Знаете ли вы, что такое “car butter”, то есть «машинное сливочное масло»? Скорее всего, не знаете. Так вот, и персонал пакистанской бензоколонки в городе Исламабаде никак не мог взять в толк, что это такое. Туда приехал наш посольский завхоз, хорошо выпивший вечером, а утром очень удачно опохмелившийся. По этому поводу он пребывал в самом добром настроении. Ему нужен был от пакистанцев сущий пустяк – поменять масло в двигателе (“oil” по-английски), а затем можно было ехать домой, чтобы почать за завтраком солидную емкость манговой браги. Чем не жизнь?
Приятно улыбаясь, завхоз культурно попросил молоденького пакистанца поменять ему “car butter”. Пакистанец немного удивился, сказал, что никогда о нем не слышал, и попросил объяснить ему, что это такое. Сохраняя толерантность и тыча пальцем в капот, завхоз терпеливо повторил, что ему надо “car butter change, understand?” «No, sir. No understand, кар баттер кья хе?» – перешел на смесь языков английского и урду занервничавший мальчик (Нет, сэр. Не понимаю, что это за штука такая). В глазах его блеснули слезы. Подошли еще несколько пакистанцев, которые тоже ничего не поняли.
Стремительно теряя остатки равновесия, завхоз вышел из себя и заорал на дикой смеси русского и английского: «Ну чего ты don’t understand, плять! Я ведь тебе на very good English speak – change butter! Хули тут непонятного? Баран!»
Паки рыдали, завхоз орал, и неизвестно, чем бы это все закончилось, не заверни на эту колонку лично я. Инцидент был исчерпан, “car butter” был залит куда надо, а сам я получил в качестве награды большой стакан «манговки», подобной которой вы не купите в России ни за какие деньги.
Ну, это завхоз, ему слабое знание иностранного языка простительно. Гораздо хуже, когда на нем перед солидной аудиторией столь же неудачно выступает солидный человек из Москвы, обязанный этот язык знать хорошо. Привез я на международный семинар по безопасности в Индийском океане одного очень известного политолога, прибывшего в Исламабад из Москвы. Первым взял слово командующий седьмым американским флотом адмирал Кац. Долго и нудно господин Кац нес вздор, от которого его, бравого вояку, явно подташнивало, что, мол, флот болтается в Индийском океане ради поддержки демократических режимов на Ближнем Востоке и прочее в том же духе. Выждав паузу в выступлении американца, какая-то наглая западная журналистка попросила адмирала сознаться, что ему действительно надо на Ближнем Востоке? Адмиралу надоело повторять чушь о демократии, как ему было велено из Вашингтона, и он четко, ясно, по-военному кратко ответил: “Oil!”, нефть то есть.
Это была первая небольшая сенсация на симпозиуме. Вторую произвел наш гость. Он должен был сообщить в своем выступлении, что в связи с озабоченностью мировой общественности сотрудничеством между Москвой и Дели в ядерной области Россия готова поставить некоторые объекты под контроль МАГАТЭ (это Международное агентство по контролю за ядерной энергией, а по-английски International Atomic Energy Agency – IAEA). Оратор умело подвел свой доклад к самому важному пункту, аудитория заметно напряглась, рассчитывая услышать нечто судьбоносное. Услышать-то она услышала, но ни черта не поняла, так как наше светило вместо понятной всем аббревиатуры IAEA сказало «под гарантии МАГАТЭ» и торжественно обвело победным взглядом аудиторию. Ну, что ты будешь делать!
Если вас утомило МАГАТЭ, то могу предложить кое-что попроще. К примеру, повез один молодой дипломат из генконсульства в Мадрасе жену нашего электрика к индийцу-гинекологу. Надо было помочь врачу разобраться, что там происходит у дамы в известном месте, поскольку сама она на английском вряд ли смогла бы это сделать. Даму уложили на кушетку, задернули ширмочкой, а молодому человеку сказали: «Спросите, что у нее там, по ее мнению, такое?» Мальчик спросил, дама ответила, что «там, кажется, грибок». Врачу было сообщено, что “she thinks she has a mushroom in her cunt”. “Mushroom” – это лесной гриб, а то, что было у дамы, – “fungus”. Совершенно разные слова с совершенно разными значениями. Индийский врач обалдел от такой новости и заинтересованно полез за ширмочку посмотреть на это чудо.
Далекие шестидесятые годы. Карачи, море, пляж. У самой воды стоит группа наших рабочих, приехавших из Советского Союза строить Карачинский металлургический комбинат. Очень жарко, хочется искупаться в море, но страшно – вдруг акулы? Рядом ходят какие-то местные жители, спросить бы у них, а как? Английское слово “shark”, т. е. акула, никому из наших неизвестно. Придумали все-таки! Тыча рукой в сторону моря, бригадир спросил: “Tiger, but like fish, есть?” (Тигр такой, как рыба, здесь есть?). Правда, здорово!?
Немножко не в тему, но из той же оперы. Некоторое время на автопарковке одного из торговых центров в Дели подвизался совсем масенький индийский мальчишечка. Каждого нового русского это дитя встречало семиэтажной матерной бранью, приветливо при этом улыбаясь и клянча парочку рупий. Хотелось бы знать, какая русская скотина научила малышка, ничего, конечно, не понимавшего, такой скверной брани. Понравилось бы этой твари, если собственный сынишка обложил бы его таким же образом?
Сколько раз мне самому приходилось хлебать из горькой чаши позора, выступая перед индийцами на их родном языке. Советское руководство было озабочено международной поддержкой его неустанной борьбы за мир во всем мире, чего ради нас, молодых дипломатов, гоняли выступать перед индийцами на эту тему. Дурацкая затея! Ну зачем бедному индийскому человеку, ведущему настоящую борьбу за собственное физическое выживание, надо было выслушивать всякую хрень о нейтронной бомбе, о зловещих происках США на Ближнем Востоке или в Гондурасе? У них, простолюдинов, до сих пор принято называть всех белых иностранцев одним словом – «ангрэз», то есть «англичанин», а где находился Советский Союз, никто из них не имел ни малейшего представления.
Как сейчас помню – сижу я в глинобитной хижине в индийской деревне и, запинаясь от плохого знания хинди и жгучего стыда, «леплю» всякий международный вздор пятерым пожилым сарпанчам – старостам. Эти прекрасные, спокойные, благородные люди, создавшие многолетним трудом процветающую деревню, терпеливо слушают меня. Они не подают виду, что мой доклад нужен им как соломина в заднице. Дождавшись, когда я окончательно заглох, старший из них вежливо спросил: «У тебя все, сынок? Попей с нами чайку». Господи, как же мне было стыдно!
Я обязательно схожу на Троекуровское кладбище, где неподалеку от моих родителей обрел вечный покой Марк Лазаревич Галлай. Я принесу ему цветы и благодарность за преподанную им истину – «свое дело надо знать хорошо!»
«Килька плавает в томате…»
«…Ей в томате хорошо, только я, ядрена матерь, места в жизни не нашел». Вы заметили, что в этом чудесном куплете судьбы человека и кильки подняты на одинаковую высоту? Ничего удивительного, ибо рыбка эта проходит красной нитью томатного оттенка через жизнь многих моих уважаемых соотечественников. Да, она не строила Днепрогэс и БАМ. Она не летала в космос, ей не аплодировали на съездах КПСС. Она просто всегда и везде была и есть с нами – килька с отварной картошкой, с вермишелькой, на хлебушке или просто так, когда выскребаешь ее, родненькую, вилкой из жестянки и, как она есть, направляешь в рот. Чудо как хорошо!
Я вообще склоняюсь к мнению, что вскоре кильку ожидает общенациональный ренессанс. Годика через два-три, когда из-за санкций-антисанкций жрать будет особенно нечего, килька-матушка покажет себя во весь свой исполинский рост, став одной из общенациональных патриотических скреп всех слоев общества.
Ну, к примеру, представьте себе, пожалуйста, какого-нибудь олигарха из Жуковки, скажем, Абрама Семеновича. Ведь раньше как он жил, страшно вспомнить. Отрыжка от омаров с черной икрой да лососины скандинавской, флаконами французских духов запиваемая, – вот и вся его жизнь. А теперь, когда все это кончится, – килечку пожалуйте! Берет этот старик Абрамыч кусочек черного хлеба из опилок с отдельными проявлениями ржаной муки, кладет на него две-три килечки, да в ротик – ам! А сверху чтобы портвешку, портвешку, и чтоб обязательно «Кавказ» белый. Если сразу дед не заколдобится, то вспомнит он свое далекое детство бедное в Одессе, когда только килечкой и пробавлялся, вспомнит да с народом и сроднится, о своей преступной жизни олигарха рыдая.
Или, скажем, большая политика. Стоит, это, в Кремле на коленях посол украинский, а державец наш милый, по-петровски очи свои и рот округляя, в пасть тому рукой руководящей кильку без меры пихает, да так, что посол хохляцкий от наслаждения хрипит и томатную пену с пузырями из себя со всех сторон испускает. «Накося, отведай ты килечки крымской да Парашенке своему передай, что коли он, сцуко коварный, нас опять за братьев своих старших признать не пожелает, то выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и морду набьем!» Вот оно, слово державное!
За простой народ и кильку беспокоиться нечего – они и так всегда вместе. Какой еще общенациональный консенсус нам нужен? Да мы с килечкой нашей кому хочешь хребет сломаем.
То ли так будет, то ли этак, то ли это просто бред шизофреника в лунную ночь – не знаю. Посмотрим. Действительность, так сказать, действительнее, а реальность реальнее, чем любое художественное вранье, кто бы его не изрыгал, сверху или снизу. Вот вам жизненный пример того, как килечка наша однажды чуть было не порвала в клочья нежную ткань советско-британских отношений. Ей-богу, было такое! Вот послушайте, что рассказал мне мой друг, опытный сотрудник мидовского протокола.
А приехала, это, в Москву к своему другу Горбачеву Маргарет Тэтчер, премьер британский. Начались переговоры, встречи с депутатами и общественностью, подписание соглашений, поход в Большой театр, как полагается. Все шло бы хорошо, да возьми Маргарет и вспомни, что она не только «железная леди», но и простая английская домохозяйка, и что дома в туманном Лондоне ждет ее любимый супруг Деннис, которому она обещала привезти что-нибудь вкусненькое из далекой Московии. Ну, а раз простая домохозяйка, то и попросила она свозить ее в простой магазин в обычном московском микрорайоне. Паника охватила было руководство советское, да предложил кто-то свозить Мэгги в Крылатское, чистое, красивое, только что отстроенное. Понавезли в самый большой гастроном всякого дефицита, публику простую оттуда повыгнали, а запустили туда сотрудников и сотрудниц известного ведомства в штатском, чтобы советских покупателей изображали. Вот и бродили они по залу, с тоской поглядывая на полки с товарами, для них недоступными, а снаружи еще спецсобака по кличке Смерш, к магазину ГРУ подогнанная, охранную службу несла, успешно дворняжкой прикидываясь.