— Это только так говорится!- пробурчал Трурль.-Впрочем,- добавил он чуть погодя,- осчастливить тех, кто существует издревле, к тому же способом кардинальным и потому тривиальным,быть может,и вправду задача неразрешимая. Но можно создать существа иные,запрограммированные с таким расчетом,чтобы им ничего,кроме счастья,не делалось.Представь себе только,каким изумительным монументом нашего с тобою конструкторства (которое обратится когда-нибудь в прах) была бы сияющая где-то в небе планета,к которой премножество племен галактических с упованием возводили бы очи,восклицая: «Да! Поистине,счастье возможно, в виде неустанной гармонии, как доказал великий конструктор Трурль при некотором участии друга своего Клапауция,и свидетельство этого здравствует и процветает в пределах досягаемости нашего восхищенного взора!»
— Ты,полагаю,не сомневаешься,что о предмете,тобою затронутом,я уже размышлял не однажды,-признался Клапауций.-Так вот:он связан с серьезнейшими проблемами.Урока,преподанного тебе попыткой Добриция,ты не забыл,как я вижу, и потому вознамерился осчастливить создания,каких еще нет, иными словами, сотворить счастливчиков на пустом месте.Подумай,однако,можно ли осчастливить несуществующих?Сомневаюсь,и очень серьезно.Сперва ты должен бы доказать,что состояние небытия во всех отношениях хуже состояния бытия,даже не слишком приятного;иначе фелицитологический эксперимент, идеей которого ты так захвачен,пойдет, пожалуй,насмарку.К мириадам грешников,переполняющих Космос, ты добавил бы полчища новых, тобою созданных,- и что тогда?
— Эксперимент,конечно,рискованный,-с неохотою согласился Трурль.-И все же, я думаю,попробовать стоит.Природа лишь по видимости беспристрастна, стряпая что попало и как придется- милых и гадких,жестоких и ласковых; но проведи-ка переучет- и окажется,что в живых остаются лишь создания гадкие и жестокие, нажравшиеся теми,другими.А если до негодяев доходит, что так поступать некрасиво,они выискивают для себя смягчающие обстоятельства и высшие оправдания,к примеру,объявляют мерзости бытия острой приправой к раю и тому подобным вещам.С этим,я полагаю, пора покончить. Природа вовсе не злонамеренна,она лишь тупа,как сапог, и действует по линии наименьшего сопротивления.Надобно ее превзойти и самому изготовить лучезарные существа; только их появление означало бы радикальное исцеление бытия и позволило бы с лихвой рассчитаться за предыдущий период с его ужасными предсмертными стонами, которых на других планетах не слышно разве что по причине космических расстояний. Какого,собственно,черта все живое должно постоянно страдать?Если б страданья отдельных существ били по этому миру хотя бы как капли дождя,то- вот тебе моя рука и мои расчеты!-они бы давным-давно стерли его в порошок!Но кончается жизнь,а с ней и страданья;прах,укрытый под могильными плитами и заброшенными дворцами,умолк навсегда,и даже ты со своими могучими средствами не отыщешь там и следа терзаний и горестей, мучивших нынешний тлен.
— Ты прав:умершие не знают забот,-согласился Клапауций.-Эта мысль ободряет,напоминая о том, что страдания преходящи.
— Но страдальцы появляются на свет беспрерывно!-выкрикнул Трурль.-Пойми же: простая порядочность требует осуществления моего плана!
— Погоди. Каким же образом счастливое существо (если оно у тебя получится) рассчитается за бессчетные прошлые муки,а также несчастья, no-прсжнсму переполняющие Вселенную? Разве нынешний штиль упраздняет вчерашнюю бурю? Разве день упраздняет ночь? Разве ты не видишь, что несешь чепуху?
— Так что, по-твоему,сидеть сложа руки?
— Нет,почему же? Можно исправлять существующее или хотя бы пытаться исправить,не без риска,конечно;но прошлых страдании ничем не искупишь. Или ты считаешь иначе? Или тебе представляется,что,набив Вселенную счастьем по самую крышку, ты хоть на волос изменишь то, что творилось в ней раньше?
— Да,изменю!-воскликнул Трурль.-Только пойми это правильно!Пусть для тех, что уже отсуществовали свое,ничего не изменится- зато изменится целое,часть которого они составляли.И тогда каждый сможет сказать: «Кошмарные передряги, чудовищные культуры,тошнотворные цивилизации были лишь предисловием к главному,то бишь к эпохе нынешнего блаженства!Трурль,сей ум просвещенный,из раздумий своих извлек вывод,что мрачное прошлое надо использовать для устроения светлого будущего.Бедность указывала ему пути к изобилию,отчаяние — цену блаженства,короче,Вселенная собственной мерзостью подтолкнула его к сотворенью Добра!» Тогда окажется, что теперешняя эпоха была учебно-подготовительной- ясно?- преддверием исполненья мечтаний. Ну как, убедил я тебя?
— Под Южным Крестом есть держава короля Троглодика,-ответил Клапауций. — Монарх сей любит пейзажи,оживляемые виселицами,объясняя, однако, таковое пристрастие тем,что негояями,подобными его подданным,иначе править нельзя.По моему прибытию хотел он разделаться и со мной,да в пору смекнул,что от него только мокрое место останется, и испугался,ибо считал весьма натуральным, что,если он меня не осилит,-я его раздавлю. И чтобы переменить мое о нем мнение,спешно созвал свой ученый совет,который изложил мне этическую доктрину правления,изобретенную специально для подобных оказий.Чем хуже жизнь,тем сильнее хочется улучшений,поведали мне платные мудрецы; а значит, тот, кто правит так,что нельзя уже выдержать,всемерно приближает скорейшие изменения к лучшему.Заключение это пришлось королю по нраву,ведь вышло так, что он больше всех содействует грядущему триумфу добра,различными антистимулами подталкивая реформаторов к действию. Не правда ли, твоим счастливчикам следовало бы монумент тирану воздвигнуть,а ты должен чувствовать себя премного обязанным Троглодику и подобным ему?
— Отвратительная и циничная притча!-взорвался задетый за живое Трурль.- Я думал, ты присоединишься ко мне, а ты вместо этого брызжешь ядовитой слюной скептицизма и разьедаешь софизмами мои благородные помыслы. А ведь они обещают спасение в масштабе Вселенной!
— Так ты вознамерился стать спасителем Космоса?-сказал Клапауций.-Знаешь что, Трурль? Надо бы тебя заковать и засадить в погреб, чтобы дать время опомниться, да боюсь, это слишком затянется. А потому скажу лишь:не твори счастья слишком поспешно! Не осчастливливай бытия с наскоку! Ведь если ты и создашь неведомо где счастливцев(в чем я сомневаюсь), по-прежнему останутся те,другие, и разгорится такая зависть,такие пойдут раздоры и склоки,что ты, чего доброго,окажешься перед выбором не слишком приятным: либо твои счастливцы уступят завистникам,либо придется им этих докучных, настырных и дефективных перебить до единого- ради полной гармонии.
Трурль в бешенстве вскочил, но опомнился и разжал кулаки.Не очень-то было бы хорошо начать подобным манером Эру Абсолютного Счастья, которое он уже твердо решил сконструировать.
— Прощай!-заявил он холодно.- Жалкий агностик, Фома неверующий,невольник флуктуаций природного хода вещей!Не словами я отвечу тебе,но делом!По плодам трудов моих узнаешь, кто был прав!
Воротившись домой,Трурль оказался в затруднительном положении: из эпилога его прений с Клапауцием следовало,будто он уже разработал план действий,а это было не так.Говоря по совести, он и понятия не имел, с чего начинать. Поснимал он тогда с книжных полок кипу трудов,трактующих о бессчетных обществах и культурах,и стал поглощать их с достойной удивления скоростью. Но все же ум его слишком медленно наполнялся нужными сведениями;поэтому он спустился в подвал,притащил оттуда восемьсот кассет памяти- ртутной, свинцовой,ферромагнитной и крионической,подключил их миникабелями к своему естеству и за считанные секунды зарядил себя четырьмя триллионами битов самой качественной и самой подробной информации,какую только можно сыскать в средизвездном сумраке,на планетах и остывающих солнцах,населенных усердными летописцами.И столь велика была эха доза, что Трурля встряхнуло с головы до пят, глаза его полезли на лоб,челюсти и прочие члены свело,посинел он и завибрировал,словно молнией пораженный, а не трудами историческими и историософичсскими.Собрат он последние силы,пришел в себя,отер лоб,дрожащими коленями уперся в ножки стола и сказал:
— Вижу, что было и есть куда хуже, чем я полагал!!!
Какое-то время точил он карандаши,наливал чернила в чернильницы,чистую бумагу раскладывал стопками,но, видя, что приготовления эти ни к чему не ведут, в некотором уже раздражении решил:
— Нужно, ради порядка, ознакомиться и с трудами прадавних,архаических мудрецов, хотя я всегда откладывал это на будущее, полагая, что современный конструктор ничему не научится у старых хрычей.Но теперь так уж и быть — изучу я и этих полупещерных,старозаконных мыслянтов и тем уберегу себя от шпилек Клапауция, который,правда,тоже никогда не читал их (а кто вообще их читает?), но украдкой выписывает из древних трактатов по фразе, чтобы меня донимать цитатами и невежеством попрекать.
И в самом деле, взялся он за истлевшие,пожелтевшие фолианты, хотя страшно ему этого не хотелось.
Глубокой ночью,заваленный книгами,которые он то и дело в нетерпении сбрасывал со стола,так что они задевали его колени страницами,Трурль сказал себе:
— Как видно,пересмотреть придется не только конструкцию разумных существ, — но и все,что насочиняли они под маркою философии.Дело известное:зародилась жизнь в океане,который у берегов заилился,как положено, и получилась жидкая взвесь,болтушка-гнилушка коллоидная.Солнце пригрело,взвесь загустела,ударила молния, болтушку аминокислотами заквасила,и вызрел из нес сыр,который со временем перебрался туда,где посуше.Выросли у него уши, чтобы слышать, где пробегает добыча,а также ноги и зубы,чтобы догнать ее и сожрать.А если не вырастали или оказывались коротковаты,съедали его самого.Выходит, разум создала эволюция;а что же в ней Глупость и Мудрость,Добро и Зло?Добро- если я кого-нибудь съем.Зло- если я буду съеден.То же и с Разумом: сожранный, несомненно,глупее сожравшего- ведь тот,кого нет,не может быть прав,того же, кто стат кормежкой,нет ни на столечко. Но тот,кто сожрал бы всех остальных, умер бы с голоду; так воспитывается умеренность.Всякий сыр со временем обызвествляется,такой уж это порченый материал,и в поисках лучшего тряские существа додумались до металла.Однако сами себя повторили в железе,ведь про