— Каждый рекрут,-объяснил он,-снабжается спереди вилкой, а сзади розеткой. По команде «Съединяйсь!» вилки мигом втыкают в розетки,и там, где только что был цивильный сброд, возникает отряд идеального войска. Когда одиночные умы, доселе занятые внеказарменной чепухой, буквально сливаются в военно-духовное целое,автоматически появляется не только дисциплина- ибо вся армия действует заодно, будучи единым сознанием в миллионах тел,-но также и мудрость. И мудрость эта прямо пропорциональна ее численности.Взвод обладает унтер-офицерской смекалкой,рота по интеллекту соответствует штабс-капитану, батальон- дипломированному полковнику,а дивизия, даже резервная, стоит всех на свете стратегов.Так можно дойти до формирований, просто ужасающе гениальных.Приказов они не могут не исполнять- кто же ослушается себя самого? Тем самым кладется конец причудам и прихотям одиночек, на исход войны уже не влияют случайные способности командиров, их взаимная зависть, раздоры и распри.Не должно разъединять отряды,однажды соединенные:отсюда не жди ничего, кроме сумятицы. Армия без полководцев сама себе полководец, — заключил Клапауций, и речь его произвела сильное впечатление на государя.
— Располагайтесь,сударь, на постой,- сказал наконец король, — а я соберу Генеральный штаб…
— Заклинаю Ваше Величество не делать этого!- воскликнул хитроумный конструктор словно бы в великом смятении.- Именно так поступил император Турбулеон,а его штабисты, испугавшись за свои должности, похоронили проект, после чего реформированное войско короля Эмалия,соседа Турбулеона, вторглось в его державу и обратило ее в руины, будучи осьмикратно слабейшим!
С этими словами он направился в отведенные ему покои и посмотрел на шарик, который был уже свекольного цвета; и понял, что Трурль не теряет времени у короля Свирепуса.Вскоре сам король доверил ему переделку одного пехотного взвода;крошечный этот отряд слился духом воедино, крикнул: «Бей,коли!» — и, навалившись с холма на три вооруженных до зубов эскадрона королевских кирасир под началом шести профессоров Академии Генерального штаба,разнес их в пух и прах.Сильно приуныли коронные и полевые маршалы,генералы и адмиралы, коих король отправил немедля на пенсию, и,безусловно уверовав в коварное нововведение, велел король Клапауцию переделать всю армию.
Днем и ночью трудились военно-втыкательные заводы,поставляя вагоны розеток и штепселей, которые привинчивали, куда следует, по всем казармам. Клапауций объезжал с инспекциями гарнизоны и получил от монарха тьму орденов;а Трурлю, который столь же усердно трудился в державе Свирепуса, пришлось,по причине прославленной бережливости оного государя, удовольствоваться пожизненным титулом Великого Державопродавца.Так обе державы готовились к военным действиям.В мобилизационной горячке приводили в порядок оружие,как обычное, так и ядерное,с утра до ночи драили аркебузы и атомы,дабы те сверкали согласно уставу;а оба конструктора, которым, собственно, уже нечего было делать,тайком собирали пожитки, чтобы, когда настанет пора,встретиться в условленном месте, у спрятанного в лесу корабля.
Тем временем дива дивные творились в казармах,в особенности пехотных.Ротам уже не надобно было заниматься муштровкой или строиться на поверку, чтобы узнать свою численность:ведь не спутает правую ногу с левой тот, у кого они обе на месте,и каждый без всякого пересчитыванья знает,что его- ровно один. Любо-дорого было смотреть, как печатают шаг соединенные части, как выполняют они «Налево кругом!» и «Смирно!»;но после учений всякая рота завязывала разговоры с соседними,и через распахнутые окна бараков казарменных перекрикивались они меж собой о понятии когерентной истины,о суждениях аналитических и синтетических априори и даже о бытии как таковом,ибо уже и до этого дошел коллективный разум.Начали у них зарождаться и философские школы, пока наконец один саперный батальон не впал в абсолютный солипсизм, заявив,что,кроме него,ничто реально не существует.Поскольку отсюда следовало,что нет ни государя,ни неприятеля,батальон пришлось без лишнего шума разъединить и разбросать по частям,стоящим на позициях гносеологического реализма.По слухам,в то же самое время в державе Свирепуса шестая десантная дивизия,вместо того чтобы упражняться в десантировании, перешла к мистическим упражнениям и,погрузившись в океан созерцания,чуть не утонула в ручье.Неизвестно толком,так ли оно было в действительности, довольно того, что как раз тогда война была наконец объявлена и полки, громыхая железом, с обеих сторон начали продвигаться к границе.
Закон Гарганциана действовал с неумолимой последовательностью. Когда отряд соединялся с отрядом,соответственно росла эстетическая восприимчивость, достигая максимума на уровне усиленной дивизии;поэтому колонны такого размера нередко забредали на бездорожье в погоне за какой-нибудь бабочкой; а когда моторизованный корпус имени Премноголиссимуса подошел к вражеской крепости,которую надлежало взять штурмом,план наступления,набросанный за ночь,оказался превосходным портретом оной фортеции,да к тому же в абстрактной манере,вовсе чуждой армейским традициям.На уровне артиллерийских корпусов замечалась склонность к философским проблемам самого большого калибра; в то же время, по свойственной гениальным натурам рассеянности, эти крупные армейские индивидуумы оставляли где попало оружие и тяжелое снаряжение либо начисто забывали,что идут на войну.Что же до целых армий, то они страдали множеством комплексов,как это обычно бывает с духовно богатыми личностями, и каждой из них пришлось придать отдельную моторизованную психоаналитическую бригаду, которая прямо на марше проводила терапевтические сеансы.
Между тем обе армии при непрестанном громе литавр мало-помалу занимали боевые позиции. Когда к шести штурмовым пехотным полкам и бригаде тяжелых гаубиц подключили карательный взвод,они сложили «Сонет о тайне бытия», и это во время ночного перехода на позиции.По обе стороны наблюдалось замешательство;восьмидесятый марлабардский корпус настаивал на необходимости точнее определить понятие «неприятель», которое пока что представляется полным логических противоречий, а то и вовсе не имеющим смысла.
Воздушно-десантные части пытались алгоритмизировать окрестные деревушки, отряд налезал на отряд;и принялись оба монарха слать для наведенья порядка в войсках флигель-адъютантов и чрезвычайных курьеров.Но те,едва успев подскакать к нужному корпусу,чтобы выяснить,откуда такая неразбериха, тут же отдавали душу душе корпусной,и остались государи без адъютантов. Сверхличное сознание оказывалось страшной ловушкой:войти легко, а выбраться невозможно. Прямо на глазах у Свирепуса его кузен, великий князь Дербульон, дабы дух боевой укрепить,поскакал на передовую,но едва лишь к войскам подключился,как духом с оными слился, и уже его не было вовсе.
Видя, что дело плохо, хотя почему- неизвестно, кивнул Мегерик двенадцати лейб-горнистам.Кивнул и Свирепус,стоя на командном холме;приложили горнисты медь к устам, и затрубили трубы с обеих сторон, давая сигнал к бою. Услышав этот протяжный звук,каждая армия соединилась целиком,до конца.Ветер понес на поле будущей битвы грозное клацанье штепселей,в разъемы втыкаемых, и вместо тысяч бомбардиров и канониров, наводчиков и зарядчиков, гвардейцев и батарейцев,саперов,жандармов,десантников возникли два гигантских сознанья, которые миллионами глаз глянули друг на друга через большую равнину, раскинувшуюся под белыми облаками, и на мгновенье воцарилась полная тишина. По обе стороны наступила знаменитая кульминация сознания,с математической точностью предсказанная великим Гарганцианом.А дело в том,что выше определенной границы всякое локальное военное состояние преобразуется в штатское,ведь Космос как таковой абсолютно цивилен, а сознанья обеих армий достигли уже размеров космических!И хотя снаружи сверкала сталь, бронепанцири, смертоносные ядра и клинки,- внутри разливался двойной океан снисходительного благодушия,всеобъемлющей доброжелательности и совершенного разума. Выстроившись на холмах, поблескивая сталью на солнце, при звуках еще неумолкнувшей барабанной дроби,обе армии улыбнулись друг другу. Трурль и Клапауций уже поднимались на борт своего корабля, когда свершилось то,что было ими задумано: на глазах у монархов, почерневших от ярости и стыда, обе армии смущенно кашлянули, взялись под руки и отправились на прогулку, срывая по дороге цветочки, под медленными облаками, на поле несбывшейся битвы.
ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ А, ИЛИ ЭЛЕКТРУВЕР ТРУРЛЯ
Желая избежать каких бы то ни было претензий и кривотолков, должны мы объяснить,что это было,по крайней мере в буквальном смысле слова,путешествие в никуда.Ибо Трурль за все это время не выбрался из дому, если не считать дней, проведенных в больнице,да малосущественной поездки на планетоид.Если же вникнуть в глубь и высший смысл вещей, то это путешествие было одним из самых дальних,которые когда-либо предпринимал замечательный конструктор, поскольку простиралось оно до самых границ возможного.
Случилось как-то Трурлю построить машину для счета, которая оказалась способной к одному-единственному действию,а именно:умножала два на два,да и то при этом ошибалась.Как было поведано в другом месте,машина эта отличалась при всем при том крайней самоуверенностью, и ссора ее с собственным создателем едва не закончилась для последнего трагически.С тех пор Клапауций отравлял Трурлю жизнь, и так, и эдак его подзуживая,и тогда тот не на шутку разозлился и решил построить машину,которая сочиняла бы стихи.Накопил Трурль для такой цели восемьсот двадцать тонн кибернетической литературы плюс двенадцать тонн поэзии и принялся их изучать. Опостылеет ему кибернетика — перекинется он на лирику,и наоборот.Спустя какое-то время понял Трурль, что построить машину- это еще пустяк по сравнению с ее программированием. Программу,которая имеется в голове обычного поэта, создала цивилизация, его породившая;эту цивилизацию сотворила предыдущая, ту- еще более ранняя и так до самых истоков Вселенной, когда информация о грядущем поэте еще хаотично кружилась в ядре изначальной туманности. Значит, чтобы запрограммировать м