На курсе были выпускники Московского университета, Института международных отношений, специалисты с техническим образованием, дипломаты, журналисты, переводчики, уже побывавшие за границей, офицеры других управлений КГБ и республиканских КГБ, комсомольские работники. Старшиной моего отделения был капитан из Киевского управления КГБ, простоватого вида и с очень громким глуповатым смехом. Уж никак он не подходил на роль разведчика. Да он им и не стал. Соблазненный прелестями московской жизни, он завел себе любовницу и решил развестись со своей женой. Он был настолько глуп, что доложил о своем решении начальству школы, и его с треском выгнали за моральную неустойчивость.
Другой слушатель в нашей группе (тоже старший лейтенант из Киева) показывал всем фотографию, на которой он снят вместе с Кимом Филби во время визита последнего в Киев. На фотографии была дарственная надпись: «Моему другу Владимиру от Филби». Очень он гордился этой фотографией.
На занятиях по группам нам приходилось решать много логических задач. Нам давалась реальная, но обезличенная ситуация разработки, и предлагалось найти свой вариант или подбора основы, или завершения разработки. Ревизоров приучал нас к творческому мышлению. Он говорил:
— Если ваш вариант решения проблемы кажется вам совершенно фантастичным, не стоит думать, что он неприемлем. Если у вас есть логическое обоснование этого плана, то это уже не пустая трата времени. Не нужно стесняться, мы обсудим ваш план вместе и найдем оптимальное решение.
В школе была спецбиблиотека, и мы должны были читать материалы оттуда в часы вечерней самоподготовки. Книги выдавались под расписку и заносились в специальный формуляр, который регулярно проверялся начальником отделения. Таким образом он осуществлял контроль за тем, кто сколько читает. Когда нам стало об этом известно, то мы начали набирать, например, по девять книг на один вечер. Так твой формуляр выглядел очень солидно. Но все равно бывшие студенты читали гораздо больше кадровых офицеров КГБ. Те, набрав по десять книг на один вечер, даже не раскрывали их, делая вид, что им это все известно.
— Все это — теория, — говорили они, — на практике все по-другому.
Все книги касались разведработы. Дела, в них описанные, были обезличены, но реальные, и читать о них было очень интересно.
Большое внимание в школе уделялось языковой подготовке. Все слушатели «Школы 101» уже владели одним, двумя, тремя или более языками. Во время проверки из них выбирался самый слабый, и его предлагалось совершенствовать. Языковые группы были маленькими, по 5–7 человек. Моя группа совершенствовала английский язык. Нашим преподавателем была Елена Ахмерова, дочь известного нелегала, который провел всю свою карьеру в США. Там он женился на американке, и Елена была результатом этого брака. Естественно, что она владела английским как родным. Занятия проходили довольно интересно. Каждый вечер мы должны были прослушивать по радио и записывать на магнитофон шестичасовые вечерние новости Би-Би-Си. Затем с магнитофона мы переписывали их в свои тетради и утром обсуждали их в классе. Польза от такого рода занятий была несомненная. Во-первых, мы улучшали политическую лексику, во-вторых, нас уже приучали к восприятию западного трактования политических новостей о событиях в мире и в СССР, в-третьих, во время обсуждения новостей в классе мы практиковались в проведении политических дискуссий. Естественно, что новости о личной жизни советского руководства не обсуждались.
Но самой интересной частью языковой подготовки был просмотр западных фильмов. Наиболее популярными были из серии «Агент 007. Джеймс Бонд». Мы посмотрели «Из России с любовью», «Доктор Ноу», «Казино «Рояль». Нам показывали также современные французские, итальянские и даже китайские фильмы, естественно, по языковым группам. Но нашей группе повезло. Елена Ахмерова была большой любительницей кино, и совратить ее на просмотр какого-нибудь хорошего фильма было совсем не трудно.
Возникает вопрос, откуда же брались все эти фильмы? Неужели советское правительство тратило огромные деньги на их закупку? Конечно, нет. В соответствии с каким-то договором в СССР под Москвой в поселке Белые Столбы находится хранилище копий всех фильмов, выпускаемых в мире (или почти всех). Вот оттуда-то негласно эти фильмы изымаются для просмотра нашими руководителями, а заодно и слушателями разведшколы КГБ.
В фильмах об агенте 007 мы впервые увидели, как на Западе представляют советских разведчиков. Бычьи шеи, глупые рожи, и все проблемы они решают не мозгами, а кулаками. Нас это не расстраивало и не злило, а только забавляло. «Что ж, чем более примитивными вы нас себе представляете, тем хуже для вас», — думали мы.
Кстати, о кулаках. Физической подготовке в школе уделялось должное внимание, но основной дисциплиной она никак не была. С 1975 года в качестве основной и обязательной физической дисциплины в КГБ было введено карате. В школе оно преподавалось нам во время утренней зарядки, а если кто-то особо был увлечен этой дисциплиной, то они могли тренироваться в отведенные для спорта часы. Оружие — пистолет Макарова — я видел всего один раз за весь год и выстрелил из него три патрона. Вот и вся огневая подготовка в разведшколе КГБ. Некоторые слушатели открыто выражали свое недоумение по этому поводу. Но нам всем было сказано, что разведчик, полагающийся на кулаки и оружие в своей работе, — уже не разведчик. Основное оружие разведчика — его мозг.
Мое особое внимание как историка привлекла история КГБ. Нам было предложено прочитать изданную в школе книгу под названием «От ВЧК до КГБ». Книга эта была небольшой, страниц сто, написана довольно схематично и скучно. Сплошное перечисление дат и названий. «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК) была создана 20 декабря* 1917 года как вооруженный отряд ПАРТИИ для борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией». Через все повествование красной линией проходила одна мысль: «От ВЧК до КГБ эта организация была не чем иным, как вооруженным отрядом ПАРТИИ, громящим карающим мечом врагов революции и народа». Период сталинского культа упоминался кратко: «В период культа личности организация была незаконно использована отдельными лицами (намек на Сталина) для достижения личных целей. После ХХ съезда Партии это положение было исправлено и виновные понесли заслуженное наказание (намек на Берию). Мы служим ПАРТИИ и являемся ЕЕ вооруженным отрядом. Никогда эта организация не должна быть поставлена над ПАРТИЕЙ».
Мне довелось в личной беседе обсудить отношения партии и КГБ с одним из наших слушателей, который уже был офицером и проработал несколько лет в одном из внутренних управлений КГБ. Так я впервые узнал, что партия стоит не только над КГБ, но и над самим законом в стране. Если, например, КГБ или милиция ведут расследование и выясняют, что в деле замешан профессиональный партийный работник или член его семьи, то в соответствии с инструкцией расследование моментально прекращается и передается в ЦК КПСС. Как правило, партийные работники ни к какой ответственности не привлекаются. В качестве примера он привел мне случай, когда было установлено, что любовницей одного западного разведчика была дочь высокопоставленного партийного работника (имена в таких случаях не называются). Дело пришлось немедленно прекратить и передать его в ЦК. Оттуда вскоре пришло указание оставить того «дипломата» в покое.
Для меня это был первый опыт осознания реального положения вещей на советском «верху», но никак не последний.
«Разведчик не может добиться успеха, если он не способен обнаружить за собой слежку контрразведки». Этому положению в школе придавалось очень серьезное значение. С первых дней нас начали обучать теории наружного наблюдения и приемам его обнаружения. Сначала нам читались общие лекции о системе организации наружного наблюдения в главных капиталистических странах, таких как США и Великобритания. На схемах нам показывались их методы слежки. Например, ведение слежки за объектом по параллельным улицам или слежка с опережением, когда автомашина наружного наблюдения идет впереди объекта слежки.
Затем мы стали теоретически изучать приемы обнаружения слежки по своим отделениям. Нашими преподавателями были офицеры 7-го Управления КГБ, которое занимается чисто наружным наблюдением. Они нам в подробностях разъясняли, какие приемы можно и нужно применять и какие нельзя. Первым и основным правилом было следующее: ни при каких обстоятельствах нельзя было показывать слежке, что ты их обнаружил. Второе — нужно уважать офицеров наружного наблюдения в любой стране и не забывать, что это мы находимся в их стране и нарушаем их законы, которые они поставлены охранять. Однако, говорили нам, существует много примеров, когда наши разведчики высокомерно относятся к наружному наблюдению, всем своим поведением пытаются показать слежке, что они обнаружены. Такое поведение прежде всего раскрывает принадлежность нашего человека к разведке и может привести к отрицательным последствиям. Например, его машина может быть повреждена или его могут побить «хулиганы». Таких примеров по всему миру хоть отбавляй, и наши офицеры, в них замешанные, как правило, стоят на низком профессиональном уровне обнаружения слежки. Таким образом, нам было дано понять, что мы должны уделить самое серьезное внимание изучению этого предмета.
Прежде всего «хороший разведчик должен знать город своего пребывания, как местный житель или даже лучше». Перед каждой операцией подбирается проверочный маршрут, который должен быть логически легендирован. Если разведчик крутится по городу, то этому должно быть объяснение. Например, можно потратить несколько часов на «поиски редкой книги». На проверочном маршруте должны быть несколько специально подобранных мест-ловушек, где можно стопроцентно и естественно увидеть слежку. Например, можно на пустынной улице подойти к остановке автобуса, оглянуться назад, ожидая автобус, и спокойно рассмотреть всех, кто за тобой следует. Войдя в автобус, нужно постараться встать у заднего окн