- Так что же ты тут людей пугаешь? А если бы инфаркт? А?! Я тебя спрашиваю! - Степану полегчало до такой степени, что он даже начал трезветь. - Нет, что же это делается? Всякая проклятая душа будет шляться во дворе моего дома и пугать меня до полусмерти! Ты бы лучше старушкам померещилось! Сплошные сплетни от них.
- Они и так уже одной ногой в могиле, - резонно ответил призрак.
- Что-то я тебя не пойму. А я тебе на кой сдался? Ведь я еще... Криворучко распирало от радости жизни и он, не найдя слов, самовыразился в вопле, - ого-го-го-ооо!!!!
- Это ты так думаешь, - штора вся сморщилась. - Не ори, соседей разбудишь.
- Да и черт с ними!
- Так-то оно так, но ведь с тобой-то я.
Кого-нибудь другого, например, философа эти слова заставили бы задуматься о смысле существования, но только не Степу и не сейчас. Подобные мысли были свойственны ему исключительно с похмелья, когда в кармане ни копейки.
- Да пошло ты... - он умолк. Ругательство в таком контексте явно не звучало.
- Слышь, а почему ты мне все время тыкаешь? - и привидениям, оказывается, свойственно любопытство.
- Да иди ты к чертовой бабушке! - нашел выход из семантического тупика Криворучко.
- Ты должен гордиться, что имеешь дело со мной!
- Тоже мне, Владимир Ильич, мать твою! - черт его знает откуда выскочило на язык это имячко, но на привидение оно оказало совершенно неожиданное воздействие.
Ирреальный дух даже шарахнулся от него и чуть было не перекрестился.
- Откуда ты знаешь?
- Да уж догадался, - самодовольно осклабился новоявленный спирит. Он, конечно, и сам немного обалдел, но виду решил не подавать. - "Знай наших!"
Фантом шмыгнул в кусты и оттуда донеслись булькающие звуки.
- Эй, ты чего там делаешь? - забеспокоился Степан. Если булькает, значит, пьет, а он к таким проявлениям неуважения не привык. - Нет, козел ты все-таки, а не Ильич. Хотя и разницы, конечно, никакой...
Бледная тень выскользнула из зарослей и заискивающе пробормотала:
- Да вот, балуюсь тут звездным эликсирчиком, но, боюсь, не с твоей нынешней физиологией его глотать. Вот помрешь, тогда и посидим.
- И на том спасибо. Я уж тут пока водочкой обойдусь.
- Давай-давай. Если денег не хватает, советую продать квартиру. Попьешь еще с годик, а там уже и эликсирчик не за горами. С циррозом печени он согласуется в самый раз!
- Ну да, стану я крышу над головой продавать! И, вообще, типун тебе... в тебя!
- Да что ты знаешь о крышах-то? - малость заплетающимся языком спросило привидение, затем без предупреждения превратилось в огромный указательный палец и укоризненно покачалось.
- Ну, ты! Не балуй!
- Извини. Понимаешь, мы - привидения, то бишь, неприкаянные души, которых на небо не пускают, а земля не принимает... И вот, возникает вопрос. О, это очень интересный вопросик... И я тебя спрашиваю, куда нам, горемычным, деваться? Ась?
- Ну, на кладбище там, - Степан добросовестно напрягся и даже почесал в затылке, - Или, к примеру, в заброшенные церкви...
- А ты сам когда-нибудь ночевал на кладбище?
- Мой автопилот меня еще ни разу не подводил. - Степан сплюнул.
- То-то и оно. Холод, ветер собачий, тело так и сдувает, так и сдувает привидение всхлипнуло и у Криворучко тоже на глаза навернулись слезы.
- Да тебе ли об этом беспокоится? У тебя же целый Мавзолей!
- Пфф, очень весело с покойником вековать! Никакого, понимаешь, тебе духовного общения... Да и как первый коммунист, я не могу оставить своих товарищей по несчастью - тьфу! - по партии, я имею в виду. А их тысячи, миллионы коммунистов со стажем! Так куда же нам?
- Ну, за бугор, например. Там же Карлы Марлы всякие... Должны поддержать!
- Ага, со свиным рылом да в калашный ряд. Там у них, конечно, очень здорово. Легенды, родовые замки и нашего брата ценят, потому что понимают каждый может оказаться между небом и землей. Высокая культура страха и уважения фамильных грешников. А у нас?
- А что у нас?
- А у нас мы селимся, более того, по очереди ютимся в телах пролетариата, - ошарашил Степу бессмертный дух Ильича. - Вот, сегодня меняюсь в тебе с Малютой.
- Во мне?
- А ты думал, что зря по земле бродишь? Нет, я еще при жизни сказал, что все в природе устроено рационально.
- К черту такую рационализацию! И, вообще, почему только пролетариат?
- Карма у него такая!
- Что за зверь?
- Темный, ты, как подземелье.
- А "новые русские"? - перебил его неграмотный оппонент.
- Э-э, ненадежный в витальном отношении контингент. Мрут, как мухи. Статистику читать надо. Киллеры-шмиллеры всякие, понимаешь, да? - в складках простыни наметилось что-то татарское. - А мы боремся за сокращение мигрирующих душ, потому что это снижает качество инкарнаций!
- Что же делать?
- Да ты прям, как Чернышевский, - ухмыльнулось бесплотное постельное белье и вдруг страшным голосом заорало. - Ротик открывать, батенька, ротик!
Криворучко растерялся до того, что нижняя челюсть отпала сама по себе.
- Скуратов! А, Скуратов! Время уже! - просительно заныло привидение.
"У ходоков, видать, набрался," - сообразил Степан, но рот закрыть не успел, потому что оттуда неожиданно послышалось рычание дикого зверя.
- Рано еще!!!
- Да как же рано-то... - хныкало бестелесное существо. - Гляди, светает уже!
- Выходной до третьих петухов! - гаркнуло из Степановой утробы и разговор оборвался.
Пауза затянулась минут на пять, пока челюсть, наконец, со щелчком не встала на место.
- Ну, что ж, я пойду, - неловко засуетился протрезвевший медиум.
- Иди, иди... Все равно никуда не денешься. Или... - Криворучко мог бы поклясться, что оно ему подмигнуло. - Может закукарекаешь, а?
- Чего? Петуха из меня делать? Да я тебя!..
- Но-но, я же не в этом смысле. Вот если бы ты... - фантом свернулся петухом и косноязычно захрипел, - ку-кха-хре-ку... Тьфу, черт! Видишь, голос уже не тот. А все проклятая сырость. Кремлевская стена - она, знаешь ли, совсем не отапливается...
- А если я это... Думаешь, поможет?
- Конечно! Меня самого так три раза вокруг пальца обвели. Давай!!!
Степан постоял, пожал плечами и в ночи раздался душераздирающий крик петуха, который оказался одной лапой в кастрюле с пресловутым котом. Вдали эхом отозвалась трель свистка заблудившегося участкового.
- Вот здорово у тебя получается, - искренне обрадовалось привидение и неожиданно растаяло в воздухе.
- Потому что не курю.
- Это не может не радовать, - перед имитатором домашней птицы стоял милиционер. Как говорится, во плоти. - Старший лейтенант Булка. представился он и ткнул Степану под нос часы. - Почему нарушаем в неположенное время?
Была полночь.
- Да тут это... Прив... - нарушитель поперхнулся и замолчал на полуслове.
- Привиделось что-то, а? - тон вопроса был ласков, как май и лепестки сирени, под которой стояли. - Да никак это снова ты, Криворучко? Ну, здоров!
- Ага, привет. Давно, можно сказать, не виделись.
- Что же тебе опять померещилось, дорогой ты наш лунатик, что орешь ты дурным голосом на всю округу?
- Привидение, ей-богу. Как ты здесь стоишь, висело...
- И щупальцами шевелило, да? А, может, это белые петушки в воздухе летали? - тут тон сменился и стал скучным и казенным, как желтый дом. Будем сдаваться или наряд вызывать?
"Ну, все. Сейчас этот кретин вызовет "воронок", отвезут, пришьют "белку" и кукарекай, Степа, до полной инвалидности! Хоть бы этот чертов дух объявился!"
"Во-первых, не чертов, а, во-вторых, не положено ему зреть меня по рангу. Пускай своими галлюцинациями любуется, - раздалось колокольным звоном в бедной башке жертвы потусторонних жилищных проблем. - Вон и сейчас в нем Лаврентий Палыч заседает. С ним может связываться только полный псих, а я еще из ума не выжил. Благодарю покорно, батенька! Кстати, булыжник основное оружие пролетариата... Ты уж сам как-нибудь!"
- Так, что там у нас будем решать?
- Насчет петушков?
- И с ними тоже. Ну?
- А ну их, пусть кукарекают, - Криворучко решил, что терять ему нечего. Привидения есть, голоса в голове присутствуют - что еще надо для диагноза?
- Это как понимать?
- А вот так! - Степан набрал в грудь побольше воздуха и выдал трель поджариваемого петуха.
- Ты чего, в самом деле спятил? - Булка попятился от ненормального.
Тот не дал ему удалиться на безопасное расстояние, схватив за грудки.
- Призрак, понимаешь, бродит по Европе!
- Отпусти, придурок! - прохрипел участковый, наливаясь синевой, как спеющая слива.
- Кукарекай, волчара! - выдвинул ему сердобольный пролетарий немыслимое с точки зрения зоологии требование. - Тогда отпущу!
- Ху-ха-йе-ху! - спел третий петух свою лебединую песню и обессилено опустился на газон. - Ну, ты, блин, даешь! На зону захотел, да? Там тебя не только кукарекать научат! Я просле...
Тут речевой аппарат у милиционера заклинило, потому как голова Степана вдруг скрылась в каком-то тумане. И это облако становилось все гуще, пока не поползло к Булке. Было в нем что-то очень нехорошее, недоброе до такой степени, что голосовые связки снова заработали, но уже на истерических оборотах.
- Черт побери! - завизжал участковый, пытаясь разогнать мутную пелену руками, догадываясь спинным мозгом, что пристрелить ее невозможно. - У всех перегар как перегар, а из тебя чертовщиной какой-то прет!!!
- Я же и говорю, привидение, - развел руками виновник новоселья.
Голова Булки задергалась, глаза полезли на лоб, а из горла вырвался хрип, который знающие люди называют предсмертным. Только клерк из ЖЕКа не догадался бы, что в нем происходит внутренняя борьба за жилплощадь.
Степа благоразумно покинул поле битвы, где скептик по долгу службы стал объектом приватизации неслыханных акционеров. ***