зависел весь клан. Он вынудил себя жить, идти дальше, пряча малейшие эмоции за холодом, потому что эмоции — это слабость, а он должен быть сильным. А еще потому, что изнутри его пожирала жажда мести, и если бы маги клана узнали, они бы попытались остановить.
Но он слишком хорошо спрятал эмоции, и о том, что он нашел демона, того самого демона, который убил его семью, никто не знал, пока лэрд не исчез. Однажды ночью он просто пропал, а на столе в комнате его друга, мага Хейвуда, появилось завещание, в котором подтверждалось, что в случае смерти лэрда, все состояние переходит к Кайлу, а так же выдвигалась просьба в ультимативной форме, что опекуном будет Хейвуд.
Мысленно и не раз помянув друга неласковыми словами, маг перебрался в замок, чтобы присматривать за ребенком. А через два дня лэрд вернулся — изодранный в клочья, еле живой, и уже не такой, каким был прежде.
— Крылья?.. — едва слышно шепнула я.
— И крылья, — Кайл согласно кивнул, — и сущность, которая вселилась в него. Лэрд — сильный маг, но даже он не смог убить демона без последствий.
Мы оба погрузились в молчание. Кайл смотрел в окно, а я слушала стук его сердца. Мысли путались, перескакивали с одного на другое, и мне было жаль всех на свете. И родителей Кайла. И Кайла. И лэрда. И демона — да, и его, потому что я помнила слова Йаго: демон не хотел никого убивать, он просто не мог иначе. Ему было трудно сдерживаться, у него только недавно раскрылись крылья, которые, скорее всего, он безумно ждал, а эти крылья заставили замереть, их закрыли, им запретили летать.
Трагическая случайность. Судьба. И уже ничего не исправить. И расплата настигла всех, разве что…
— Как ты думаешь, — встрепенувшись, я посмотрела на Кайла, — если бы Йаго не оставил тогда маячок, лэрд узнал бы о нем?
— Да. Возможно, ему пришлось бы прибегнуть к другим ритуалам, более извращенным и древним, но он бы все равно узнал о мальчишках.
— Мальчишках… — пробормотала я. — То есть, он знал, что их было двое… Но почему он захотел отомстить только Йаго?
— Потому что второй наказал себя сам. Прошло много лет, но… Каждую ночь он видит, как все происходит, во всех подробностях, снова и снова. Каждую ночь он слышит крик моей мамы и смотрит, как она умирает. И каждую ночь он не может найти в себе храбрости хотя бы для того, чтобы оставить следы, как Йаго. Каждую ночь он живет в том Аду, который для себя создал. Он сам себе отомстил.
Я вздохнула — теперь мне стало жаль и этого мальчика. А еще я поняла, почему для Йаго лэрд подготовил именно эту месть. Он забрал у него пару. Меня. Он сделал то же, что сделали с ним. Да, мама Кайла не отвечала лэрду взаимностью, но для него это ничего не меняло.
Лэрд мог убить и близких Йаго, но не тронул их, видимо, сделав скидку на возраст, когда это произошло, и на то, что это не был злой умысел. Теперь месть свершилась и я очень надеялась, что у всех нас начнется новая жизнь — да, другая, и кое-где с рубцами, но счастливая, потому что, да прозреют Святые львы, этих страданий хватит на несколько поколений вперед.
Кайл, утешая, поцеловал меня в висок и обнял крепче. Я опять стала слушать стук его сердца, считать удары, а потом поняла, что проваливаюсь в сон.
— Спи, моя Карамелька, — услышала шепот Кайла, пока он укладывал меня на кровать. — Завтра утром тебя ждет сладкий подарок.
Улыбнувшись, и несмотря на приближающиеся раскаты грома, я легкомысленно окунулась в сон, а когда проснулась, убедилась, что у Кайла слова никогда не расходятся с делом!
Наверное, я и проснулась не сама, а потому, что его рука очень старалась меня разбудить. Нежно, ласково, но настойчиво, он поглаживал меня между ног, заставляя выгибаться и сонно прижиматься к нему. И я даже не сразу поняла, что обнажена. Совсем! И что его от меня не прячет ни один лоскуток одежды!
Я лежала на боку, он удобно разместился сзади меня, и теперь коварно руководил моими движениями.
— Вот так, — шептал он, когда я подавалась ему навстречу, — видишь, насколько лучше ты меня чувствуешь без той кошмарной ночнушки. Вот так, моя девочка, раздвинь ножки, пригласи меня. Ох, какое шикарное приглашение… и я согласен… видишь, не заставляю тебя ждать, повторять дважды, все для тебя…
Сквозь ресницы я с облегчением увидела, что в комнате еще серо от раннего утра. Не знаю, как бы я смогла выдержать взгляд Кайла, когда он перевернул меня на спину и ввел большой палец, которым только что ласкал, мне в рот, заставив его облизать, как бы благодаря за то маленькое удовольствие, что он подарил. И уж совсем не представляю, как бы смогла так открыто наблюдать за тем, как медленно и плавно Кайл соскальзывает вниз, вдоль моего тела, раздвигает мои ноги пошире и, подарив голодный взгляд, меняет палец на горячий язык.
Он точно был мастером в этом деле, и я не хотела даже думать, на ком он тренировался. Он был моим... Моим мужем. Моим любовником. И я сумела признаться себе, что его принимает не только мое тело, но и душа. Я тянулась к нему. Мне хотелось быть с ним. И физическая близость — это всего лишь еще один шанс стать чуточку ближе друг другу. А я в последнее время совсем иначе отношусь к шансам, которые он дает.
Он маг. Он мужчина. И он знает, как для нас будет лучше…
Да, я не отрицала мысли, что буду противоречить ему, буду спорить — в другие моменты, когда-нибудь, не сейчас.
Сейчас я буквально плавилась в его руках, которые не бездействовали, как и язык. Я умирала. Я падала в темноту, откуда звал его голос. И я хваталась за его волосы, чтобы удержать, чтобы стало еще чуточку острее, сильнее и… ох…
Он сводил с ума не только движениями, но шепотом. Откуда он знал, какие слова откроют меня для него еще сильнее? Не знаю. Быть может, предсказывал — он ведь маг. Быть может, он просто тонко чувствовал меня, понимал. Но от его слов кружилась голова, а сердце стыдливо замирало и начинало биться быстрее.
— Сладкая моя… везде моя, — шептал он, иногда разбавляя движения языка поцелуями. — Как же я долго ждал, когда ты откроешься, когда захочешь, когда будешь стонать и царапать мне спину… Так долго… Два года я представлял, что когда-нибудь окажусь между твоих ног, и возьму тебя. Пальцы у нас уже были, теперь ты кончишь на моем языке, а потом…
Губы снова сменил язык и его плавные движения не оставляли мне выбора. Немного шершавый, влажный, язык Кайла неумолимо приближал меня к грани, за которой виделись темнота и свет. И мне не было страшно падать туда, потому что я знала, что меня позовут обратно, меня вернут, и потому что там было так сладко. И я позволила себе расслабиться и заглянуть в этот мир, позволила вырваться крику и остановиться сердцу, позволила взлететь от восторга душе.
— Я же говорил тебе… — встретил знакомый шепот, когда я снова смогла дышать и приоткрыла ресницы. — Я же говорил, что утро для тебя будет сладким, но это не весь подарок. Терпи. Слышишь, терпи, Карамелька, потому что сейчас, пока ты дрожишь после оргазма, я хочу тебя взять. Полностью. Я. Слышишь?
Его глаза лихорадочно сверкали, на лбу выступили капельки пота, брови сдвинулись, но несмотря на приказной тон и грозное обещание, он просто смотрел на меня. И все. Ничего не делая для того, чтобы выполнить эти угрозы. И тогда, улыбнувшись, я подняла ноги и обхватила его, неловко двинувшись вперед, подстрекая и приглашая.
— Ты, вероятно, хочешь, чтобы я рехнулся, — прошипел он, прикрыв глаза. — Хочешь, чтобы я не выдержал и взял тебя жестко? Не в первый раз!
Я снова сделала движение бедрами, вынуждая его перейти от слов к делу, и он сорвался.
— Терпи! — рыкнул на меня и, сверкнув глазами, сделал резкое движение бедрами, разрывая меня, клеймя меня и присваивая.
Еще одно болезненное движение, и Кайл остановился. Его правая ладонь опустилась чуть ниже моего живота и замерла там, а его губы принялись собирать с моих щек слезинки и уговаривать так, что больше напоминало приказ.
— Терпи, Карамелька. Сейчас я заберу твою боль, и мы продолжим. Я хочу так же влить в тебя своей силы, чтобы ты выдержала, потому что я не слезу с тебя, пока ты не потеряешь сознание. Терпи, Керрая. Я уже в тебе и не собираюсь уходить после первого раунда. Вот так, чувствуешь? Боли нет. Уже нет. Есть только я.