Мишка старался держаться на основной струе и считал, сколько они прошли и сколько осталось горючего. Получалась все та же не сильно приятная арифметика.
— А ветер-то южный, Мишань, — наклонился к нему Васька.
— Ну? — не понял Мишка.
— Может, еще лето вернется?
— Смотрите, мужики! — сдавленно заорал Серега, вытянув руку и всем телом подавшись вперед.
Через реку плыли какие-то крупные животные. Васька схватил бинокль, но и так было видно, что это олени. Они были почти на середине. Лодка быстро приближалась.
— Берите ружья, — Мишка видел, что они успевают, — пули зарядите.
У Васьки руки тряслись. Он переломил двустволку и никак не мог вставить патроны в стволы. Серега зарядился и хмуро, но как будто решительно смотрел на плывущих животных. На Мишку оборачивался, ожидая команды.
Это были три больших коричневато-седых быка с огромными рогами. Мишка отжал их от берега.
Передний развернулся, они на секунду закрутились на месте, но тут же, закинув рога на спину, вытянулись друг за другом к ближайшей косе. Лодка шла чуть сбоку сзади в десяти метрах. Вокруг быков бурлила вода, лопатки и ляжки мощно ходили под шкурой. Олени испуганно озирались огромными черными глазами. Васька пролез вперед и стоял на коленях, держа стволы вверх. Лодку подбрасывало на волнах, он то хватался рукой за борт, то снова брался за ружье двумя руками. И тоже — все время растерянно оглядывался на Мишку. Вдруг он поднялся и, придерживаясь рукой за Серегу, вернулся на свое место. Лицо у него горело. Он отвернулся от животных и, досадливо нахмурившись, ждал выстрела.
Ему не хотелось смотреть на Мишку, и все же он глянул и недовольно покачал головой.
— Чего делаем-то?! — растерянно оглянулся Серега.
Мишка прибавил газу, обогнал животных, быки повернули к берегу и вскоре тяжелыми прыжками заскакали по отмели, далеко разбрызгивая воду.
— Ну их.
— Что?! — не понял Серега, — он все глядел вслед оленям, скрывающимся в тундре.
— Надо как-то по-честному, — крякнул Мишка с досадой.
Васька с Серегой вынули патроны, засунули ружья под вещи. Сигареты достали. Закуривали, представляя, что бы было, если бы они стали стрелять. Воду, окрашенную кровью.
Легче всех это было представить Мишке. Он был охотником. И все оружие было его. Мужики без него не охотились. Хотя стреляли оба хорошо. Особенно Серега. Тот по уткам почти не мазал. Но тут были не утки. И ситуация была не охотничья. Это все понимали.
— Но азарт-то какой, а?! — Мишка даже плечами передернул. — Могли бы и... насвинячить!
— Я чуть ружье за борт не бросил, — Васька развел могучие ладони, а голову вжал в плечи непонимающе, будто спрашивал у Мишки, правильно ли он сделал, но и упрямая уверенность была на лице. — Было бы мое, бросил бы!
— Все правильно. Скотство так стрелять.
— Это наверное, — Серега все глядел на то место, где только что были животные, — только если бы ты сказал... я бы выстрелил, видно, — чувствовалось, что Серега взволнован не меньше других, но он придавал голосу легкомысленности и равнодушия.
— Если бы я сказал! — Мишка слегка заводился. — Сам-то не смог. Что-то тебя тормозило!
Это был их старый спор. Серега почему-то считал, что шутить можно на любую тему. И легко ко всему относиться не только можно, а и нужно. Вслух он, правда, об этом не говорил, но так выходило. Мишка, с его куда более тяжелым характером, так не думал, более того, он знал, что Серега просто прячется за этой внешней легкостью. От кого и зачем прячется — непонятно было. Сейчас был как раз тот случай.
— Да без разницы ему, тут ты его убьешь или где-то в кустах, — Серега задумчиво посмотрел на небо. Спорить не хотелось. Он вообще не любил спорить с Мишкой.
— Ему — да, а нам не все равно. Есть разница между убийством и охотой. И все ее чувствуют... и ты тоже чувствуешь, только выдрючиваешься, не пойми зачем!
— Ну, я себя охотником не считаю. Я, наверное, убийца, — шкодливые чертики запрыгали в Серегиных глазах, — убил бы и печенки вам нажарил!
— Жалко, — Васька упрямо мотнул головой, — не то что жалко.
— А уже не надо, Вась, я уже убил. Вот печенка, — Серега поднес большое блюдо к Васькиному носу и сам с удовольствием его обнюхал, шмыгая соплями.
Все заулыбались. Покуривали, прикрывая сигареты от ветра. Лодка, оставляя сзади белый след, мягко подрагивала на мелкой волне. Мишка все время вглядывался куда-то вперед.
— Посмотрите-ка, друзья мои, что это у нас там показалось.
Река будто разливалась на два рукава, на мысу, если присмотреться, виднелось какое-то жилье. Васька достал бинокль.
— Домики, что ли.
— Ну... река направо пошла, а налево вход в озеро, — щурился Мишка на балок, вспоминая свою весеннюю охоту.
Они причалили. Спиной к воде стоял небольшой, обитый старой жестью, домик, похожий на вагончик. С окошком на озеро. Напротив сарай с навесом и рядом, ближе к речке, совсем маленькая банька из досок. Мужики радостно разбрелись. Кричали, находя что-то нужное.
Мишка сразу понял, что летом здесь кто-то был. Возле балка лежали бочки с соляркой, а сам он был заперт на огромный замок. Мишка удивленно подергал. Заперто было крепко. Он постоял в задумчивости. Васька с Серегой сидели в бане. Мишка заглянул. Чисто. Тазик на полке. Черпак.
— Ну, ты понял, что у нас будет сегодня вечером?! — Серега постучал по тазу. — Давай за вениками иди!
— Балок заперт.
— Как это? — не понял Васька.
— На замок! — усмехнулся Мишка.
— Ладно врать, — Серега смотрел на него недоверчиво.
— Точно. И замок неслабый.
Серега с Васькой, все еще не веря, пошли к балку, а Мишка в сарай. Он надеялся на него. Весной там было много сетей, которые сейчас очень пригодились бы. Открыл покосившуюся дверь. Сети, аккуратно набранные, висели по стене. Он снял одну и, радостно приплясывая, вышел к мужикам. Васька как раз пытался подцепить дверь какой-то железкой, Серега, прильнув к окну, заглядывал внутрь.
— Не, Вась, там, кажется, на болтах всё. Не выдрать.
— А?! Эй, медвежатники! — пропел Мишка, показывая сетку.
— Че?
— Через плечо!
— О! — Васька бросил железку. — О-о-о!.. С рыбой будем!
— Слушайте, а что с замком-то делать? — Серега опять приник к окну. — Хорошо там — нары, стол, печка. Может, окно разбить?
— И что, лазить через него? Ключ где-то должен быть, — Васька внимательно посмотрел вокруг.
Они обшарили все возле двери, баню, сарай — ключа нигде не было. Мишке первому надоело, и он занялся сетями. Они были старые, нитяные, с дырками, но еще крепкие. Кольца грузил из толстой проволоки висели отдельно.
Мишка вынес их на улицу.
— Можно вырубить косяк на хер, вместе с замком, — предложил Серега.
— Как? — повернулся к нему Мишка.
— Топором!
— Я не знаю, мужики, может, ну ее... в бане переночуем? — он стал навешивать грузила.
— Ну, — Васька сдвинул шапку на лоб и почесал затылок. — Но странно... первый раз вижу, чтоб зимовье на ключ запирали.
— Хозяйственный, видно, хозяин-то. — Мишка закончил вешать грузила, снял сеть с гвоздя, встряхнул ее любовно. — Хрен с ним, так перекантуемся.
Они разгрузили лодку, и Васька с Мишкой поплыли на другой берег, выметывая сеть. Их потихоньку сносило течением. Серега с другим ее концом шел вдоль воды. Снасть у него в руках задергалась сразу, как только растянули.
— Что-то есть уже, мужики! — крикнул через речку.
— Держи, держи, — ответил Мишка, — ровно иди, не обгоняй.
Они не провели и сотни метров, когда стало понятно, что хватит. Уже в нескольких местах на поверхность реки выворачивались белые бока. Стали закручивать к берегу.
Сетка здорово дергалась. В раздувшемся на течении прозрачном полотне белела и извивалась рыба. И хотя Серега не был рыбаком, детского азарта в нем было не меньше, чем в друзьях, Мишка два раза уже крикнул, чтобы он не тянул, но он потихоньку выбирал. По поверхности, пытаясь освободиться от сети, заплясали две рыбины сразу. Одна здоровая, желтоватая, другая поменьше, серебристая, как селедка. Он вытащил их на берег и, не зная, что делать, прижал коленками. Мужики причалили, вытянули лодку.
Васька стал осторожно вытаскивать. Впереди в сетке ворочалась большая рыбина.
— Нельма, ребят! — заорал Мишка радостно, заглядывая Ваське через плечо. — Осторожнее, Рыжий, еле держится...
Васька приподнял верхний урез, быстро опустил руку в воду и не без труда вытащил толстое серебряное полено с небольшой по-щучьи вытянутой мордой.
— Вон еще одна! — заорал Серега. — И еще! Что за рыба-то, Мишань?!
Много попалось. Восемнадцать штук, не считая щуки, которую Васька выбросил в воду. Он аккуратно кучками разложил их на снегу. Омуля, чиры, сиги, муксуны, хариус и красавица нельма. В ней было килограмм семь или поболе, и вся она была как живая, дрожащая еще лужа чистого серебра. Только спина нежно-серая. Рыбы тяжело, лениво изгибались, всплескивали хвостами.
— Надо омулей засолить, — предложил Васька, — к ужину готовы будут.
— Ну, — согласился Мишка, — а из этой уху. Ты когда-нибудь уху из нельмы ел?!
— Вся в котел не полезет. — Васька любовно провел ножом по гладкому, мелко дрожащему боку рыбины, счищая крупинки снега.
В тундре стемнело. Погода, похоже, на самом деле отпускала. Сняли куртки, развесили по гвоздикам на сарае. Делами занялись.
Мишка варил уху, Васька на берегу чистил и солил омулей, а Серега топил баню, воду таскал. Уха уже вовсю кипела, обнажая большие белые куски рыбы. Мишка пробовал ее из половника. Серега принес откуда-то лавку, поставил к столику.
— Чего там, топится?
— Тепло уже. Может, через часок-полтора.
По баньке кто-то ходил, скрипел негромко дверцей буржуйки, наливал воду в чайник. Свежим дымом пахло. «Васька встал», — понял Мишка и натянул спальник на голову. Было прохладно, и вылезать не хотелось. Он повернулся на другой бок, думая покемарить еще, пока не стало тепло. Дверь хлопнула, и все стихло. Только уголь в печке разгорался и начал приятно пощелкивать. Мишка высунулся из спальника.