ляется предметом международной торговли, а для загрузки одного даже маломощного реактора требуются многие тонны этого материала.
Эксперты отмечают, что ведущаяся пропагандистская кампания инспирируется определенными кругами в целях установления наднационального контроля за ядерным комплексом России и проведения безотлагательных работ по демонтажу и уничтожению российских ядерных вооружений. По мнению наших экспертов, указанный тезис подтверждается и тем фактом, что «похищаемый из России уран» предлагается на западном рынке по ценам, в десятки раз превышающим мировые.
…Наряду с политическими и моральными издержками для нашей страны эта кампания наносит ущерб сотрудничеству России с развивающимися странами в области атомной энергетики, приводит к значительным экономическим потерям.
Именно пропагандистская кампания в печати, подхваченная и российскими средствами массовой информации, создает иллюзию наличия так называемого черного рынка радиоактивных материалов и значительной доходности нелегальной торговли ими.
…Последствием сложившегося положения может стать трудноконтролируемый обвальный рост предложения на западном нелегальном рынке ядерных материалов и резкое увеличение количества людей, стремящихся получить большие деньги любыми путями. При таком развитии событий вполне реальной станет ситуация, при которой российские спецслужбы и правоохранительные органы окажутся не в состоянии предотвратить массовый всплеск хищений ядерных материалов и нелегальной торговли ими.
Опасным сопутствующим элементом этого процесса является то, что на нелегальном рынке будет циркулировать, в основном между перекупщиками и посредниками, значительное количество вредных для здоровья людей и окружающей среды радиоактивных и ядовитых материалов. Неизбежно, что при транспортировке будут нарушаться нормы радиационной безопасности».
— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно завершил чтение документа Олег. — Следовательно, мы столкнулись с очередной компашкой желающих нагреть…
— Видишь ли, брат, — перебил его Пушкарный. — Все дело в том, что изъятые вами материалы… Как бы это сказать пояснее для человека с высшим образованием без среднего… Короче, изъятый контейнер с изотопами свидетельствует, что мы имеем дело не с чайниками. Сейчас мы отрабатываем версии по своей линии, проверяем возможность применения этих изотопов в ряде отраслей. Прежде всего, в оборонке. Специалисты озадачены.
— Честно говоря, я как человек с высшим образованием без среднего — тоже. Но пока мы…
— Пока вы ищете своего Ваху или как его там… ну, ты знаешь кого… где-то некто Вася, или Петя, или Гапур из того же самого хранилища тырит очередной контейнер с изотопами. Кстати, как ты понял, никому не нужными. А потом, не найдя покупателя, пошлет всех к едрене фене и… Короче, ищите быстрее.
— У нас нынче в столице этих Вах, как в Бразилии диких обезьян. И все без прописки.
— С пропиской и дурак найдет. Американцы без всякой прописки, — мечтательно закатил глаза Пушкарный.
— У американцев с учетами все в порядке.
— Ой-ой-ой! Много понимаешь. У них учеты радиоактивных материалов иногда на тонны не сходятся.
— Зато у вас ажур!
— Как при коммунизме — все воруют, а страна богатеет. Хоть так считай, хоть этак. Все сходится. Честно говоря, хищения мы обнаруживаем именно во время хищения и почти никогда «после». И это не потому, что учеты несовершенны, просто атомщики и вся эта отрасль изначально курировались НКВД, а следовательно, люди, работающие в данной сфере, генетически усвоили принципы обеспечения не только личной, но и государственной безопасности. Слишком велика была цена утраты. Заметь, никогда хищениями расщепляющихся веществ или радиоактивных продуктов не занимаются специалисты этой отрасли.
— Читал, брат, читал. — Олег кивнул на отложенный документ. — Но мне от этого не легче.
— Пилите, Шура, пилите. — Пушкарный кивнул в ту же сторону. — Эти гири золотые.
В поисках неизвестного Вахи Дед сбился с ног. Была поднята практически вся имеющаяся агентура. Некоторые источники слышали о существовании неизвестного Деду типа, однако в последнее время он исчез из поля зрения авторитетов. «Страна большая…» — разводили они руками. Номер автомобиля, стоявшего в гараже Стручка, в картотеке не значился, а приметы машины мало что проясняли. «Мерседесов», как и «Вольво», в Москве было больше, чем иномарок «Запорожец».
ХАЙ ДИ ДИ
Героической фигурой он стал вовсе не из-за ушей, хотя уши у него были знатные — пергаментно-прозрачные. При попадании на них контрового света они излучали такое сияние, словно были пропитаны флуоресцентной краской. В зависимости от времени суток и освещенности они могли переливаться всеми цветами теплого спектра — от багрово-алых до ядовито-лимонных.
Вот и сейчас на фоне настольной лампы уши горели перед экраном компьютера, как два проблесковых маячка с отказавшим моторчиком.
Войдя в кабинет, Олег искренне полюбовался этими алыми лопухами на голове всеобщего любимца отдела — «отмороженного Хай Ди Ди». В быту, а точнее, в глаза его звали старший оперуполномоченный Дмитрий Веселов.
«Такими не становятся, такими рождаются» — эти слова в полной мере относились именно к Веселову. В каком возрасте он стал считать, не мог сказать никто, но то, что говорить он начал значительно позже, было очевидно. Будь на то его воля, Веселов и человеческую речь перевел бы на язык математики, которую Дима не просто любил — боготворил, как боготворят мать.
Окончив институт криптографии и информатики Высшей школы КГБ, Веселов почти случайно попал в оперативное управление и так же случайно образовался в одном из отделов у Соколова. Повальное стремление создать свою аналитическую службу захватило этот отдел, как и многие другие. Там и свил свое гнездо бывший «бином», как величали в «вышке» слушателей математического факультета. Там и получил свое прозвище. Вообще говоря, правильнее было бы говорить «Эйч Ди Ди», ибо именно так звучит английская аббревиатура, обозначающая компьютерный диск с высокой плотностью записи. Но полуграмотное «Хай Ди Ди» звучит как-то веселее, потому и прижилось.
Поначалу плохо разбираясь в оперативной работе, Веселов по неведомым математическим формулам вышел на весьма простую и объективно точную схему функционирования аналитической службы — «под задачу». Из завалов разрозненных служебных документов он построил некое математическое здание, на этажах и в квартирах которого располагалась соответствующая информация, и найти эту информацию мог каждый «паяльник». «Паяльниками» Дима со школьных времен называл всех, кто не владел способностью по взаимной любви и без насилия овладеть машиной. После нескольких сеансов «одновременной игры» он обучил элементарным принципам общения с компьютером и правилам поиска информации даже тех, у кого была единственная извилина от фуражки. Не говоря о личностях, чья ладонь была шире клавиатуры.
Попытки «гонять балду» пресекались им жесточайшим образом. Застав однажды Адмирала за тетрисом, Хай Ди Ди разволновался так, что стал похож на мурену в брачный период. Пергаментно-прозрачные уши приобрели малиновый оттенок, а волосы изобразили взрыв на макаронной фабрике. Озадаченный Адмирал не стал своим присутствием лишать Хай Ди Ди рассудка. Он ретировался бочком и без слов. Впоследствии игры, выявленные в компьютере, уничтожались как класс, а лица, их туда загрузившие, обходили Хай Ди Ди по большой дуге. Даже случайная встреча злоумышленника с хранителем компьютерной девственности была чревата серьезными моральными издержками.
Особой опасности подвергали свою психику товарищи, обратившиеся к нему за разъяснениями по вопросу работы компьютера. Хай Ди Ди преображался. Его глаза загорались, как два монитора, руки начинали страстно терзать клавиатуру. Он не просто объяснял, что и как, он исполнял ораторию на тему. «Шум дождя… Шаги за сценой…» Было красиво, умно и непонятно. Попытки перевести его в партер успеха не имели. Хай Ди Ди, словно намыленный, выскальзывал, и снова начиналась морока про всякие там «виндоусы» и «нортоны».
«Да нажимать куда и в каком порядке?» — бесновался Дед, терявший терпение, но его агрессия моментально гасла в пене рассуждений «бинома», вроде бы понятных, но почему-то страшно заумных.
Однажды В.И., купивший сыну на день рождения компьютер, пригласил Веселова домой настроить эту игрушку и объяснить малолетнему отпрыску, как с ней общаться. «Лучше бы я этого не делал!» — впоследствии сокрушался В.И. Хай Ди Ди не просто нашел общий язык с его сыном — он стал кумиром. Авторитет отца упал. Провоцируемый «биномом», сын стал компьютерным маньяком, «рэкетиром» и «налетчиком». Он, словно наркоман, требовал денег на приобретение различных примочек для своей машины. Злодей Хай Ди Ди провоцировал В.И. на совершение страшного суда. Но тот никак не мог решить, с кого начать — с Хай Ди Ди, сына или компьютера. Расправа откладывалась на неопределенное время, а семейный бюджет трещал по швам.
Примечательно, что если поначалу Хай Ди Ди воспринимали с иронией, затем с нескрываемой ненавистью (ему всегда не хватало в имеющихся материалах данных для ввода), то со временем чувства потеплели, и Дима Веселов стал неотъемлемой и весьма полезной частью «интерьера». К нему привыкали долго. Он был занудлив в мелочах, педантичен в деталях. Вводя информацию об объекте в машину, он напоминал шпика из фильма «Ленин в 1918 году»: «А уши, уши у него какие?»
Олег поддерживал Веселова, что вызывало плохо скрываемое раздражение окружающих: «Забодали, блин!» Соколов быстро понял, что в лице Хай Ди Ди имеет дело с памятником, который должен охраняться государством как уникальное явление природы, дарованное России.
Работая без выходных, не замечая времени года и суток, оперившийся «бином» создал то, что не удавалось многим. Если в информационном пространстве имелось хоть какое-то упоминание о личности, Хай Ди Ди мог разыскать ее с точностью до группы крови.