— Отчасти это так, — согласилась Хепзеба. — Но главная причина в том, что ему пришлось всю жизнь тяжко трудиться, в то время как она, не пошевелив и пальцем, приобрела положение в свете, когда вышла замуж за человека из богатой семьи. И наверное, в свое время она дала ему почувствовать разницу между ними. Когда мы с мистером Джонни впервые здесь появились — он был тогда совсем мальчиком, да и я не намного старше, — у Готобедов еще водились деньги и дом был поставлен на широкую ногу. Держали дворецкого, кухарку, горничных, был даже управляющий имением. Бакалейные товары закупались в большом лондонском магазине, но скоропортящиеся продукты она брала у брата, а потом посылала служанку с жалобой на их качество. Он же объяснялся с ней через человека, который доставлял продукты. Они ни разу не сказали друг другу ни слова! Они стоят друг друга, говорили люди. Гордые, как павлины, да к тому же упрямые, ни на шаг не хотят уступить. В этом-то и беда. Она ведь любит его, но все эти годы они были в ссоре, а сейчас мириться уже поздно. Он ни за что не простит ей того образа жизни, который она вела, а она не желает, чтобы он узнал, до чего она дошла. По ее понятиям, она бедна, как церковная мышь, да и физически совсем ослабла.
История эта расстроила Кэрри. Она пересказала ее Нику и добавила:
— Давай никогда в жизни не ссориться.
— А почему мы должны поссориться?
— Не знаю. Но давай не ссориться.
— Я не буду, если ты не начнешь.
— Даешь слово?
— Пожалуйста. — Ник не очень охотно, но тем не менее лизнул указательный палец и провел им по горлу.
Кэрри сделала то же самое.
— Жалко мне мистера Эванса, — вздохнула она.
— Еще чего? — возмутился Ник. — Ты что, совсем спятила, что ли?
Спустя два дня, когда они были в доме одни, зазвонил звонок у входной двери. Кэрри пошла открывать. На пороге стоял американский солдат. Он был очень высокий и очень вежливый. Сняв фуражку, он, растягивая слова, учтиво сказал:
— Майор Харпер к вашим услугам, мэм. Майор Кэс Харпер. Могу я видеть мисс Луизу Эванс?
Мистер Эванс был на заседании муниципального совета, а тетя Лу отправилась в приходскую церковь сделать там уборку перед воскресным днем.
— Сейчас дома только мы с Ником, — ответила Кэрри.
Майор Харпер улыбнулся, и в уголках глаз у него набежали морщинки. «Он довольно старый», — решила Кэрри, глядя на складки на его пухлых розовых щеках и на залысины по бокам головы.
— Можно мне подождать мисс Луизу? — спросил он.
В доме Эвансов ни разу не было гостей. У тети Лу были в городе приятельницы, которые иногда приглашали ее на чай, но она никогда не осмеливалась позвать их к себе. «Один раз пригласишь, потом не выгонишь, — утверждал мистер Эванс. — Будут ходить взад и вперед, туда и сюда, вверх и вниз, днем и ночью…»
У Кэрри схватило живот, когда она подумала о том, что скажет мистер Эванс, если по возвращении домой с заседания муниципального совета увидит у себя в гостиной американского солдата.
— Нет, нельзя, — наконец решилась Кэрри. — Извините, пожалуйста, но дело в том, что мистер Эванс может вернуться домой первым.
Майор Харпер слегка удивился.
— Брат мисс Луизы? Что ж, буду очень рад с ним познакомиться.
— Я не уверена, будет ли он рад, — совсем растерялась Кэрри. — Он… Он не любит американских солдат. Не вас лично, вы… Вы хороший. Дело в том…
Она боялась, что майор Харпер рассердится, но он только улыбнулся, поблескивая голубыми глазами.
— Я и вправду неплохой, — заявил он.
Он и вправду хороший, подумала Кэрри. Страшно даже подумать, что будет, если мистер Эванс придет и начнет на него кричать. Мистер Харпер расстроится, расстроится и тетя Лу, а главное, мистер Эванс ни за что не позволит ей снова встретиться с майором.
— Ждать нет смысла, право, нет, — принялась она убеждать его. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Даже если вы дождетесь ее, мистер Эванс никуда не разрешит ей пойти с вами: ни на танцы, ни в кино. Он говорит, что танцевальные залы и кинотеатры — это пристанище дьявола и что легкомысленная женщина — это оскорбление взора божьего.
Майор Харпер перестал улыбаться. Его пухлое, розовощекое лицо стало серьезным, равно как и голос:
— Мисс Луиза — славная, благородная женщина, и мне не хотелось бы нарушать ее покой.
— Боюсь, что нарушите, — сказала Кэрри. — Он доведет ее до слез. Он всегда доводит ее до слез.
— Понятно, — наконец уразумел майор Кэс Харпер. — Весьма признателен за разъяснение ситуации. Может, вы передадите… — Он помолчал, словно сомневаясь, сумеет ли Кэрри передать тете Лу. — Скажите ей, что я заходил. И все. И еще, что очень сожалею, что ее не застал.
Кэрри смотрела ему вслед, пока он шел по горбатой главной улице городка. Армейская машина стояла возле «Собаки с уткой» и он, не оглядываясь вошел в кабачок. Кэрри затворила дверь лавки.
— Гадкая, противная девчонка! — налетел на нее Ник. Оказывается, он стоял позади нее, лицо его было пунцовым. — Ее знакомый пришел к ней с визитом, а ты его выгнала!
— Не могла же я позвать его в дом. Вдруг придет мистер Эванс?
— Мистер Эванс, мистер Эванс! Ты только и думаешь про мистера Эванса! А как быть бедной тете Лу?
— Начался бы скандал, она опять бы плакала, — сказала Кэрри. — Я не могу видеть ее слез.
— Не можешь? А ей какое до этого дело? Может, она предпочла бы встретиться со своим знакомым, даже если потом ей суждено плакать, — предположил Ник. — Я пойду и скажу ей.
Оттолкнув ее, он открыл дверь и помчался по улице в сторону бульвара Павших воинов, к приходской церкви. Секунду помедлив, Кэрри бросилась вслед за ним.
— Подожди меня, Ник, — крикнула она.
Он оглянулся, и на лице его появилась ухмылка.
В церкви было холодно, как в подвале. Тетя Лу, стоя на коленях, скребла пол в проходе между рядами. Когда они подбежали к ней, она села на корточки, тыльной стороной ладони откинув упавшую на лицо прядь волос.
— Приходил ваш знакомый, — крикнула Кэрри. — Майор Кэс Харпер.
— Вот как? — отозвалась тетя Лу. Она сидела, не сводя с них глаз.
— Он пошел в «Собаку с уткой». Скорей, а то он уедет.
Тетя Лу поднялась на ноги, снова поправила волосы. Руки ее дрожали, как красные осенние листья, а светлые глаза сияли.
— Оставьте ваши волосы в покое, они в порядке, — сказал Ник. — Снимите только фартук.
Она сняла фартук, сложила его и посмотрела на себя.
— Боже мой, — простонала она. — На мне старая юбка!
— Он такой хороший, что не обратит на это внимания, — сказала Кзрри.
Тетя Лу заломила свои красные руки.
— Я не могу… Не могу я войти в «Собаку с уткой». Мистер Эванс…
— Не узнает, если вы сами ему не скажете, — рассердилась Кэрри. — Никто не скажет, я уверена.
Хорошо бы, если бы так и получилось. В этом городке трудно что-нибудь утаить. Найдутся люди, которым доставит удовольствие доложить члену муниципального совета Эвансу, что его сестру видели в «Собаке с уткой», да еще в сопровождении американского солдата. Не для того чтобы причинить неприятность тете Лу — ее все любили, — а чтобы досадить ему…
— А пол? — вдруг вспомнила тетя Лу. — Я не домыла пол.
— Мы домоем! — решил Ник. И добавил, недурно подражая голосу мистера Эванса: — Ну-ка, девочка, если решила идти, иди. Давай-ка побыстрей!
Они доскребли половицы, убрали ведро и тряпки в комнатку при кафедре, где хранились цветочные горшки и одежда священника и медленно двинулись назад к дому. Возле «Собаки с уткой» уже не было никаких следов армейской машины, но и тетя Лу домой не приходила. Только мистер Эванс сидел за своей бухгалтерией в конторе.
— Не видели тетю? — спросил он.
— Сейчас так хорошо на улице, — ответила Кэрри. — Она пошла погулять. Я обещала приготовить ужин.
Она накрыла стол в кухне, нарезала хлеб, положила в миску жаркое, сварила какао. На улице смеркалось.
— Как ты думаешь, она вернется? — прошептал Ник.
Кэрри отнесла какао мистеру Эвансу в контору. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и тер глаза. Глаза покраснели и слезились, а уголки губ у него были опущены вниз.
— Все цифры и цифры, — пробормотал он. — Конца им нет. Для праведника нет отдыха!
— Зачем вы столько работаете? — спросила Кэрри, припомнив, как Хепзеба рассказывала ей, что он трудился всю жизнь, не получая ни от кого помощи.
— Тебе жаль меня? — с удивлением посмотрел на нее он. — Не часто мне доводится слышать слова участия. — И он улыбнулся — не той свирепой ухмылкой, как всегда, а совершенно обычной усталой улыбкой — и сказал: — Пока идет война, я все вынужден делать сам. Не могу найти даже, кто бы доставлял продукты на дом. Однако гордиться следует только тем, что достается тяжким трудом, поэтому я выстою, девочка, не бойся! Иди накорми юного Никодемуса и поужинай сама.
Но Кэрри ушла не сразу, потому что, во-первых, ей вдруг стало в самом деле жаль мистера Эванса, а во-вторых, она чувствовала себя виноватой. Она солгала ему, сказав, что тетя Лу пошла гулять, а тетя Лу об этом и понятия не имеет. Вдруг она придет и скажет ему, что была где-нибудь еще? Ужасно, когда тебя уличают во лжи, ужасно в любое время, но сейчас, когда он так по-дружески с ней поговорил, еще хуже.
— Хотите я помогу вам считать? Я довольно сильна в математике, в школе это мой любимый предмет.
Она снова солгала, щеки ее загорелись от стыда, но он ничего не заметил, потому что тренькнул дверной звонок.
Дверь отворилась и закрылась. Послышались быстрые, легкие шаги, и в контору вошла тетя Лу. Она улыбалась, а лицо ее сияло так, будто внутри у нее горели свечки. Словно елка на рождество, подумала Кэрри.
Увидев, что мистер Эванс повернулся и посмотрел на сестру, она почувствовала, как у нее защемило сердце. Что кричали дежурные во время воздушной тревоги, когда замечали, что в окно пробивается луч света? «Потушите свет!», «Потушите свет, тетя Лу!» — безмолвно молила Кэрри, а вслух спросила: