и перед домом тюки,да с такой быстротой,что спустя самую малость не понимающего,что это может означать, Трурля окружал не перестающий расти полукруг набитых вьюков,на манер шанцев, только узенький проход остался.И по тому проходу шествовал к нему электрыцарь невиданного облика- глаза в виде звезд вырезаны,радарные антеннки лихо вверх закручены,роскошный плащ драгоценностями усыпан. Перекинул этот достославный кавалер свой плащ через плечо, снял стальную шляпу и голосом мощным, хоть и мягким,словно бархат, вопросил:
— Имею ли я честь зреть господина Трурля,премногоблагородного конструктора сих мест?
— Его самого,это я… Может, войдете?…Не обессудьте за беспорядок…Я не ведал,то бишь спал я…- бормотал ошеломленный Трурль,запахивая на себе жалкое одеяние:только сейчас заметил он, что на нем одна ночная рубашка, притом давно тосковавшая по корыту.
Однако изысканный электрыцарь,казалось, не замечал упущений в одеянии Трурля.Еще раз приподняв шляпу,которая со звоном дрожала над его сводчатой головой,он грациозно прошел в дом.Трурль,извинившись,на минуту оставил его и,кое-как приведя себя в порядок,снова спустился,перепрыгивая через две ступеньки сразу.На дворе тем временем уже рассвело, и солнце сверкало на белых тюрбанах черных роботов,которые,грустно и заунывно выводя старую невольничью песню «Где пропадал ты, черный барашек», шпалерами по четыре окружили дом и корабль-пирамиду.Трурль увидел это в окно,усаживаясь напротив гостя, который ослепительно взглянул на него,после чего произнес такие вот слова:
— Планета,с которой я прибыл к вам, досточтимый конструктор, переживает расцвет средневековья. А посему, государь мой, извольте простить мне, что я такую конфузию учинил, не вовремя приземлившись. Одно прошу принять во внимание: мы никоим образом не могли предвидеть, что в данной точке, сиречь пункте, планеты вашей славной, где сие домовладение обретается, еще ночь власть свою простирает и лучам солнечным преграду чинит.
Тут он откашлялся, как будто кто в губную гармошку дунул, и продолжил:
— Отрядил меня к вашей милости государь мой и повелитель- Его Королевское Величество Протрудин Астерийский,сеньор объединенных планет Ионита и Ефрита, наследный монарх Аневрии,император Моноцитии,Бипроксии и Трифилиды, великий князь Барномальверский, Эборкидский, Кляпундряньский и Траганторонский,граф Эвкалипский, Трансфиорский и Фортрансминский, паладин Серобурии, барон Вристридадрицкий,Такисякохватский и Продранододнавский, равно как и самодержец Мадалии, Видалии, Егдалии и Такдалии,- за тем, чтобы я от его всемогущего имени просил вашу светлость пожаловать в нашу страну в качестве долгожданного и многочаемого спасителя престола, единственно способного уберечь страну от всеобщего траура, в каковой ввергла нас несчастная любовь Его Королевского Высочества престолонаследника Пантарктика.
— Ведь я же не…- быстро начал Трурль, но посланец, сделав краткий жест, означавший, что он еще не кончил, продолжал тем же стальным голосом:
— В знак своего особого расположения за прибытие и помощь в беде, от коей страдают государственные интересы,Его Королевское Величество Протрудин моими устами обещает,заверяет и клянется осыпать Вашу Конструктивность такими милостями,что до конца дней Ваша Сиятельность преизбыточествовать будет. В частности же,авансом или,как говорится, в задаток, нарекаешься ты с этой минуты,- тут посланец встал,извлек шпагу и продолжал,плашмя ударяя ею Трурля при каждом слове, так что у того плечи прогибались,-почетным князем удельным Мурвидраупским, Тошнотским, Срамотийским и Вассолским,потомственным графом Тленским и Гладоморским,курфюрстом осьмипалочником- Бразелупским, Гдетотамским и Праталакским, маркизом Гунду-Лундским, чрезвычайным губернатором Флуксии и Пруксии,а также капитульным генералом ордена Бездектинских Мендитов и великим нахлебником герцогства Бито-Пито-и-Ламцадрито с положенным этим званиям особливым правом на салют из двадцати одного орудия при пробуждении и отходе ко сну и на фанфары после обеда, Тяжким Инфинитезимальным крестом и увековечением:многорядным- в эбеновом дереве,многосторонним- в сланце и многократным- в золоте.В доказательство же своих милостей мой король и господин посылает тебе вот эти безделки,коими я осмелился кров твой обложить.
И впрямь, тюки уже затмили дневной свет,и он еле проникал в комнату. Посланец кончил говорить,но красноречиво поднятой руки еще не опускал, видимо, по рассеянности. Поелику он молчал, Трурль сказал:
— Я премного благодарен Его Королевскому Величеству Протрудину,но любовные дела, сами понимаете,не моя специальность. Впрочем…-добавил он, чувствуя на себе ослепительный,точно бриллиант размером с булыжник,взгляд посланца.- Может быть, вы изложите,в чем там, собственно, дело?…
Посланец кивнул.
— Дело,сударь, простое! Наследник трона влюбился в Амарандину Керибернинскую,единственную дочь владыки Араубрарии, сопредельной с нами державы.Однако вражда сугубо застарелая разделяет наши страны, и когда милостивый владыка наш после неустанных просьб королевича обратился к императору относительно руки Амарандины,ответ был категорически отрицательный. С тех пор миновали год и шесть дней,наследник на глазах тает, и нет средства вернуть его рассудок.И нет никакой надежды, опричь Вашей Лучезарной Светлости.
Тут знатный вельможа поклонился, Трурль же кашлянул и, видя ряды воинов за окнами, ответствовал слабым голосом:
— Не представляю, чем я бы мог… Но… коль скоро королю угодно… Что ж… я, разумеется…
— Вот именно!- воскликнул посланец и хлопнул в ладоши, так что металл зазвенел.Немедля двенадцать черных, как ночь, латников вбежали с грохотом в дом, и, схватив Трурля, на руках внесли его в корабль,который выстрелил двадцать один раз, поднял трапы и с развевающимся флагом величественно устремился в пучину небесную.
В пути вельможа, который был Главным Королевским Панцирничим, рассказал Трурлю в подробностях о романтической, равно как и драматической истории ударившегося в любовь королевича.Сразу же по прибытии, после торжественной встречи и следования через город среди флагов и толп конструктор взялся за дело.Рабочим местом он определил себе чудесный королевский парк;находящийся же в нем Храм Задумчивости превратил за три недели в невиданную конструкцию из металла,проводов и полыхающих экранов.И был это, как он объяснил королю, женотрон- приспособление,употребляемое в роли как тренажера,так и тотального эротора с обратной связью.Тот, кто находился внутри аппарата, в один миг изведать мог прелести,чары,ласки-сказки,нежный шепот и охи-вздохи, присущие сразу всему прекрасному полу Космоса.Женотрон,в который Трурль переделал Храм Задумчивости,имел выходную мощность в сорок мегамуров, причем эффективная отдача в спектре проникающей сладострастности достигала девяноста шести процентов,эмиссия же страсти, измеряемая, как всегда, в килолюбах,насчитывала их шесть на один дистанционно управляемый поцелуй. Кроме того,женотрон был снабжен обратным поглотителем безумия, каскадным внимательно-обнимательным усилителем и автоматом «первого взгляда», поелику Трурль стоял на точке зрения доктора Афродонта,создавшего теорию неожиданностного поля влюбления.
И еще имела эта чудесная конструкция разные вспомогательные приспособления — быстроходную флиртовальню,редуктор кокетонов и комплект ласкальчиков и ласкалищ;снаружи,в специальной стеклянной будке, виднелись огромные циферблаты приборов,с помощью которых можно было следить за ходом операции по обезлюбливанию.Как показывали подсчеты,женотрон давал постоянные положительные результаты в девяноста восьми случаях любовной суперфиксации из ста. А посему шансы на спасение королевича были преизрядные.
Сорок знатных пэров королевства четыре часа мягко, но неукоснительно увлекали и подталкивали королевича по парку к Храму Задумчивости, сочетая решительность действий с почтением к сану,ибо королевич отнюдь не желал отрешиться от своей любви и бодал,а равно и лягал своих придворных головой и ногами.Когда же наконец при посредстве многочисленных пуховых подушек принца впихнули в машину и захлопнули за ним дверь,взволнованный Трурль включил автомат, который тут же принялся мерно отсчитывать: «Двадцать до нуля… девятнадцать до нуля…»,пока не произнес спокойным голосом:«Ноль! Старт!» — и синхроэротроны,включенные на всю мегамурную мощность, устремились на несчастную жертву столь неудачно обращенных чувств.Почти час вглядывался Трурль в стрелки приборов,подрагивавшие от предельного эротического напряжения,но, к сожалению,они не показывали существенных перемен. Неверие в результат процедуры все нарастало в нем, но теперь уже ничего нельзя было сделать- приходилось ждать сложа руки.Он только проверял,падают ли гипоцелуи под нужным углом,без излишнего рассеяния,имеют ли флиртовальня и ласкальчики должное число оборотов,одновременно следя и за тем,чтобы плотность поля была близкой к допустимой.Ведь важно было не то, чтобы пациент перевлюбился, переменив объект чувств- вместо Амарандины- машина,- а чтобы он полностью обезлюбел.Наконец люк в достодолжном безмолвии открыли.Когда же открутили зажимы,обеспечивающие герметичность,то вместе с клубом тончайшего аромата из полутемного помещения выпал бесчувственный королевич,рухнув на помятые розы, которые роняли лепестки,одурманенные непомерной силой страсти. Подбежали верные слуги и, поднимая бессильное тело, услышали, как с бледных уст принца сорвалось одно только беззвучно произнесенное слово: «Амарандина». Сдержал Трурль проклятье,поняв, что все оказалось напрасным,понеже обуявшее королевича чувство оказалось при критической проверке сильнее всяких гигамуров и мегаласк женотроновых,вместе взятых. И любвемер, приложенный ко лбу бесчувственного королевича,в первый момент показал сто семь делений, а потом стекло его лопнуло и ртуть разлилась,трепеща, как будто и ей передался жар клокочущих чувств. Ничего первая попытка не дала.
Вернулся в свои покои Трурль чернее ночи,и если бы кто за ним следил, то услышал бы, как он ходит от стены к стене в поисках спасения.Но тут какой-то переполох в парке послышался.Это каменщики, что стену чинили, влезли любопытства ради в женотрон и как-то пустили его в ход.Пришлось пожарную команду вызывать- такие они вылетали оттуда горячие от страсти, что даже копоть валила.