- Там тоже инвалидов хватает, - Попович разбирался в жизни не хуже, чем в музыке. - Как скажешь, Илья?
- А может ему, это, в ухо, а? - разродился извечным вопросом Муромец.
- Да что ты, как мальчик-даун, все в ухо да в ухо! - в медицине Алеха понимал слабее.
- Так какого татарина мы здесь тогда стоим? - не желал давать слабину проходимцу Илья. Когда-то такие же, как этот, поставили его на ноги и с тех пор, благодаря своей голове, он не знал покоя.
- Слышь, братан, давай определись. Или в ухо, или послушаем песню. Добрыня был верен себе и, как всегда, последователен.
- А какая разница? - муромские брови поползли вверх, приподнимая шлем.
- Нужно делать так, чтобы одно другому не мешало, - пояснил мысль партнер. - Дадим в ухо - не услышим песни. Так уже было с Соловьем-разбойником, помнишь? А если сначала послушаем песню, а потом дадим в ухо, то это уже будет им заслужено. Понял разницу? Он уже будет не просто акын, а заслуженный артист!
Открывшаяся перед ним перспектива явно потрясла менестреля и он затянул дурным голосом:
- Богатыри - не вы...
- Эй, старче, ты чего это поешь?
- Я же говорил - в ухо! - Илья начал закатывать чешуйчатые рукава кольчуги.
- Погоди, братан. Он же все-таки слепой. - Добрыня был настроен на творческий вечер. Ему отнюдь не хотелось быть свидетелем и снова давать показания татаро-монгольской полиции, которая всегда в таких случаях появлялась незваной, как верно подметил народ.
- Сейчас дам в ухо, у него живо глаза на происходящее откроются. Муромец принялся за следующий рукав, лязгая чешуей и зубами, которые болтались у него в виде браслета как воспоминание о последней стычке на бусурманской таможне.
- Старче! Или меняй репертуар, или не забудь подставить второе ухо, быстро вставил Алеха, наклонясь к пока еще здоровым органам слуха калики. Давай что-нибудь эпическое, но только не про Тарзана. Муромец, понимаешь, он бродячих животных не сильно любит... Да и остальных тоже, кстати.
Бандурист усердно кивнул и в воздухе поплыл деревянный звук, когда лоб соприкоснулся с инструментом.
- Что это было? - начал оглядываться по сторонам Илья. - Никак снова набат?
- Да нет, - успокаивающе похлопал его по плечу Никитич и кивнул на старца.. - Это самообслуживание.
- А-а, это хорошо. Ну, бродяга, давай.
- Ой, вы геи еси, добры молодцы...
- Кто-кто мы еси?! - опешил Илья и повернулся к Добрыне.
Тот пожал плечами.
- Былина о сексуальных меньшинствах. Надо понимать, исполняется впервые.
Муромец повернулся к Поповичу:
- Никак слухом земля полнится. А ты говорил...
- А что я? Что я? - как всегда пассивно попятился от напарника Алеха. Такого шила, как у тебя, в кольчуге не утаишь.
- Это тебе не кот в мешке. - поддакнул Добрыня. - Не мешайте наслаждаться искусством.
- ...И за борт её бросает в набежавшую волну. Евнух в ужасе таращит глазки. Понял, чертов супостат, что реальность далека от сказки. А Илья берет его в объятья, рвет портки, крича победно:" Повеселимся ужо, братья!"
- Не было такого, - неуверенно пробасил Муромец, краснея в неверном свете восходящей луны.
- Из былины слова не выкинешь, - ревниво пискнул Алеха и спрятался за широкой спиной Добрыни. Никитич злобно толкнул его локтем, давая понять, что выбранная позиция не совсем удачна, а скорее, даже наоборот.
- Вечно ты все путаешь! Неужто "Кама сутры" начитался?
- За кого ты меня принимаешь?
- А за кого мне тебя принимать, если из нас троих только у тебя кобыла? И, вообще, я же говорил, не мешай наслаждаться.
- Тебе бы все наслаждаться! - вздохнул Попович, потирая больное место.
- А что прикажешь делать в свободное от тебя время? - буркнул Никитич и оценивающе посмотрел на менестреля.
- ...И я там был. Мед-пиво пил и по уху получил! - распинался тот на бандуре.
- Да ты на что намекаешь? - не мог успокоиться Алеха. Невыносимый зуд призвания не давал ему найти места.
- Намекаю, когда вынимаю...
Илья исподтишка кинул взгляд на милых, которые тешились, и отвел душу, врезав певцу по уху.
- Ну, Илюха! - укоризненно покачал головой над умолкшим телом Добрыня. Наш пострел и тут поспел.
- Такая душевная была песня, а ты из него душу вытряс, - лицемерно опечалился Алеха, о призвании которого еще не скоро начнут слагать былины.
- А чего он будущее предсказывает? Талант, понимаешь. Тьфу!
- Видимость одна, - согласился ценитель искусства.
Какое-то время они молча стояли и лунный свет блестел на верхушках шлемов, а скупые огоньки сигарет выхватывали из темноты суровые неунывающие лица. Потом они бросили курить и снова зашли в кабак с одноименным названием. Вылазку надо было обмыть.
Был вечер выходного дня.
Г И Д
Я сидел на скамейке в сквере около сверхофициального здания, а вокруг падали звезды. Красота, но мое состояние не соответствовало этому факту. Скажу больше, жестокое похмелье по сравнению с ним показалось бы нирваной. Я сегодня в пух и прах рассорился со своей девчонкой, а выпитое только усугубило бездонную трещину между мной и всем остальным миром. Мрачно уставясь в вечернее небо, я злорадно размышлял об обретенной свободе. Однако, сколько о ней не думал, она меня не прельщала в угоду неведомым врагам. Ого, куда меня уже занесло. Никогда не думал, что параноики близки мне по духу!
Итак, поймав себя на этом, я постарался сменить тему для размышлений и постепенно мысли плавно перешли на рельсы раздумий о смысле жизни. От личных невеселых дел они съехали на проблемы общепланетные, а затем и метагалактические. В воображении засверкали кружащиеся спирали галактик. Впрочем, очень похожие на стальные штопоры из тех, которыми неумелые официанты открывают вина, чтобы облить тебя. Черт, мне всегда попадались официанты, у которых руки растут оттуда, где у бобра хвост, и это никогда меня не настораживало!..
Короче, я смотрел на яркие звезды до тех пор, пока не начало казаться, что медленно падаю в Созвездие Помойной Ямы. Оно манило и притягивало к себе, как желание жить со своей девчонкой...
- Извините, не мог бы я вас побеспокоить? - ворвался в грезы бесстрастный голос почти без акцента.
- Нет, - отвечал я, потому как "могли бы побеспокоить" и кого-нибудь другого.
- Но, ну... но, ну... но, ну... - обладатель голоса зациклился на противоречии между желаемым и видимым. Значит, мысли читать не умеет.
- Я не пуп Земли, - подкинул я ему задачку посложнее, по-прежнему не сводя взгляда со звезд, так сказать, не снисходя до уровня. Это были её любимые упреки: "Ты считаешь себя пупом Земли и никогда не опускаешься до уровня собеседника!" А что делать? Общаясь с черепахой, становиться раком? Одним словом, во мне буянило раскаяние, но сдаваться первому-встречному я был не намерен.
- Но, ну... но, ну... но, ну... - сменил тональность заблудший идиот.
- Баранки гну, - раззадорил я его.
- Но ведь здесь больше никого нет.
- Я в этом не виноват, - кто скажет, что это нелогично, пусть плюнет мне в глаз.
- Но вы могли бы позвать кого-нибудь.
- Сегодня я - выходной филантроп.
- Но мне нужен ксенофил2. Не могли бы вы потревожиться об этом?
Это уже было слишком. Я оторвался от неба и посмотрел на нахала. Он стоял в двух шагах слева от меня, одетый не то в простыню, не то в тогу и был прав. С одной поправкой. Ему нужен был помешанный ксеноман, то бишь, просто какой-то фанатик неземных форм жизни. На голове у него красовалась почти ярко-зеленая панама, притом в большие желтые горошины, а из-под нее выпирало лицо. И какое! Слово "морда" дало бы лишь бледное представление об этой образине. А я, как уже было сказано неоднократно, любил женщину, земную до такой степени, что у неё для меня даже имелась теща.
- А ты, случаем, не желаешь, чтобы я разделся?
- Зачем? - перехватил он инициативу задавать глупые вопросы, если, конечно, не хотел поменяться со мной одеждой.
- Не знаю, - я тоже понятия не имел, на кой черт мне голышом сидеть на скамейке.
Разговор, естественно, зашел в тупик. От неожиданности я закурил. Галактики были беспардонно абортированы в сумерки подсознания.
- А может вы не будете раздеваться?
" Ишь, ты! Находчивый какой! - скептически подумал я. - На кой черт мне твое пончо и бескозырка в придачу!" А вслух лишь согласился:
- Конечно, не буду.
- Тогда я побеспокою вас?..
- Уже.
- Что, извините?
- Побеспокоил.
- О, простите, - чучело помолчало и снова заныло. - Ну, но... но, ну вот вы не соизволили бы подсказать, где собираются участники Конференции?
Словарный запас его был небогат, но - мать моя земная женщина! - давал сто очков вперед моей скудной фантазии. Надо же было избрать местом умственных страданий сквер около Галактического Центра! Да, работа дает себя знать уже из подсознания, а всем известно, что штука это темная и с ней надо быть поосторожнее.
Вздохнув, я с усталостью в голосе ткнул пальцем в здание напротив. Заблудший идиот велеречиво поблагодарил и растаял в темноте. Телекинетик хренов. Надо же было устроить Конференцию именно на Земле! За это проголосовало большинство окольцованных рас. Экзотики им, ублюдкам. захотелось! На двуногую, блин, форму разумной жизни поглядеть, черт побери!
Я огляделся по сторонам. На полянке продолжали приземляться "тарелки" и прочая подобная рухлядь. Из нее выходили, выползали и еще как-то выдвигались им одним известным способом незнающие дороги пришельцы.
Делать было нечего. Что я там говорил про параноиков? Так вот, такое им и не снилось. Эти уроды окружали меня. Медленно, но со всех сторон. Нужно было что-то предпринимать и я плотно завернулся в эстиконовую шаль. Вы не знаете что это такое? Я тоже понятия не имел, пока не выменял её на восемь пар носков у паука родом с Сириуса. Так вот, эта штука делает меня невидимым. Будущая теща душу бы за нее заложила, но... Не планида ей!