Но одно дело — реальность, а другое — что докладывать своим московским хозяевам. За десятилетия, проведенные в Советском Союзе, тудеисты прекрасно усвоили все правила советской системы. Одним из этих правил всегда было: «Начальство хочет слышать то, что оно хочет слышать». Особенно это сильно было развито при Брежневе. Мол, зачем расстраивать старика. Может он вспылить и чего доброго еще урезать субсидии, предназначенные для «Туде». Да, именно так. Партия «Туде» находилась на полном содержании Советского Союза, а точнее, международного отдела ЦК КПСС. Все члены «Туде» были на зарплате от Москвы. Все средства для осуществления деятельности партии также предоставлялись Москвой.
Впервые я столкнулся с этим финансовым вопросом, когда связной «Туде» положил передо мной пачку использованных авиационных и железнодорожных билетов. Я спросил, что это значит. Связной объяснил, что это билеты для передачи в Москву для компенсации транспортных расходов членов «Туде», которые совершают поездки по делам партии. В той пачке были билеты как для поездок по Ирану, так и за границу. Мы переслали эти билеты в Москву, но, к моему удивлению, никаких инструкций о передаче денег связному резидентура не получила. Во время очередного визита связного в консульство я спросил, получили ли они компенсацию за транспортные расходы, и в ответ услышал: «Да, большое спасибо». Я понял, что был еще один канал связи с «Туде», о котором мне не было известно. Ради личного любопытства я начал осторожно выяснять, как это делалось, и через некоторое время мне удалось узнать следующее.
Кроме посольства, «Туде» поддерживала контакты еще и с советским торговым представительством в Тегеране. Для этого использовалась уже годами отработанная и проверенная на практике система финансирования иностранных компартий международным отделом ЦК КПСС. Секретными членами партии «Туде» была создана торговая компания, которая вела бизнес с советским торговым представительством. Вот через этот канал и осуществлялось основное финансирование «Туде». Они получали как наличные деньги, так и бесплатно различного рода товары для продажи на иранском рынке. Все здесь чисто, не подкопаешься. Обычный бизнес. А с советским торгпредством поддерживают бизнес десятки компаний. Вот через этот канал и была осуществлена компенсация упомянутых транспортных расходов «Туде». Дело дошло до того, что из Советского Союза через эту подставную компанию для партии «Туде» поставлялась бумага для печатания партийной газеты «Мардом».
Был и еще один канал «финансирования» «Туде». Личные деньги для товарища Киянури. Нужно заметить, что все переговорные контакты осуществлялись с Киянури посредством записок через резидентуру КГБ. Связной приносил мне записку, мы ее переводили и направляли телеграммой в ЦК. Оттуда вскоре поступал ответ, который мы переводили на персидский язык и в форме такой же записки передавали связному. Мне самому часто приходилось переводить на персидский язык послания Москвы для Киянури. В одном из таких посланий Киянури был задан вопрос, каким путем он предпочитает получить его личные деньги. На этот раз записка с ответом Киянури была в прочно запечатанном конверте, тогда как раньше записки были туго скручены и связной при желании мог бы их прочесть. В записке в конверте Киянури давал четкий ответ на поставленный вопрос: «Предпочитаю получать деньги только на личной встрече. Ни под каким видом эти деньги не должны упоминаться или передаваться через каналы торгпредства или связного». Что ж, здесь все было ясно. Упомянутые деньги шли не на партийную работу и построение коммунизма в Иране, а на личные нужды генерального секретаря партии «Туде». Личные конспиративные встречи были сопряжены с очень большим риском как для «Туде», так и для резидентуры КГБ. Иранские власти могли бы использовать факты передачи денег на конспиративных встречах главе партии «Туде» как для разгрома этой партии, так и для ухудшения отношений с Советским Союзом.
Резидентура отметила это в своем сообщении, однако Москва его проигнорировала. Личные встречи начали осуществляться, и Киянури приходил на них, рискуя своей собственной жизнью и безопасностью всей партии для личного благополучия. В своей очередной записке Киянури сообщил, что собирается «по партийным делам посетить Западную Германию». Нам было поручено из Москвы «выяснить у товарища Киянури, в какой валюте он предпочитает получить следующую сумму своих личных денег». Ответ был очень скромным: «В западногерманских марках, пожалуйста». Вскоре дипломатической почтой в резидентуру была переслана тугая пачка очередных личных денег для Киянури в западногерманских марках в сумме 30 000. Неплохо можно повеселиться на такие деньги в двухнедельной поездке в ФРГ.
На разных этапах Шебаршин привлекал к операции с партией «Туде» различных офицеров, и поэтому о работе с ними было известно многим в резидентуре. И у всех тех, кто знал о личных деньгах Киянури, это вызывало чувство гадливости и отвращения. «Каков поп, таков и приход», — говорили мы, имея в виду, что коррупция среди советской партийной элиты распространялась и на зарубежные коммунистические партии. Это значило, что все мировое коммунистическое движение подвержено коррупции и вся его деятельность оплачивается из Москвы. Можно было себе представить, в какие суммы выливается для СССР поддержка коммунистического и национально-освободительного движения и своих союзников. Теоретически все это было известно нам, конечно, давно. Но одно дело читать о подобных фактах в западной прессе, а другое — лично принимать участие в операциях подобного рода, когда тебе известны мельчайшие подробности. Уже в другом свете представлялся и случай в Новой Зеландии, когда советский посол был пойман за руку местной службой безопасности при передаче портфеля с деньгами члену новозеландской коммунистической партии. Ведь наверняка и это были «личные деньги для товарища…» А учитывая спокойную обстановку в Новой Зеландии, контакты с местной коммунистической партией осуществлялись на уровне посла без всякого участия КГБ.
Воспитанный в суровой советской действительности, я никогда не испытывал любви к коммунизму. Он мне всегда представлялся лживым. Но теперь мне приходилось лично принимать участие в махинациях этой международной мафии. Иранские коммунисты, проведя в Советском Союзе больше 30 лет, прекрасно понимали советское общество и прекрасно знали, кем оно управляется. И вот теперь они стремились прийти к власти в Иране (а именно это и было их конечной целью) и создать в стране общество, подобное советскому, и отдать страну в подчинение СССР. Это было их дело, но я в этом принимать участие не хотел. Если раньше мое отношение к коммунизму было пассивным, то теперь я начал серьезно задумываться над своей вовлеченностью в эту грязь.
Партия «Туде» продолжала действовать в описанном духе. Уже в мае 1979 года иранские власти начали антиамериканскую кампанию. По всем крупным городам страны прошли массовые демонстрации под лозунгом «Смерть Америке». Особенно сильными были они в Тегеране в районе американского посольства. Духовенство требовало от США выдачи шаха «для проведения над ним справедливого суда». Вне всякого сомнения, антиамериканская кампания была начата по инициативе духовенства, а может быть, и самого Хомейни. Ведь хорошо известно отношение Хомейни к США. Целями этой кампании были отвлечение местного населения от все ухудшающегося экономического положения, снижение популярности США в Иране, демонстрация всему миру и своему населению того, что исламские власти не боятся самой сильной державы. Как в известной басне: «Ай, Моська, знать она сильна, что лает на слона».
Однако партия «Туде» в своих донесениях в Москву представила дело так, что это по ее инициативе и при ее непосредственном участии была начата и развернута антиамериканская кампания в Иране. Москва ликовала. Им там в международном отделе ЦК было наплевать на то, кто начал эту кампанию в Иране. Главное, что можно было доложить в Политбюро о том, что антиамериканская кампания начата и успешно развивается по инициативе их международного отдела через партию «Туде». Таким образом ложь партии «Туде» была выгодна не только им самим, но и Москве в данном случае. Принимал международный отдел липовые заверения «Туде» в том, что они стоят во главе объединенного левого движения, не обращая внимания на замечания резидентуры о том, что «информация от товарища Киянури о положении в левом движении не всегда отражает реальность». Однако международный отдел ЦК эти предостережения КГБ игнорировал. И продолжала Москва вливать все новые и новые средства в «Туде» — этот живой труп.
Тем временем политические противоречия в Иране продолжали обостряться.
После проведения массовой кампании в прессе, осуждающей организации муджахидов и федаев, иранские власти начали предпринимать прямые действия против этих организаций. Так, в июле и августе 1979 года участились перестрелки между членами этих организаций и стражами исламской революции. Учитывая довольно сильные вооруженные формирования муджахидов и федаев и их популярность среди молодежи, власти действовали осторожно и хитро. Первые нападения на штабы этих организаций были предприняты в глубоких провинциях. Затем наступила передышка. Власти ждали реакции центрального руководства этих организаций на проведенные ими акции. Но ожидаемого властями вооруженного выступления не последовало. Слишком много разногласий было в руководстве организаций в отношении к правящему режиму. Тогда власти сделали следующий шаг, захватив представительства муждахидов в городах уже прилегающих к Тегерану. Опять не последовало никакой реакции. В конце концов стражи революции захватили штабы муджахидов и федаев в Тегеране. При этом арестов произведено не было. Руководство левых организаций было просто выброшено на улицу под предлогом того, что их пребывание в данных помещениях было незаконно. Муджахидам и федаям опять, как и при шахе, пришлось уходить в подполье.
Действия властей против левых организаций усилили противоречия и среди духовенства. Как уже упоминалось, дети аятоллы Талегани были членами организации федаев. Во время кампании властей против левых они были арестованы пасдарами. Их машина была ночью остановлена стражами и оказалась доверху набита оружием, которое они перевозили на одну из конспиративных квартир. Талегани был возмущен и потребовал освобождения своих детей. Ему в этом было отказано. Тогда старик покинул все свои должности, уехал в свой родной Талеган и сел в бест (самая сильная молчаливая форма протеста в исламе). Такая форма протеста одного из самых популярных личностей страны могла принести властям только вред. Поэтому они предпочли разрешить эту проблему миром. В Талеган был направлен специальный представитель от Хомейни, который упросил Талегани вернуться в Тегеран. Талегани вернулся. Несколько дней о нем ничего не было слышно. И вот он появился в телевизионной программе с покаянной речью. Он говорил, не поднимая глаз, о том, что его действия были ошибочны, что они наносили ущерб делу исламской революции, что он всей душой привержен делу Хомейни и так далее. Все это было совершенно не похоже на Талегани и настолько унизительно, что было больно смотреть. Нашли они какие-то рычаги, чтобы задушить этот свободный голос. Мне весь этот фарс бы