.
Чтобы поддержать свое реноме в глазах западных спецслужб, Агабеков в скором времени «завербовал» в русских эмигрантских кругах мифического немецкого офицера «Шарля» и передавал якобы полученную от него информацию британской СИС. Затем он сообщил о «Шарле» бельгийской спецслужбе «Сюртэ», а та в свою очередь сообщила о нем французам.
В результате Агабекову оставалось только стричь купоны. Что касается румын, то для них Агабеков за 20 000 франков организовал получение информации прямо из ОГПУ, которую ему якобы поставляла через вторые-третьи лица его первая жена. Всего же, как было установлено позднее, Агабеков поддерживал контакты со спецслужбами семи государств.
После этого Агабеков полностью уверовал в свою безнаказанность и пустился во всевозможные аферы. Так, в мае 1934 года он заявился в Брюсселе на квартиру одного из своих знакомых, тоже невозвращенца, и предложил ему разыграть спектакль перед представителями акционерного общества, расположенного в Париже, которые занимались поисками возможностей вывоза из СССР заметок и личных счетов Николая II, а также брачных документов вдовы брата последнего императора, великого князя Михаила Александровича графини Брасовой. Все эти документы Агабеков за аванс в 30000 французских франков брался «доставить» из СССР. Но при этом он цинично заявил: «Конечно, никаких документов я достать не могу, при всем моем желании. Поэтому придется делать липу»[220].
После получения аванса Агабеков спустя некоторое время через подставное лицо послал в Париж письмо, в котором сообщал, что дела идут, что он несколько раз ездил за границу и что теперь настало время познакомить членов общества с верным человеком из СССР.
Вскоре это знакомство состоялось и акционеры убедились, что перед ними действительно человек из Советской России. Была достигнута договоренность о еще одном гонораре в 30 000 франков за работу, но по каким-то причинам сделка в конце концов сорвалась.
Промышляя подобными аферами, Агабеков в то же время понимал, что над ним постоянно висит угроза со стороны Москвы. Поэтому осенью 1936 года он еще раз попытался круто изменить свою судьбу и 4 сентября отправил советским властям письмо, в котором подробно рассказал о структуре, должностных лицах и деятельности спецслужб Великобритании, Бельгии, Голландии, Франции, Румынии, Болгарии и Германии. Заканчивалось это письмо следующими словами:
«Все вышеизложенное я сообщаю Вам вполне честно, ибо моим единственным желанием сейчас является хоть немного умалить тот вред, который я нанес Советской власти своим предательством. Этим документом я, видимо, отдаю себя вполне сознательно на Ваше усмотрение, и как бы суров ни был Ваш приговор, я ему подчинюсь беспрекословно. Но я просил бы только одного, это умереть на работе. Умереть с сознанием, что я принес хоть какую-нибудь пользу своей Власти и своей Родине.
На случай, если Вы пожелаете вновь говорить со мной и если нынешняя связь… почему-либо порвется, сообщаю Вам адрес, где меня найти… Можно телефонировать от 10 утра до 6 вечера и спросите адрес Гриши.
R.S. Дадите ли мне возможность быть Вам полезным или нет, нисколько не изменит моего решения, высказанного здесь. Разница лишь в том, что в первом случае я буду помогать Вам регулярно, а во втором я буду ждать случая, чтобы нанести наибольший удар по врагам Сов. Власти. Г. Агабеков»[221].
Однако это послание осталось без ответа, а в декабре 1937 года было принято решение о ликвидации Агабекова, что и было сделано в марте 1938 года. Долгое время на Западе ходили самые невероятные версии по поводу исчезновения Агабекова. Согласно наиболее распространенной из них он был заманен агентом НКВД Зелинским на франко-испанскую границу под предлогом выгодной перепродажи вывозимых из Испании произведений искусства. Попавшись на удочку, он во время одной из ходок через границу был сброшен в пропасть. Впервые же точные обстоятельства убийства Агабекова раскрыл Судоплатов:
«Сообщалось, что Агабеков исчез в Пиренеях на границе с Испанией. На самом деле его ликвидировали в Париже, заманив на явочную квартиру, где он должен был якобы договориться о тайном вывозе бриллиантов, жемчуга и драгоценных металлов, принадлежащих богатой армянской семье. Греческий торговец, посредник в сделке, которого он встретил в Антверпене, был Г. Тахчианов — сотрудник-нелегал НКВД во Франции. Он-то и заманил Агабекова на явочную квартиру, сыграв на его национальных чувствах. Там на квартире его уже ждали боевик, бывший офицер турецкой армии, и молодой нелегал Коротков, в 40-х годах ставший начальником нелегальной разведки МГБ СССР. Турок убил Агабекова ножом, после чего его тело запихнули в чемодан, который вывезли и выкинули в реку. Труп так никогда и не был обнаружен»[222].
Правда, и в данном случае, как и в описании ликвидации Клемента, Судоплатов приписывает убийство Агабекова некому турку. Но на самом деле ликвидировал Агабекова все тот же Тахчианов, причем не Г, а Пантелеймон Иванович. Также возможно, что именно Тахчианов в 1938 году ликвидировал упоминавшегося выше Е. Думбадзе, который к тому времени работал в Париже журналистом (впрочем, это только предположение, так как в ту эпоху возможностей пропасть без вести было сколько угодно, и не обязательно с помощью НКВД).
Осенью 1938 года Коротков вернулся в Москву. За проделанную работу он был награжден орденом Красной Звезды, что, впрочем, не помешало новому наркому НКВД Л. Берия в декабре уволить его из органов. Что касается Тахчианова, то он оставался за рубежом еще некоторое время, возвратился в СССР в марте 1941 года и был награжден знаком «Заслуженного работника НКВД».
Покушение на Ивана Солоневича
В Москве внимательно следили не только за троцкистами и теми эмигрантами, которые пытались бороться с СССР при помощи диверсий и вооруженного террора. В поле зрения советских спецслужб находились и те, кто силой печатного слова разоблачал «преступления кровавого большевистского режима» и мог бы стать идеологическим вождем эмиграции.
Одним из таких незаурядных людей был крупный русский мыслитель и публицист, проповедник «народной монархии» Иван Солоневич.
Иван Лукьянович Солоневич родился 14 ноября 1891 года в селе Рудники Пружанского уезда Гродненской губернии в семье сельского учителя. Кроме него в семье было еще два сына — Всеволод (погиб в 1920 году в армии Врангеля) и Борис. По словам Ивана Солоневича, ему удалось окончить лишь три класса гимназии, поскольку отец не мог материально обеспечить дальнейшую учебу старшего сына. Однако он много занимался самостоятельно и экстерном сдал в Вильно экзамен на аттестат зрелости. Тогда же Солоневич начал сотрудничать с редакцией газеты «Северо-Западная жизнь», стоявшей на монархических позициях. С детства воспитанный в духе почитания монархии и православия, он до конца своей жизни оставался преданным идеям, которые были заложены в него с юности.
В 1916 году Солоневич закончил юридический факультет Петроградского университета, после чего поступил на работу в газету «Новое время», где вел раздел уголовной хроники и писал о спорте. Дело в том, что братья Солоневичи были незаурядными спортсменами — Иван был вице-чемпионом России в гиревом спорте, а Борис успешно выступал на соревнованиях боксеров, борцов, гиревиков и футболистов.
Свержение самодержавия в феврале 1917 года и Октябрьский переворот Солоневичи восприняли как трагедию для России. Поэтому они перебрались на юг, где Иван вступил добровольцем в белую армию и активно участвовал в работе ее пропагандистского аппарата. Перед взятием частями Красной Армии Одессы Иван Солоневич вместе с женой и сыном Юрием попытался эмигрировать, но в последний момент заболел тифом и был вынужден остаться в России. После непродолжительного заключения в одесской ЧК он устроился на работу сначала грузчиком, потом кооператором, счетоводом, сценаристом, фотографом, и, наконец, профсоюзным инспектором по спорту и туризму в Москве. Его жене, Тамаре Владимировне, повезло больше — в 1928 году она выехала в командировку в советское торгпредство в Берлин в качестве референта-переводчика. Что касается Бориса Солоневича, то он к моменту встречи братьев в 1925 году работал в штабе ВМФ в Москве инспектором физической подготовки Черноморского флота.
Но несмотря на относительное личное благополучие братья не приняли советскую власть. Уже будучи за границей, в одной из публикаций Иван Солоневич писал, что объездив почти всю страну он «увидел ужасную бедность народа и тогда понял, что в таких условиях не только спорт невозможен в СССР, но даже обыкновенная жизнь». А когда Борис в 1926 году был осужден на пять лет ссылки за антисоветскую деятельность и причастность к скаутским отрядам, Иван решил бежать из страны. Сначала он попытался оформить себе служебную командировку в Германию для закупки спортинвентаря и остаться там. Но из этого ничего не вышло, так как в последний момент ОГПУ запретило выезд из-за неблагонадежности командируемого. Тогда, после возвращения Бориса из ссылки, братья решили покинуть страну нелегально. В предисловии к своему роману «Две силы» Иван Солоневич так описывал эту попытку бегства:
«Предварительная разведка показала, что только побег в Маньчжурию или Финляндию дает гарантию не быть выданными Советам. Решено было бежать через Карелию в Финляндию… Первая попытка состоялась в 1932 году. Но братья не знали, что в Карелии есть магнитные аномалии, и компасы там врут, как нанятые. Группа заблудилась. Иван заболел, и пришлось вернуться. ГПУ между тем что-то заподозрило, а при следующей попытке побега в 1933 году все были арестованы на пути к Мурманску».
В результате вместо Финляндии Солоневичи оказались в карельских лагерях — Иван вместе с сыном Юрием на стройке Беломоро-Балтийского канала, а Борис в Свирском лагере. Но в те времена лагерный режим еще не был так суров, как после 1937 года. Поэтому братья, известные спортсмены, были назначены лагерным начальством инструкторами по физкультуре. Это дало им возможность периодически встречаться на совещаниях физоргов и выработать план очередного побега. В июле 1934 года Иван и Борис уговаривают свое начальство провести межлагерные соревнования, после чего братья получают возможность выехать для подготовки их проведения в город Кемь (Иван