Я сказала:
— Птички летят…
— Какие птички?! — Володя среагировал моментально, сгреб меня в охапку и втолкнул в дверь, ведущую с крыши вниз.
Из Москвы в Тегеран я вылетела 28 декабря. Это был последний «теплый» день той знаменитой зимы 1978 года. На следующий день в Москве было уже –29 мороза, а новый год москвичи встречали с температурой воздуха –38.
Рейс «Аэрофлота» был удивительным — в самолете было всего пять человек: я и чета иранцев с двумя взрослыми дочками. При подлете к Тегерану они буквально прилипли к иллюминаторам и восклицали одно и то же: «Хейли гашанге!» («Очень красиво!». Наверное, они давно не были на родине и очень радовались возвращению.
У меня огни Тегерана такого восторга не вызывали. Хотя особенно жаловаться мне было не на что. В квартире в городе у нас образовалась своя очень хорошая компания. Наши соседи по лестничной клетке Николай и Наталия Иночкины и живущие в отдельном доме в нашем тупике (улица Газали была тупиковой) семья Гребенщиковых — Володя, Татьяна и двое малолетних детей. Мы все были почти одного возраста, москвичи. А главное, они не имели никакого отношения ни к КГБ, ни к посольскому болоту, так как являлись сотрудниками Комитета по экономическим связям. Иногда мы собирались вместе на обед-ужин. Стол был общий, разговаривали, спорили, выпивали и… танцевали. Моим партнером был Володя Гребенщиков, он тоже любил танцы. Модные в то время мелодии «АББА», «Бонни-М», Хампердинка, Тома Джонса очень способствовали нашим музыкально-танцевальным вечерам. Никто никогда не был пьяным, так как я абсолютно не употребляю спиртное, то моя оценка совершенно точная. Собирались чаще у Гребенщиковых, они укладывали детей спать, а мы начинали веселье. Но у меня есть фотографии, где я танцую с мужем в этой же компании в нашей квартире, так что дислокация иногда менялась.
Введенный в Тегеране комендантский час заставлял всех оставаться дома. И вот в один из вечеров мы с Володей сидим у телевизора, там идут сплошные новости, обстановка тревожная. Я большую часть информационных сообщений не понимаю, а Володя слушает внимательно. На экране появляется диктор, молодой симпатичный мужчина, я вижу, что он очень взволнован, капли пота на лбу видны даже в экране нашего небольшого черно-белого телевизора. Он что-то быстро говорит, и Володя поворачивается ко мне и переводит:
— Он объявил, что вся вода в водопроводе города отравлена смертельным ядом.
Мы оба сидим с пустыми чашками в руках, так как только что допили чай. Испугались ли мы? Может быть, не испугались, а оторопели. В посольстве была своя система водоснабжения, а мы пользовались городским водопроводом. Прошло какое-то время до того момента, когда стало ясно, что чаша сия в наших чашках нас миновала.
Вообще, рядом с мужем я ничего не боялась, была абсолютно уверенным в положительном исходе любой трудной ситуации человеком. Это сложно объяснить, но с первых дней нашей совместной жизни он дал мне такое чувство защищенности, что это состояние сохранилось на долгие годы и без него.
Мы только поженились и возвращаемся домой из Калужской области из стройотряда на попутном «уазике», чтобы уехать на юг в «свадебное путешествие». Вдруг Володя бросает меня на пол и падает сверху. Он всю дорогу наблюдал за водителем, который был то ли лихач, то ли неопытный, но гнал на большой скорости, и в этот момент мы чуть не слетели с трассы перед мостом, то есть в реку. Все обошлось, я даже ничего не поняла, машину я не водила, оценить опасность не могла. И так было всегда и во всем.
Реакция у Володи была потрясающая. Помните эпизод из фильма «Мистер и миссис Смит», когда Брэд Питт «роняет» бутылку, а Анджелина Джоли ее ловит? Володя однажды меня очень удивил, и хотя я ему ничего не сказала, но запомнила этот случай. Мы входим в квартиру, он впереди, я на пару шагов сзади. Справа вешалка на стене, я пытаюсь повесить пальто, но вешаю мимо. Не поворачиваясь, Володя ловит мое пальто и так же, не глядя, вешает его на крючок. Как можно было это увидеть и среагировать?
Забегая вперед, расскажу еще один эпизод из нашей жизни. Узнав о смерти в Москве жены офицера резидентуры Валентина Братерского, он попросил близких нашей семье людей не сообщать мне об этом факте, чтобы меня не расстраивать, так как у меня был довольно сложный период в жизни. И только через очень продолжительное время, встретив посольских дамочек на прогулке, я случайно от них узнала, что Аллы Братерской давно нет в живых.
Примеров его заботливого отношения у меня много, но главным было само его присутствие в моей жизни, он мог не совершать никаких поступков, это ничего не изменило бы.
Конечно, я не была в курсе Володиных служебных дел, я не спрашивала ни о чем, а он сам рассказывал мне только то, что находил нужным.
— Мы идем на венчание ирландца и американки в церковь, — сказал Володя.
Собирали меня всем миром, то есть консульством. Наталия Семеновна сказала, что в церкви обязателен головной убор, и принесла мне меховой берет и меховой шарф к нему. Я же представляю страну!
До чего же я была глупа и наивна. Усевшись в первом ряду рядом с Володей на предложенные нам места, я стала внимательно все рассматривать и пыталась понять, что говорит святой отец (то, что церковь не православная, я сообразила). Говорил он так, что я понимала только часто повторяемое «father». И я обратилась к Володе с вопросом:
— Володя, а чей папа приехал, его или Мэри? — прошептала я ему на ухо.
Хорошо, что он сумел себя сдержать, зато позже мы посмеялись от души.
Потом был банкет. Еды не было, нет, она, возможно, была, но я ее не видела. Володя предупредил, что меня обязательно захотят сфотографировать, а я должна всячески стараться этого избегать. Я, наверное, перестаралась, потому что фотограф заметил мое постоянное положение спиной к нему, подошел и сказал на английском:
— На фотографиях получились только ваши прекрасные волосы.
Несколько часов на ногах на каблуках 11 сантиметров для меня были тяжким испытанием. Попрощавшись, мы вышли на улицу, и я сказала мужу:
— Все, я до машины не дойду.
Володя взял меня под мышку и понес к машине. По дороге мы мечтали, что, как только окажемся дома, сразу же «налопаемся», голодные мы были ужасно.
Все то, что уже рассказал Володя о жизни в городской квартире, то есть вне территории посольства или консульства, было. И вывернутые карманы, и обрезки проводов, небрежно забытые или специально оставленные на полу. САВАК нагло вел себя — так как улица была тупиком, то они перекрыли машину Володи, но он сумел выехать через двор соседнего дома. В следующий раз они учли свою ошибку и перекрыли соседний двор тоже. Недолго думая, муж приподнял автомобиль САВАК и переставил на расстояние, достаточное для выезда.
Жизнь в городе позволяла мне избегать ненужных контактов в посольстве. Посольские дамы, томившиеся от скуки, развлекали себя кто как мог. Приведу пример. В посольстве был свой сантехник, скромнейший человек, маленький, худенький, лет пятидесяти. Работы ему хватало: все в жилом доме, включая и сантехнику, было старым и требовало частого ремонта. Так вот от безделья кто-то из женщин пустил слух, что наш сантехник сексуальный маньяк и оставаться с ним в квартире наедине опасно. Как же дамы веселились, передавая друг другу эту глупость. Ну вроде чем бы дитя ни тешилось… но дитя вполне взрослое и даже образованное неплохо.
Еще в посольстве устраивали «женский чай». И опять на мужа «наехали» — почему жена не посещает это мероприятие? Пришлось пойти, хорошо, что только один раз, больше я бы не выдержала. Собираются все посольские дипдамы. Расфуфыренные, друг друга ревностно оглядывающие, и одна из них проводит политинформацию, основанную на передовой статье газеты «Правда». После этого все пьют чай и умно беседуют.
У меня не было потребности постоянного общения с женами сотрудников посольства, так как, во-первых, я работала. А главное, что наши отношения с Володей позволяли мне полностью реализовывать все желания поболтать. С ним я могла говорить обо всем. Некоторые женщины даже покупки, сделанные для себя или детей, скрывали от мужей или не озвучивали цену. Я этого не понимала абсолютно. За все время нашей совместной жизни не помню ни одного случая, когда бы я уличила Володю во лжи. И я старалась быть с ним честной.
Конечно, бывали и у нас довольно щекотливые ситуации. Однажды муж с балкона московской квартиры увидел, как я вышла из такси и целовалась с провожающим меня мужчиной. Этот мужчина был моим хирургом, он дважды спасал меня, и благодаря именно ему я имею возможность писать эти строки. Он жив, стал профессором. Второй мой врач стал академиком. И необычность ситуации была еще и в том, что не я, пациентка, пригласила своих врачей в ресторан в знак благодарности, а они пригласили меня. Володя был в отпуске и прекрасно знал, с кем я и где, и просто вышел на балкон. Никоим образом не выслеживая меня.
Приехав домой в Союз, Володя захотел познакомиться с моими лечащими врачами и поблагодарить за все для меня сделанное. Мы подъехали к зданию больницы, Володя парковал машину, а я вошла в вестибюль и подошла к своим докторам, они уже ждали. И тут в огромных стеклянных дверях показался Володя. Мои эскулапы как-то поникли, и один сказал другому:
— Это супермен!
— Да, это супермен.
А я-то хотела похвастаться перед мужем своими лекарями, но с Володей это не получалось, он и на мужчин производил такое же впечатление, как и на женщин.
Наши чувства друг к другу, как я теперь понимаю, были довольно редко встречающимися. Я могу назвать их полным бесконечным доверием. Однажды Володя сказал мне так: «Ты приходишь неожиданно домой и видишь меня с другой женщиной. Я говорю тебе, что у нас с ней нет ничего и люблю я только тебя. И ты верь, потому что это правда». Такой ситуации не было, а если бы и случилась, я бы повела себя именно так, как он сказал.