свидетелей целые ночи… Я Блюмкина особенно недолюбливал и после первых жалоб на него со стороны его сотрудников решил его от работы удалить. За неделю до 6 июля Блюмкин у меня в отделе не числился, ибо отделение было расформировано по постановлению комиссии, а Блюмкин оставлен без определенных занятий. Это решение должно быть запротоколировано в протоколах комиссии в первых числах июля или последних числах июня»[32].
Что касается протоколов заседаний президиума ВЧК, то они, согласно утверждению А. Здановича, в архивах ФСБ отсутствуют, а поэтому проверить факт отстранения Блюмкина и расформирования его отделения невозможно. Но отстранение Блюмкина вызывает большие сомнения хотя бы потому, что тот же Лацис утром 6 июля дал ему для работы дело Роберта Мирбаха. Практически уволенный сотрудник ВЧК, получающий у начальника отдела дело оперативной разработки — это кажется сомнительным даже в той революционной обстановке.
Так или иначе, но 27 ноября 1918 года революционный трибунал при ВЦИК вынес приговор по делу Спиридоновой, Саблина, Попова, Прошьяна, Камкова, Карелина, Трутовского, Магеровского, Голубовского, Черепанова, Блюмкина, Андреева, Майорова и Фишмана, обвиняемых в контрреволюционном заговоре ЦК ПЛСР против Советской власти и революции. Все обвиняемые были признаны виновными, но наказания понесли исключительно мягкие. Только Попов был объявлен врагом трудящихся, стоящим вне закона, и подлежал расстрелу при поимке. Прошьяна, Камкова, Карелина, Трутовского, Магеровского, Голубовского, Черепанова, Блюмкина, Андреева, Майорова и Фишмана приговорили к 3 годам тюрьмы. А Спиридонову и Саблина, принимая во внимание их особые прежние заслуги перед революцией — к году тюрьмы, но уже через два дня амнистировали.
В дальнейшем судьба осужденных левых эсеров сложилась по-разному. Те из них, кто, как М. Спиридонова, не признали власть большевиков, до расстрела в конце 30-х годов находились в ссылках и лагерях. Зато другие, примкнувшие к большевикам, до начала Большого террора репрессиям не подвергались и занимали высокие посты. Так, Юрий Саблин, начальник «Штаба обороны» ПЛСР во время июльских событий, после амнистии воевал на Украине, в мае 1919 года вышел из ПЛСР и в ноябре вступил в РКП(б). В последующие годы командовал полком, бригадой и группой войск на деникинском фронте, участвовал в боях с Врангелем и подавлении Кронштадтского восстания, за что был награжден двумя орденами Красного Знамени, учился в Военной Академии, командовал дивизией и даже являлся делегатом XVI съезда ВКП(б). На момент ареста в 1937 году он был комендантом и военкомом Летичевского укрепрайона.
Яков Фишман, изготовивший бомбы для убийства Мирбаха, будучи в 1919 году арестованным в Москве, через полгода был выпущен из тюрьмы. В декабре 1920 года вышел из ПЛСР и на основании постановления Оргбюро ЦК РКП(б) был принят в компартию. Тогда же поступил в распоряжение Разведупра РККА и в феврале 1921 года выехал в Италию в качестве военного атташе. С августа 1925 года занимал должность начальника Военно-химического управления РККА и к моменту ареста в июне 1937 года имел звание корпусного инженера.
Инструктировавшая Блюмкина и Андреева член ЦК ПЛСР Анастасия Биценко вообще не была арестована, а в ноябре 1918 года по рекомендации Я. Свердлова вступила в РКП(б) и до ареста в 1938 году занимала различные посты в кооперации, хозяйственных, советских и партийных органах, являясь одним из теоретиков совхозно-колхозного строительства.
Член ЦК ПЛСР Сергей Мстиславский был признан непричастным к заговору, в 1919 году выехал на Украину, где стал депутатом киевского Совета и был делегирован в Всеукраинский ВРК. Во время войны с Польшей находился при РВС 12-й армии, работал в ее зафронтовом (разведывательном) бюро, входил в правительственную комиссию по расследованию действий польской армии и властей в оккупированных местностях. В 1921 году вернулся в Москву, участвовал в деятельности Профинтерна, в 1925–1929 годах работал помощником редактора «Большой Советской энциклопедии», писал книги (наиболее известна его повесть о Николае Баумане «Грач — птица весенняя») и умер в 1943 году в эвакуации в Иркутске.
Павел Шишко, после ухода левых эсеров в подполье руководивший боевой, работой, в 1923 году заявил о выходе из ПЛСР и желании вступить в РКП(б). Получив рекомендацию от В. Антонова-Овсеенко и И. Смилги и «индульгенцию» от ГПУ, был принят в партию без кандидатского стажа и до ареста в 1938 году работал на хозяйственных должностях.
Член коллегии ВЧК Григорий Закс, в выступлении 6 июля не участвовавший и организовавший Партию революционных коммунистов, отколовшуюся от ПЛСР, в ноябре 1918 года был принят в ВКП(б), служил на командных должностях в РККА, учился на Восточном факультете Академии Генштаба, в 1924-25 годах находился в качестве военного атташе в Эстонии, а затем до ареста в 1937 году — на хозяйственной работе.
Что же касается непосредственных убийц Мирбаха, то Н. Андреев в 1919 году умер от тифа на Украине. А вот Блюмкина ждала другая судьба. Будучи вывезенным 7 июля из Москвы, он некоторое время находился на нелегальном положении, а в ноябре 1918 года уезжает на Украину. Там он участвует в борьбе против националистического украинского правительства Директории, поднимает крестьянские восстания против петлюровцев, а в апреле 1919 года является в Киевскую губчека с повинной. Его немедленно отправляют в Москву, где он дает подробные показания об убийстве Мирбаха, а 16 мая Президиум ВЦИК постановил: «Ввиду добровольной явки Я. Г. Блюмкина и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа Мирбаха президиум постановляет Я.Г. Блюмкина амнистировать»[33].
Появление Блюмкина в Москве не осталось незамеченным германской дипломатической миссией. Из Берлина потребовали арестовать убийцу посла, но советское правительство поступило согласно предложению Троцкого, которое он направил секретной почтотелеграммой № 757 Ленину, Чичерину, Крестинскому и Бухарину: «Необходимо принять предупредительные меры в отношении дурацкого немецкого требования удовлетворения за графа Мирбаха. Если это требование будет официально выдвинуто и нам придется войти в объяснения, то всплывут довольно неприятные воспоминания (Александровича, Спиридоновой и проч.). Я думаю, что, поскольку вопрос уже всплыл в печати, необходимо, чтобы откликнулась наша печать и чтобы тов. Чичерин в интервью или другим порядком дал понять немецкому правительству и поддерживающей его шейдемановской социал-демократии что, выдвинув это требование, они впадают в самое дурацкое положение. Газеты могли бы высмеять это требование в прозе и стихах, а по радио отзвуки дошли бы до Берлина. Это гораздо выгоднее, чем официально объясняться на переговорах по существу вопроса»[34].
В результате немцы, не желавшие идти на ухудшение советско-германских отношений, вынуждены были отступить от своих требований, а Блюмкин в 1919 году (по другим данным — в мае 1920 года) по рекомендации Дзержинского и решению Оргбюро ЦК РКП(б) вступил в компартию. Более того, в 1923 году по предложению все того же Дзержинского он возвращается на работу в ОГПУ, на этот раз — в Иностранный отдел. Впрочем, Дзержинский покровительствовал не только Блюмкину, но и другому левому эсеру — члену ЦК ПЛСР и политкомиссару «Штаба обороны партии» Д. Магеровскому, о котором стоит рассказать чуть подробнее.
Дмитрий Александрович Магеровский родился 1894 году в Екатеринославе в дворянской семье. Его отец был жандармским подполковником, однако это не помешало сыну в 1912 году, во время учебы на юридическом факультете Харьковского университета вступить в партию эсеров. В 1917 году Магеровский переезжает в Москву, где работает в Московском университете ассистентом, а также является членом МК ПСР и Исполкома Совета рабочих депутатов. Тогда же им была написана книга «Учредительное Собрание и его задачи». После Октября Магеровский присоединился к левым эсерам, а в феврале 1918 года был одним из руководителей и докладчиков на Московском областном съезде ПЛСР. Позднее он принимал участие в создании Московской ЧК, а после ее слияния 19 марта 1918 года с ВЧК вошел в состав последней.
О роли Магеровского в июльских событиях уже говорилось выше. Но вот что интересно — после разгрома левых эсеров он долго колебался в выборе тактической ориентации партии между Антантой и большевиками. Чекистам об этом было хорошо известно, о чем свидетельствует сообщение ВЧК от 6 августа 1918 года за подписью Ксенофонтова наркому юстиции П. Стучке «О заседании Совета партии левых эсеров», в котором говорилось:
«3/VIII вечернее заседание Совета было посвящено прениям по текущему вопросу: оглашено… письмо Магеровского — длиннющее, англо-французской ориентации — это письмо частью прерывалось возгласами и смыслом были предложения не дочитывать до конца. Магеровский этим письмом „партийно“ похоронил себя совершенно»[35].
Однако несмотря на явную поддержку стран Антанты и вынесенный 27 ноября 1918 года обвинительный приговор революционного трибунала при ВЦИК, который никто не отменял, Магеровского. в 1919 году принимают в РКП(б). Более того, когда в 1921 году Магеровского первый раз исключили из РКП(б), он «был восстановлен в партии по рекомендации Дзержинского»[36]. В дальнейшем до последнего ареста в 1938 году Магеровского во время «чисток» еще 4 раза исключали из партии (в 1924, 1928, 1929 и 1934 годах), но каждый раз восстанавливали.
Явное покровительство Дзержинского Блюмкину и Магеровскому на первый взгляд выглядит довольно странно. Но если предположить, что он и другие левые большевики знали о готовящемся покушении на Мирбаха, но ничего не предприняли для его предотвращения, то его протекция бывшим левым эсерам становится понятной. Как вполне понятны причины, по которым «заговорщикам» вынесены столь мягкие приговоры, и то, что в дальнейшем многие из них заняли видные посты в государственных органах.