Он – Валентин Романович Симирский, в далеком 1983 году начальник особого отдела 5-й мотострелковой дивизии.
Служебная карьера майора Валентина Симирского складывалась успешно: начальник одного из лучших отделов военной контрразведки КБВО, он находился в резерве на выдвижение. И неудивительно. Умен, профессионален, наделен прекрасными организаторскими способностями и завидным оперативным предвидением. Да и удача его любила, а это в работе контрразведчика – деталь немаловажная. Поэтому, когда во время очередных сборов кадровик пригласил Валентина Романовича зайти к начальнику Особого отдела КГБ по КБВО[18] генерал-майору Иванову, большого удивления у него это не вызвало.
– Как у тебя со здоровьем? – спросил Владимир Андреянович.
– Нормально, – ответил Симирский, понимая, что главный вопрос еще впереди.
– А как отношение к сухому и жаркому климату? – поинтересовался генерал.
Теперь все стало ясно. Оставалось уточнить детали.
– Куда и когда?
– В Афганистан. И немедленно…
Валентин Романович Симирский
…Уже через две недели, в мае 1983 года, майор Симирский принимал дела и должность у начальника особого отдела 5-й мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в Шинданде.
– В зону ответственности нашей дивизии входили Турагунди, Шинданд, Герат, Кандагар. К моему приезду задачи, стоявшие перед особым отделом, были уже конкретно определены.
Одним из наиболее важных направлений стало контрразведывательное обеспечение боевых операций. Не секрет, что каждый выход на боевые разрабатывался самым тщательным образом. Для оперработников на этом этапе главным было совместно с командованием не допустить утечки информации о районах проведения боевых действий и сделать все возможное, чтобы предотвратить нападения на наши войска во время выдвижения к месту проведения боевых операций.
Не менее актуальной задачей стала борьба с диверсионной и террористической деятельностью, столь почитаемой душманскими предводителями.
Генерал-майор Аношин, командир 5-й мсд и концертная группа Театра Советской Армии. Шинданд. 1984 год
Помимо этого, нам предписывалось оказывать помощь командованию в повышении боеготовности войск и не допускать дезертирства и предательства наших военнослужащих.
Но в первую очередь мы сосредотачивали наше внимание на пресечении попыток проникновения агентов бандформирований и иностранных спецслужб в войска и непосредственное окружение военных объектов, обеспечении сохранности военных секретов оружия и боеприпасов. Как следствие, нам надлежало контролировать ситуацию и при малейших поползновениях вскрывать и предотвращать факты вербовочных подходов к советским солдатам и офицерам.
Внимательно осмотревшись в отделе, изучив весь накопленный за два с половиной года работы опыт, Симирский принял решение усилить оперативную работу с той категорией военнослужащих, на которую делал свою основную ставку противник, – с солдатами мусульманских национальностей: узбеками, таджиками, туркменами, азербайджанцами.
Расчет был прост. Душманские агенты в первую очередь пытались наладить контакт именно с ними, полагая, что единоверцев склонить к сотрудничеству значительно легче. В немалой степени этому способствовали общность языка, культуры и религии. Да и среди членов местных бандформирований встречалось немало этнических туркмен и таджиков, которые то и дело пытались наставить на путь истинный своих единокровных братьев.
Усилив здесь свои негласные позиции, контрразведчики справедливо полагали, что шансы получить своевременную информацию о фактах вербовочных подходов и повышенного интереса к секретным военным сведениям со стороны местного населения значительно возрастут.
Поначалу, конечно, было нелегко, но когда контакт был установлен – результат не обманул ожиданий.
– На той войне грань между душманами и мирным населением была весьма призрачна. Очень часто улыбчивый и безобидный днем гражданин с наступлением темноты брался за оружие и становился непримиримым борцом за веру. Потому в ходе проведения боевых операций в населенных пунктах мы, совместно с органами госбезопасности Афганистана, нередко проводили так называемые «фильтрации». Всех подозрительных мужчин «призывного возраста» задерживали до выяснения их причастности к моджахедам. Делалось это старым бесхитростным способом: раздевали и смотрели, имеются ли на плече своеобразные следы от автомата. С обладателями подобных меток сотрудники ХАД разбирались уже более детально.
Пока шло разбирательство, афганцев держали в определенном месте. Для охраны привлекали солдат из числа негласных помощников контрразведки, владеющих фарси (фарси – один из наиболее распространенных в Афганистане диалектов. – Прим. автора). Как правило, кто-нибудь из задержанных начинал их обрабатывать. Иногда это делалось исподволь – осторожно, полунамеками, иногда предлагали переходить на сторону единоверцев открыто, без обиняков, обещая за это все земные блага.
После операции
Агитаторов сразу же выделяли из общей массы, и «хадовцы» проверяли их с особым пристрастием. Наши афганские коллеги для получения информации действовали жестко, особо не церемонились. Южная кровь! Сам я при экзекуциях не присутствовал, но мы все догадывались о том, что некоторых допрашиваемых избивали. Перед нами это не афишировалось, т. к. ни оперсостав советской контрразведки, ни советники подобные превышения не поощряли. Наш опыт работы опирался на более гуманные подходы ведения допросов.
Как правило, зазывалы оказывались либо агентурой, либо непосредственными участниками бандформирований. Правда, все это была мелкая рыбешка.
Однако пришло время, когда в расставленные сети начала попадаться и более крупная рыба.
– Крупная перевалочная база советских войск в Турагунди притягивала внимание разнокалиберной агентуры, как варенье – мух. Даже просто наблюдая за перемещением автомобильных колонн, можно было получить много интересной информации об обеспечении войск боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными материалами. Если же при всем при этом удавалось наладить контакты с разговорчивыми военнослужащими, то ценность сведений увеличивалась в несколько раз.
…Двое местных духанщиков в поле зрения советской военной контрразведки попали практически одновременно. Уж очень бросалось в глаза их навязчивое желание установить с нашими бойцами долгоиграющие контакты. Из кожи вон лезли, завоевывая расположение. То по бросовой цене дефицитный в Союзе ширпотреб продадут, а то и вовсе что-нибудь подарят. И при этом как бы невзначай, для поддержания разговора, интересовались, куда идут войска, в связи с чем осуществляются те или иные поставки, откуда и куда перебрасывают технику, планируется ли в ближайшее время проведение боевых операций и в каком районе. Заодно в тихой, непринужденной беседе ненавязчиво прощупывали настроение своих собеседников, зондировали религиозную почву и мимоходом проводили исламский ликбез.
При этом предлагали и наркотиками побаловаться, и что характерно – абсолютно бесплатно.
Одного они не учли: обо всех этих задушевных разговорах и благотворительных деяниях незамедлительно сообщалось оперработникам.
К «меценатам и проповедникам» решили присмотреться повнимательней: в стране, где все было поставлено на коммерческую основу, имело свою цену, подобная щедрость настораживала.
По просьбе контрразведчиков несколько солдат установили с ними постоянный контакт. Интерес получился обоюдный. Особисты знали содержание всех бесед, что позволяло делать весьма полезные и недвусмысленные выводы. Бойцы же регулярно получали мелкие, но приятные материальные стимулы. То джинсами разживутся, то батник перепадет от тонких ценителей духовного общения.
Единственно, кто был в абсолютном проигрыше, так это сами духанщики. Только они об этом не догадывались. По их представлениям, все складывалось как нельзя лучше. Чтобы хоть как-то компенсировать свои расходы, а заодно и создать вербовочную ситуацию, они старались втянуть своих новых друзей как в спекулятивную деятельность, так и в распространение наркотиков, но коммерсанты из «шурави» получились никудышные.
Чем дольше наблюдали за духанщиками, тем больше интересных фактов всплывало на поверхность. Оказалось, что, помимо излишней любознательности, они увлекались еще и фотографией, правда, их эстетические пристрастия были довольно специфическими. Объектами съемок, как правило, становились советская военная техника, колонны с боеприпасами и другие не менее характерные сюжеты.
Очень скоро выяснили и круг лиц, с которыми они контактировали. Стало очевидно, что все эти расспросы и фотосеансы велись неспроста.
Вся полученная информация регулярно переправлялась в Пакистан и в Иран, что особого труда не составляло. Граница весьма условна. Афганцы пересекали ее практически беспрепятственно, чем агенты и пользовались. То родственников отправят, то с торговцами «посылку» передадут, а то и сами заведут видавшие виды японские колымаги и лично отправляются на заграничные рандеву. Все это свидетельствовало о том, что в разработке у контрразведчиков находились не шпионы окрестных банд, а агенты пакистанских спецслужб.
В. Симирский, Герой Советского Союза В. Неверов и В. Хатько
Афганский аналог КГБ – ХАД имел достаточно прочные позиции в Пакистане. Это позволило без труда выяснить, с кем духанщики контактировали за границей, кем, когда и при каких обстоятельствах они были завербованы. Каждый шаг их шпионской деятельности подробно фиксировался и документировался контрразведчиками.
После того как папка с делом по разработке духанщиков наполнилась достаточно убедительными фактами, свидетельствующими в пользу обвинения, особисты совместно с афганскими органами госбезопасности приняли решение арестовать их.