в сад,да так поспешно, что это походило на бегство.Сперва решил присесть на лавочке под зеленой кибарбарисовой изгородью, где прежде, бывало, предавался размышлениям столь плодотворным,однако же передумал. Сумеречное сиянье луны заливало сад и окрестности,но именно этот торжественный блеск досаждал Трурлю, напоминая о временах молодости: ведь спутник был дипломной работой его и Клапауция, их первым самостоятельным творением,за которое наставник их, Кереброн, отметил друзей на торжественном заседании в актовом зале. Мысль о мудром учителе, давно уж покинувшем бренный мир,каким-то странным, неясным для него самого образом толкнула Трурля к калитке,а потом напрямик через поля и луга.Ночь была просто волшебная;жабы,подзаряженные, как видно, недавно, отзывались монотонным,наводящим дремоту кваканьем,а по серебристой глади пруда,берегом которого он шел,расходились отливающие блеском круги:это киберыбы,подплывая к самой поверхности, чмокали воду снизу чернеющими в лунном свете губами. Трурль,однако,не замечал ничего,погруженный в какие-то мысли. Но бесцельным это странствие не было,и он не удивился, очутившись перед высокой стеной. Чуть дальше показались тяжелые кованые ворота,приоткрытые ровно настолько, чтобы протиснуться. За оградой было темнее, чем на открытой местности. Величественными силуэтами возвышались по обе стороны старинные надгробия, каких никто уже много веков не ставил.По их бокам,покрытым зеленоватой патиной,бесшумно сплывали листья,опадавшие с высоких деревьев. Идя по аллее среди этих барочных надгробий, можно было проследить эволюцию нс только кладбищенской архитектуры,но и физического строения тех,кто покоился вечным сном под стальными плитами.Минул век, а с ним и мода на круглые надгробные таблички, мерцающие фосфорическим блеском наподобие циферблатов приборных панелей. Он шел все дальше; каменные рады плечистых гомункулюсов и големов кончились.Он был уже в новой части некрополя и ступат все медленнее: по мере того как неясное побуждение,приведшее его сюда,становилось осознанной мыслью, ему все больше недоставало отваги исполнить ее.
В конце концов он остановился перед могильной оградой; она окружала гробницу, наводившую холод своей безупречно геометрической формой — плоский шестигранник,вмонтированным в нержавеющий цоколь.Трурль еще колебался,но рука уже тянулась в карман за универсальным слесарным набором,который всегда был при нем.Он воспользовался им как отмычкой.Отпер стальную калитку, затаив дыхание,приблизился к шестиграннику, приподнял обеими руками табличку, на которой прямоугольными буквами было выгравировано имя профессора, и толкнул ее так,что она повернулась,как крышка шкатулки. Луна скрылась за тучами — он не видел даже собственных рук;кончиками пальцев нащупал предмет,похожий на ситечко,а рядом- большую кнопку,которую не сразу удалось вдавить в кольцевую оправу.Он нажал сильнее и замер,испуганный собственной дерзостью. В гробнице раздался какой-то шорох,ток пробудился,защелкали тихо реле, как утренние цикады,что-то внутри загудело и замолкло опять.Провода отсырели, подумал он разочарованно,а потом с облегчением; но в эту минуту в гробнице заскрежетало — раз, другой, и старческий, дряхлый, но совсем недалекий голос отозвался:
— Что такое? Что там стряслось? Кто явился? И зачем? Что за глупые шутки после вечной ночи? Дадите вы мне покой или нет? Неужели я должен ежеминутно вставать из гроба по прихоти первого встречного проходимца,кибер-бродяги,а? Смелости не хватает ответить?Ну,смотри, вот встану я, вырву доску из гроба…
— Го…Господин и Учитель! Это я…Трурль!- пролепетал не на шутку испуганный столь недружественным приемом конструктор,склонил голову и застыл в той самой смиренной позе, которую принимали когда-то все ученики Кереброна под градом его справедливых упреков; короче, он вел себя так, словно в мгновение ока скинул с себя лет шестьсот.
— Трурль? — заскрежетал профессор.- Постой-ка…А, Трурль! Ну, конечно! Я и сам мог бы сообразить. Погоди, каналья…
Послышался такой скрежет и скрип, как будто усопший уже начал срывать с петель крышку гроба. Трурль отступил на шаг и поспешно сказал:
— Господин и Учитель! Не волнуйтесь,пожалуйста! Ваше Превосходительство, я только…
— Ну,что там еще? Испугался,что я из гроба встаю? Погоди,говорю, я должен расправить члены,а то у меня вес занемело.Ого!Смазка совсем испарилась,ну и высох же я, ну и высох!
Действительно, эти слова сопровождались адским скрипом.Когда скрип утих, из гроба отозвался ворчливый голос:
— Наломал небось дров,а?Напутал,напортил, напортачил, а теперь нарушаешь вечный покой старого своего учителя,чтобы он вызволил тебя из беды? Не уважаешь останков, которым ничего уже не нужно от жизни, неуч!Ну,говори же, говори, если даже в могиле нет от тебя покоя!
— Господин и Учитель!- приободрившись, начал Трурль.- Вы проявляете свойственную вам проницательность…Вы не ошиблись- так оно все и было! Я напортачил…и не знаю, что делать дальше…Но не ради себя осмелился я беспокоить Вашу Честь!Я обращаюсь к Господину Профессору,поскольку этого требует высшая цель…
— Цветы красноречия вместе с прочими экивоками оставь при себе!- забурчал Кереброн из гробницы.-Итак,ты ломишься в гроб, потому что увяз по шею и вдобавок поссорился со своим другом-соперником,этим, как там его…Клоп…Клип… Клап… а чтоб вас обоих!
— Клапауцием!Совершенно верно!- быстро подсказал Трурль, невольно вытягиваясь по швам.
— Вот,вот. И вместо того, чтобы обсудить проблему с ним, ты, будучи самовлюбленным гордецом и к тому же редкостным идиотом,тревожишь по ночам хладный прах заслуженного наставника.Так или нет? Ну, отвечай же,головотяп!
— Господин и Учитель!Речь шла о проблеме, важнее которой нет в целом Космосе,-о счастье всех разумных существ!-выпалил Трурль и,наклонившись над ситечком микрофона,словно на исповеди,поспешно и лихорадочно стал рассказывать о событиях, случившихся со времени его последней беседы с Клапауцием, даже не пытаясь утаить что-либо или же приукрасить.
Кереброн сначала молчал,как рыба, а после, по своему обыкновению, начал сопровождать излияния Трурля бесчисленными намеками,колкостями, ядовитыми репликами,гневными или ироническими покашливаниями,но Трурля уже понесло, он забыл обо всем на свете и, только поведав задыхающимся голосом о последнем своем поступке,умолк и застыл в ожидании. Кереброн же, который до этого, казалось, не мог вволю накашляться и нахмыкаться, добрую минуту хранил гробовое молчание, а потом звучным, словно помолодевшим басом заговорил:
— Ну да.Ты осел.А осел потому,что лентяй.Тебе всегда было лень заниматься общей онтологией.Вот влепил бы я тебе кол по философии, а особенно по аксиологии(что было моим священным долгом)- и не шатался бы ты по кладбищам, нс ломился бы ночью в мой гроб.Но должен признаться: тут есть и моя вина! Ты, будучи первостатейным лентяем,так сказать,идиотом не без таланта, учился спустя рукава,а я смотрел на это сквозь пальцы, довольный твоими успехами в низших ремеслах,тех,что свое начало берут от искусства починки часов. Со временем,думал я,ты дозреешь душою и разумом.Ведь я же тысячу- нет,сто тысяч раз твердил на семинарах,тупица, что приниматься за дело нужно подумавши. Но думать, разумеется,у тебя и в мыслях не было.Блаженного изготовил, тоже мне, гений-изобретатель! Такую же точно машину описал в 10496 году прапрофессор Неандр на страницах «Ежеквартальника», а драматург Вырождения, некий Биллион Шекскибер,сочинил по этому поводу драму в пяти актах. Но ты ведь ни научных, ни каких-либо иных книг и в руки не берешь, а?
Трурль молчал, а безжалостный старец рокотал все громче и громче, даже эхо отдавалось от соседних гробниц:
— Ты заработал тюремный срок,и немалый!Разве тебе неизвестно, что подавлять,иными словами редуцировать,разум,однажды проснувшийся, запрещено? Ах, ты шел прямиком ко Всеобщему Счастью, вот оно что! А по дороге, как и подобает заботливому опекуну,одних своих подопечных жег огнем,других топил в роскоши,словно котят,заточал в темницы,палачествовал, кости ломал,а теперь,я слышу,докатился до братоубийства? Для опекуна Мироздания, доброжелательного абсолютно,неплохо, очень даже неплохо! И что я теперь должен сделать? Может, приголубить тебя из могилы?-Тут он вдруг захихикал,да так,что Трурля бросило в дрожь.- Итак, говоришь,ты преодолел барьер, названный моим именем?Сперва, ленивый как мопс,свалил задание на машину, которая препоручила ее следующей машине, и так в бесконечность,а после упрятал себя самого в компьютерную программу? Ты разве не знаешь, что нуль, в какую бы ни возвести его степень, нулем и останется?Поглядите-ка на этого гения — размножился, чтобы его было больше!Ну и мудрец!Ах ты, остолоп хитроумный,робоолух ты этакий!Тебе,видать, невдомек,что в «Codеx Galacticus» самокопирование запрещается под Электроприсягой? Том 119, раздел ХXVI,статья X, параграф 561 и следующие.Ну и народ!Сначала сдают экзамены благодаря электрошпаргалкам и телеподсказкам, а потом не находят ничего лучше, как шастать ночами по кладбищам и стучаться в могилы! На последнем курсе я дважды- повторяю: дважды!- читал вам кибернетическую деонтологию.Только не путать с дантистикой!Деонтология- это этика всемогущества.Да.Но ты ведь,насколько я помню, на лекции не ходил по причине тяжелой лезни, не так ли? Ну, говори же!
— Действительно, я…э… был нездоров,- выдавил из ебя Трурль.
Он уже оправился от первого потрясения и особого стыда не испытывал. Кереброн, конечно, как был брюзгой,так и остался им после смерти, но теперь Трурль почти не сомневался в том, что после неизбежной головомойки наступит позитивная часть и благородный душою старец наставит его на правильный путь. Действительно, мудрый покойник перестал осыпать его бранью.
— Ну, хорошо!- сказал он.- Ошибка твоя заключалась в том,что ты не знал ни чего хочешь достичь,ни как это сделать. Это во-первых. Во-вторых: устроить Вечное Счастье проще пареной репы,только кому оно нужно? Твой Блаженный был неморальной машиной,ибо его одинаково восхищали физические объекты и мучения третьих лиц.Чтобы создать гедотрон,надлежит поступать иначе.Вернувшись домой,сними с полки XXXVI том «Полного собрания» моих сочинений и открой его на 621-й странице.Там ты найдешь схему Экстатора- единственного из всех устройств наделенных сознанием,которое ни